Христианство на сегодняшний день – одна из самых распространенных мировых религий, к христианским странам можно отнести большую часть Европы, Россию, Новый Свет. История большинства европейских стран неразрывно связана с христианством, так как само образование этих государств во многом являлось следствием христианизации.
Христианские представления за последние два тысячелетия стали культурной основой развития многих стран, так, например, культуру России невозможно представить без христианства. Идеи христианства проникли в литературу, театр, архитектуру и живопись, скульптуру и народное творчество.
Исторически сложилось так, что христианство стало не коренной религией большинства народов, где-то оно вытеснило прежние религиозные представления, где-то ужилось с ними. Нередки сегодня наложения христианских идей на языческие обрядовые традиции.
Именно язычество в большинстве случаев предшествовало христианству, где в форме сложно организованного пантеона богов, как в античном мире, где в виде обрядового поклонения многочисленным духам и полубогам. Христианство постепенно стало главенствующей религией, но народ сохранил в памяти свои прежние страхи, своих прежних кумиров и богов. Где они сегодня? Как они проявились в культуре? Находят ли лазейки в народное сознание? Об этом пойдет речь в данной работе.
ФОЛЬКЛОР (англ. folklore- народная мудрость)(Слайд3-Фольклор) – это обозначение художественной деятельности народных масс, или устного народного творчества, возникшего еще в дописьменный период. Этот термин впервые был введен в научный обиход английским археологом У. Дж. Томсом в 1846 г. и понимался широко, как совокупность духовной и материальной культуры народа, его обычаев , верований, обрядов, различных форм искусств. С течением времени содержание термина суживалось. Существует несколько точек зрения, трактующих фольклор как народную художественную культуру , как устное поэтическое творчество и как совокупность словесных, музыкальных, игровых видов народного творчества. При всем многообразии региональных и локальных форм фольклору присущи общие черты, такие, как анонимность, коллективность творчества, традиционность, тесная связь с трудовой деятельностью, бытом, передача произведений из поколения в поколение в устной традиции.
С появлением письменности многие виды фольклора развивались параллельно с художественной литературой, взаимодействуя с ней, оказывая на нее и на другие формы художественного творчества влияние и испытывая обратное воздействие.
Народное музыкальное искусство зародилось задолго до возникновения профессиональной музыки православного храма. В общественной жизни древней Руси фольклор играл гораздо большую роль, нежели в последующие времена. В отличие от средневековой Европы, Древняя Русь не имела светского профессионального искусства. В ее музыкальной культуре развивались только две основные сферы – храмовое пение и народное творчество устной традиции, включающее различные, в том числе и «полупрофессиональные» жанры (искусство сказителей, скоморохов и др.)(Слайд4 –скоморохи).
Ко времени русской православной гимнографии фольклор имел многовековую историю, сложившуюся систему жанров и средств музыкальной выразительности. Народная музыка прочно вошла в быт людей, отражая самые разнообразные грани социальной, семейной, личной жизни. Исследователи полагают, что догосударственный период (то есть до того как сложилась Киевская Русь) восточные славяне имели достаточно развитый календарный и семейно-бытовой обрядовый фольклор, героический эпос и инструментальную музыку.
С принятием христианства языческие верования постепенно теряют свое значение. Смысл магических действ, породивших тот или иной вид народной музыки, постепенно забывался. Однако чисто внешние формы древних праздников оказались необычайно устойчивы, и обрядовый фольклор продолжал жить как бы вне связи с породившим его язычеством.
Христианская церковь (не только на Руси, но и в Европе) весьма негативно относилась к традиционным народным песням и пляскам, считая их проявлением греховности, дьявольского прельщения.
Негативную реакцию православной церкви вызывала совершенно определенная область фольклора, рожденная в недрах так называемой «смеховой», или «карнавальной» культуры Древней Руси. (слайд5-скоморохи с медведем ). Шумные народные гульбища с элементами театрального действа и с непременным участием музыки, истоки которых следует искать в древних языческих обрядах, принципиально отличались от храмовых праздников. «Смеховая» культура всегда была «кривым зеркалом» действительности, абсурдной «дурацкой» жизнью, где все было наоборот, все менялось местами – добро и зло, низ и верх, реальность и фантазия.
Самую обширную область народного музыкального творчества Древней Руси составляют обрядовый фольклор, свидетельствующий о высокой художественной одаренности русского народа. Обряд был нормативным, строго регламентированным религиозным действом, подчинялся сложившемуся в течение столетий канону. Он родился в недрах языческой картины мира, обожествления природных стихий. Наиболее древние считаются календарно-обрядовые песни. Их содержание связано с представлениями о круговороте природы, с земледельческим календарем. Эти песни отражают различные этапы жизни крестьян-земледельцев. Они входили в зимние, весенние, летние обряды, которые соответствуют поворотным моментам в смене времен года. Совершая обряд, люди верили, что их заклинания услышат могучие боги, силы Солнца, Воды, Матери-Земли и пошлют хороший урожай, приплод скота, безбедную жизнь.
Один из самых древних жанров – хороводные песни.( Слайд 6 –хоровод ). Водили хороводы на протяжении почти всего года – на Святки, на Масленицу, после пасхи. Распространенными были хороводы-игры и хороводы-шествия.
Итак, язычество под напором христианства сдает свои позиции.
С приходом христианства все языческие обряды стали преследоваться как греховные. Однако вытравить вековые обычаи, вошедшие в плоть и кровь, оказалось невозможно. И тогда церковь как бы ""окрестила"" языческий обряд, включив его в пасхальный цикл. .(Слайд 7,8,9,10 –Пасха, гулянье). Так, до сих пор сохранился обычай предков приносить на могилу предков дары: крашенные яйца, куличи и т.д.; сама пасха как праздник пришла к нам из языческих времен
Языческие образы христианского мира.
Кроме огромного количества языческих праздников, которые христианство приняло и канонизировало, в народе, в среде, которой чужды официальные каноны, осталось много очевидных черт языческого прошлого.
Образ Матери-Земли .( Слайд 11,12-Мать-Земля)
Русская культура пронизана своего рода поэтическим отношением к земле, природе. Образ матери сырой земли в разных формах отражался в русской культуре. 9-10 мая отмечается День Земли- святодень, когда пробудившаяся после зимнего сна Мать Сыра Земля отдыхает, поэтому её нельзя пахать, копать, боронить, в неё нельзя втыкать колья и метать ножи. Образу Матери Сырой Земле на смену пришел христианский образ Девы Марии .( Слайд 13 -Икона Покрова Пресвятой Богородицы)
Образы ""нечистой силы"" .
Современные исследователи обрядности и культуры русского народа однозначно отмечают, что вся нечистая сила есть старые языческие боги или полубоги, не выветрившиеся из сознания народа. Христианский Бог ревнив и не терпит конкурентов; конкуренты свергнуты и им одна дорога – стать слугами главного противника Бога – сатаны.
Теперь можно привести несколько примеров нечистой силы
Домовой.( Слайд 14,15 - Домовой ) О происхождении домовых рассказывают следующую легенду. Когда Господь при сотворении мира сбросил на землю всю непокорную и злую небесную силу, которая возгордилась и подняла мятеж против своего Создателя, на людское жилье попадали нечистые духи. При этом неизвестно, отобрались ли сюда те, которые были подобрее прочих, или уж так случилось, что, приселившись поближе к людям, они обжились и пообмякли, но только эти духи не сделались злыми врагами, а оказались с привычками людей веселого и шутливого нрава.
Леший.( Слайд 16- Леший ) отличается от прочих духов особыми свойствами, что присущи ему одному: если он идет лесом, то ростом равняется с самыми высокими деревьями, выходя для прогулок и забав на лесные опушки, он ходит там малой былинкой, ниже травы, свободно укрываясь там под любым ягодным листочком.
Языческие образы зачастую встречаются в фольклорном народном творчестве – в сказках, преданиях, пословицах, поговорках.
Чрезвычайно сильна связь в народном творчестве языческих образов со смертью. Поход героя к нечистым силам всегда представляет как поход в царство мертвых, откуда ворота нет. В том и геройство, что вышел с того света – образ уже христианский, с верой победил оковы смерти – образ чисто библейский.
Можно вспомнить тому такие примеры:
Баба Яга ( Слайд 17 -Баба Яга ) – костяная нога говорит: ""Чую, чую дух русский! (читаем: дух живой).
Попасть к Яге обычно можно, когда дорожку укажет водяной, леший, иная нечисть – прямая дорожка к смерти.
Что же с язычеством? Оно и сегодня присутствует в тех же формах – праздниках, устном народном творчестве, обрядах. На фоне возрождения христианской церкви столь же стремительно возрождается языческая обрядовость – шаманизм, знахарство и так далее.
Язычество невозможно вытравить из народного сознания до конца ни церковью, ни идеологией. В какой то мере язычество – часть самобытной культуры, от нее неотделимо и не может умереть или исчезнуть. Поэтому, когда мы произносим «православие», понимаем, что в этом слове живет часть души народной, исконной, первозданной, неистребимо-вечной.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1.«Христианство и Русь», Москва,1988г. 2. Гордиенко Н.С. «Крещение Руси», Ленинград,1984г. 3. Луцкевич В. Опасное сближение государства и церкви //“Известия” №76, 1995г. 4. Н.М.Карамзин. История государства Российского. 1994. 5. Н.М.Никольский. История русской церкви. 1983. 6. Основы религиоведения /Под ред. И.Н. Яблокова - М.: Высш. шк., 1994.- 368с. 7. Полосин В. Население России и вера в иное //“НГ- Религии” №2, февраль 1998г. 8. Радугин А.А., Радугин К.А. Социология: Курс лекций - М.: Центр, 1997.- 160с. 9. Русская Православная Церковь 988-1988. Издание Московской Патриархии. 1988. 10. Самыгин С.И., Нечипуренко В.И., Полонская И.Н. Религиоведение: социология и психология религии - Ростов-на-Дону: Феникс, 1996.- 672с. 11. Сахаров А.Н., Буганов В.И. История России с древнейших времен до конца XVII века, Москва, 1997 г. 12. Смелзер Н. Социология: пер. с англ. - М.: Феникс, 1994.- 688с. 13. Социология: Учеб. пособие /Под ред. А.Н. Елсукова - Минск: ТетраСистемс, 1998.- 560с. 14. Струве Н.А. Православие и культура - М.: Христианское изд-во, 1992.- 337с. 15. Филист Г.М. «Введение христианства на Руси: предпосылки, обстоятельства, последствия», Минск, «Беларусь», 1988г. 16. Философия: Курс лекций /Науч. руковод. авт. колл. докт. филос. наук В.Л. Калашников - М.: ВЛАДОС, 1997.- 384с. 17. Человек и общество, словарь-справочник, Ростов -на –Дону, 1996 г.
НАРОДНЫЕ ТРАДИЦИИ КАК ОСТАТОЧНАЯ РЕЛИГИОЗНОСТЬ
Наш интерес к исследованиям и сочинениям Юрия Миролюбова (1892-1970), которые представлены в его недавно изданной в России книге "Сакральное Руси", связан с тем, что Миролюбов, быть может, один из первых русских ученых, который заговорил о народных русских обычаях, фольклоре и языке как остаточной древнеславянской РЕЛИГИОЗНОСТИ. Миролюбов в соответствии с принятой традицией называет эту древнерусскую религиозность либо "славянской мифологией", либо "язычеством", но вкладывает в эти понятия уже новый смысл. Он выступает не как мифолог-материалист, а как религиозный человек. Он видит в обычаях своих предков, прежде всего подлинную веру, и обращает внимание своих читателей на то, что форма верований древних славян была монотеизмом. Близость славянских языков санскриту естественным образом должна наталкивать на поиск близости мировоззренческих систем ведических ариев и славян древности. Существование такого родства очевидно, но исследования идеологии славян в этом направлении по разным причинам не получали развития. Сложилось даже пессимистическое представление, что от дохристианской религии славян мало что сохранилось, или даже, что эта религия вообще была крайне примитивной. Миролюбов, иллюстрируя свои рассуждения историческими, филологическими и религиоведческими доводами, утверждает, что религия славян была, напротив, очень продвинутой и была "испорченным ведизмом", а ведические арии, стало быть, и были пращурами славянских народов.
Основным и оригинальным материалом, используемым Миролюбивым для своих доводов, является украинский фольклор, который он слышал и собирал в начале 20 века. Среди ведических источников Миролюбов использовал главным образом "Риг-веду". Полемизируя со славистами 19 и 20 веков, Миролюбов в духе ломоносовского патриотизма восторженно отстаивает древнюю русскую традицию. Естественно в распоряжении ученых в настоящее время существует значительно больший выбор источников информации. Это касается и переведенных на русский и другие европейские языки древнеиндийских источников, это же касается и материалов по славянской мифологии.
Этот материал со славяно-ведическими параллелями лежал в действительности на самом видном месте, но стал вдруг виден, Миролюбову и некоторым другим ученым по следующим причинам. Идеологические установки официальной дореволюционной России и атеистические установки советского государства не позволяли показать, что понятие "народные традиции" - это эвфемизм, скрывающий за собой остаточную религиозность. Но русские ученые в эмиграции и в постсоветской России смогли позволить себе посмотреть на народные традиции с иных позиций, свободных от идеологических шор. Ничто не помешало Миролюбову провести смелое, но совершенно естественное сопоставление "ведийской" и славянской мифологий, и обнаружить "почти тождество". Конечно, советская индология и советская славистика всегда оговаривали родственность славянской и ведической духовных культур, но фрагментарно, и в ракурсе невидимой, искусственно реконструируемой "НРАРЕЛИГИИ". Миролюбов незатейливо останавливается на том, что никакой реконструкции индоевропейской и праславянской религий делать и не надо. Буквально он говорит так: "Почему мы обращаемся именно к ведизму? Потому что это и есть древняя ПРАИНДОЕВ-РОПЕЙСКАЯ РЕЛИГИЯ. Её незачем искать, как это делают немецкие ученые путём восстановления, она ЕСТЬ" (2, 18).
ЯЗЫЧЕСКИЙ И ПРАВОСЛАВНЫЙ ФОЛЬКЛОР ВОСТОЧНЫХ СЛАВЯН
"Старики"- пишет Миролюбов, - говоря о каких-либо планах на будущее, в эти дни добавляли: "Як Дид захочет!"... Ясно, что "Дид" - это Сварог, Дед Вселенной". Поразительным в воззрениях Миролюбова оказывается то, что смысл "реликтовой" идеологии вовсе не омертвел, смысл сохранился полностью, и утрачен он был лишь уже атеистическими сказителями "советской эпохи". "Дед и Баба" - это славянские Боже-Селяне из мест, где жил и записывал свои фольклористские наблюдения Миролюбив, понимали, что Дед - это Дед Вселенной, Сварог. Безусловно, что это табуированные, "конспиративные" имена. Но материал, собранный и исследованный Миролюбивым, показывает, что "старики" помнили и сокровенные, "сакральные" имена и не просто помнили, но и ставили своим древним богам "страву" (жертвенные угощения). То есть, так называемое "устное народное творчество" ещё в начале настоящего века в своих архаических деревенских "жанрах" не просто содержало остатки древней религиозности, но даже и было древней религиозностью. Другой стороной этого открытия Миролюбова является его взгляд на "православный фольклор". Этому он посвящает целую монографию "Русский христианский фольклор. Православные легенды".
Ни для кого не секрет, что под многими православными обрядами и праздниками ученые обнаруживают "дохристианскую" обрядность. Обычно, ученые говорят о христианском "компромиссе" с русским язычеством. "Илья гаркуе, а Даждю дождюе" (1, 142). В этой украинской поговорке сохраняется почти полностью Даждьбог, а громовержца Перуна заменяет Илья. Ученые рассматривали такое "язычество" православных обрядов как доказательство своих естественнонаучных трактовок происхождения религии. Духовенство могло смотреть на это, как на невежественный народный предрассудок. Но Миролюбов чувствует, понимает и интерпретирует естественно, оставаясь "на стороне народа". Например, он пишет: "Культ Николы Милостивца на Руси ничем другим объяснить нельзя, как тем, что он перекрыл собой другое верование, ещё более древнее, ещё более языческое. Будучи Сварогом, Колядой, Перуном, он в то же время, вероятно, ещё и Ладо, а может и Купала, Сивый и Коляда, он в то же время Савитри, Варуна-Сома, ибо ВЕЗЕТ Траву, Зеленую СИЛУ. Он - Хорос, ибо он же показывает два Полукола, и кроме всего, он - Индра, ибо защищает, хранит, как Вишну, и помогает, как Присный" (1, 396).
Наряду с тем, что Миролюбов обнаруживает в начале 20-го века (!) прямые и сознательные формы поклонения "стариков" древним "ведийским" Божествам, он не то, чтобы обнаруживает (об этом и до него было известно), но показывает, что православное простонародье поклонялось святым, понимая их также, как своих древних славянских Богов. Таким образом, "низовое" православие было синкретичным и оставалось также в известной степени "ведийским". По всей видимости, такое понимание православных святых и составляло известный "компромисс" первоначального распространения христианства на Руси. Миролюбов представляет собой по преимуществу фольклориста, который увидел и дал принципиально религиозное понимание обнаруженных им явлений. Но в своих рассуждениях по этому поводу он не стремится сохранить "научную" отстраненную объективность. Он, в общем для многих русских мыслителей качестве, философствует и богословствует, искренне подчеркивая свою этническую мотивированность. И хотя Миролюбов не выстраивает каких-либо стройных и сколько-нибудь широких философских или богословских систем, тем не менее, он обладает достаточно целостным духовным мировоззрением, на основе которого и ведёт свой научный поиск.
декабря 2014
Фольклор: душить ли песню?
Что такое фольклор для современных православных? Популярное и всеми «разрешенное» направление приходской творческой деятельности. Тут делают куколок из соломы, там поют народные песни, здесь пляшут в цветных сарафанах. Это и не удивительно: в фольклоре мы можем почерпнуть глубину национальных художественных традиций, понять самих себя исторических. С другой стороны, — фольклор сохранил множество языческих образов, обрядов, про которые ничего нет в священных книгах. О том, с какими проявлениями фольклора в жизни христианина стоит бороться, а какие безопасны и полезны, — мы говорим с профессором Александром Розовым , доктором культурологии, ведущим научным сотрудником Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН.
Профессор Александр Розов
Александр Николаевич Розов — доктор культурологии, ведущий научный сотрудник, профессор. В ИРЛИ РАН с 1975 года. В 1971-м окончил классическое отделение филологического факультета ЛГУ. В 1972-1975 годах обучался в аспирантуре ИРЛИ по специальности «фольклористика». В 1978 году защитил кандидатскую диссертацию «Песни русских зимних календарных праздников: Проблема классификации колядок», в 2003-м в РГГУ — докторскую диссертацию «Сельский священник в духовной жизни русского крестьянства второй половины XIX — начала XX века». Область научных интересов: русская литература XVIII-XIX веков, русский фольклор, этнография, библиография церковной периодики. Участник коллективных трудов: «Русский фольклор»; «Былины Печоры» и др.
Изучить, чтобы побороть
— Некоторые современные священники считают фольклор важной частью культурного развития человека. Другие к фольклору относятся скептически. А до революции какая была установка церковного руководства?— Во-первых, считало оно, чтобы бороться с нехристианскими, по сути языческими, обычаями, обрядами, их надо изучать. Во-вторых, следует бороться только с теми из них, которые противоречат духу православия, а остальные можно не запрещать. Вот такая была позиция.
— С чем все-таки боролись?
— Давайте рассмотрим основные святочные обычаи и обряды: гадание, ряженье, колядование. Гадание — это грех, утверждала Церковь, так как человеку не дано знать о своей судьбе и о судьбе своих близких. Судьбу каждого знает только Господь Бог. Ряженье — тоже, по мнению Церкви, языческое действо, которое следует истреблять. Наконец, колядование, т. е. обход домов с исполнением колядок, особых заклинательно-величальных песен, — тоже отголосок дохристианского времени, это нужно заменить хождением христославов, исполняющих церковные песнопения: тропари, кондаки и ирмосы.
Кроме того, сельские священники беспощадно боролись со знахарями и колдунами. Начиная с 1840-х в семинариях даже был введен курс врачевания, чтобы будущие пастыри, борясь с представителями народной медицины, могли сами оказывать медицинскую помощь. И есть много свидетельств, что сельские батюшки действительно лечили не только души своих прихожан, но и тела. Они носили с собой аптечку, собирали лечебные травы, делали настойки. В этом им помогали и их жены-матушки. К сожалению, этот курс в семинариях уже в начале 1870-х был отменен.
— Но все-таки крестьяне отмечали праздники по-своему, почему?
— Слишком крепкими были в сельском обществе традиции. Крестьяне всегда отвечали на какие-то замечания своего батюшки по поводу ненадлежащего, по его мнению, характера проведения праздника: «Это не нами придумано, так наши деды и отцы делали, и нам это завещали». Кроме того, обилие нехристианских черт в сельской праздничной культуре объясняется тем, что для искоренения язычества Церковь наложила на языческий свой календарь. Например, Рождество Христово отмечается в день дохристианского праздника возрождения бога Солнца, на поворот светила от зимы на лето. А самым нехристианским из всех народных праздников является Масленица, проводы зимы. Сколько веков Церковь безуспешно боролась с любимым народом празднеством. Со второй половины XIX века в ряде губерний священники организовывали «антимасленичные общества», добивались, чтобы на сельских сходах принимали решения, которые до минимума сокращали дни этого праздника, умеряли его необузданный разгул. Иереи в проповедях постоянно убеждали своих прихожан, что Масленица — это чистое язычество, что неделя перед Великим постом дается людям, чтобы они духовно лучше к нему подготовились, никаких увеселений быть не должно. Поэтому меня очень удивляют ежегодные биллборды с надписями: «Христианская масленица», которые развешаны по всему нашему городу. Это абсурд.
Родной дед Александра Николаевича, Николай Васильевич Розов, был протоиереем. Последним местом его служения стал . Священника расстреляли в 1938 году, он прославлен как священномученик на Архиерейском Соборе РПЦ 13-16 августа 2000 года.
Родной брат деда, Константин Васильевич Розов, был единственным в истории Русской Православной Церкви Великим Архидьяконом (почетный титул старшего патриаршего диакона). Служил в храме Христа Спасителя, Большом Успенском соборе Кремля, в 1904-1907 годах по приглашению самого Николая II — в домовом , после революции был постоянным участником патриарших богослужений. По красоте голоса Розова сравнивали с Шаляпиным. Константин Васильевич активно концертировал. С 1993 года проводится ежегодный Международный праздник диаконского искусства имени Великого Архидьякона К.В. Розова.
Колядин, колядин…
— Какие праздники в каких регионах приживались крепче?— В северных — зимние; в южных — летние. Если на севере почти нет разгульных обычаев, связанных с днем Ивана Купалы, то на юге, наоборот, — почти отсутствуют зимние колядки.
— Как нет? Я сам ходил колядовать на юге Брянской области.
— В русских областях, граничащих с Белоруссией, с Украиной, перенимались именно белорусские и украинские колядки. Тот же процесс наблюдается и в Сибири, где было много переселенцев из Белоруссии и Украины.
— А колядка имеет языческое происхождение?
— Разумеется. Если сравнивать новогодние древнегреческие коронисму («песню о вороне»), эйресиону (песню, которую пели, держа в руках ветвь, украшенную лентами, различными плодами) и хелидонисму («песню о ласточке»), то оказывается, что они типологически схожи с русскими колядками: то же величание хозяев дома, те же магические пожелания добра, богатства и здоровья. Мало того, русские колядки, записанные в XIX-XX веках, сохраняли более архаические черты, чем древнегреческие тексты.
— А как Церковь боролась с ними?
— Как я уже отмечал, была политика по замене колядок на «христославления», то есть на тексты, соответствующие смыслу Рождества. Правда, когда мальчишки, молодежь или даже старики ходили христославить, они очень потешно перевирали церковнославянский текст. На Украине священник часто собирал этих христославов, репетировал с ними песни, исправлял огрехи в пении, а потом давал церковную кружку и благословлял на обход домов с песнями и сбором денег. И кое-где, надо сказать, христославные песни вытеснили колядки. Более того, возникла традиция христославления на Пасху, в то время как никаких пасхальных колядок у великороссов не существовало.
— Почему колядование стало именно рождественским обычаем?
— Потому что Рождество, как и у язычников, по сути означало начало нового года, — а колядка и есть новогодняя песня.
От лета к осени
— Интересно происхождение и других праздничных традиций. Почему, например, на Троицу принято украшать храм березками?— Да, в XIX веке была целая полемика в церковной периодике о том, надо ли рубить на Троицу березки, не наносит ли это ущерба окружающей среде. Церковный праздник Троицы наложился на дохристианский девичий праздник, связанный с обрядом инициации, превращение девушки в потенциальную невесту. А березка — это символ девичества, нежности, тонкости. Так народный обычай органично перешел в церковный.
Особой приметой праздника Троицы прежде были цветы. В этот день их можно было увидеть не только в храме, но и в руках каждой дамы, прогуливающейся по праздничной улице. Эта особенность праздника передана на картине Бориса Кустодиева «Троицын день» (1920)
— А с Иваном Купалой какие явно нецерковные обычаи были связаны?
— У Тарковского в фильме «Андрей Рублев» очень правдиво показаны такие купальские обычаи, как прыганье через очищающие от скверны плоти и духа костры, хороводы, совместное купание обнаженных девушек, женщин и парней, мужчин. Позже, например в XIX веке, сельская молодежь, тайно от взрослых, купалась в укромных местах, но уже в одеждах. В празднике Ивана Купалы (24 июня/7 июля) принимали участие все: от мала до велика. Праздник связан с целебными свойствами воды, с наиболее бурным периодом в жизни растительности, неслучайно именно в это время собирали лечебные травы; это время гаданий с венками из цветов, с вениками; это и время необычайной активности всей нечистой силы, наконец, кое-где именинником на Купалу считался сам водяной.
— Были ли языческие черты в празднике дня Илии Пророка?
— Безусловно. В образе этого очень популярного среди крестьян святого отразился культ грозного древнеславянского бога-громовержца. В результате слияния дохристианских и христианских представлений возник образ Ильи, щедрого, сулящего хороший урожай, но — в то же время — сурового и карающего. Его боятся не только люди, но и вся нечисть. В этот день всегда ждали грозы, возникающей якобы от того, что Илья разъезжает в своей колеснице по небу и пускает стрелы-молнии, особенно страшные для тех, кто его не чтит, а работает в поле. Ильин день знаменовал собой и скорое завершение лета. На Русском Севере после Ильина дня (20 июля/2 августа) прекращали купаться. Старушки объясняли нам в экспедициях: «Олень в воду напи`сал».
— Потом наступала осень…
— Начиная со дня Покрова (1/14 октября), после уборки и переработки урожая, начинались вечерние собрания молодежи («посиделки», «беседы», «вечеринки»). За деньги вскладчину арендовалась какая-нибудь изба. Ближе к вечеру в нее приходили сначала девушки, и если это была не праздничная посиделка, то каждая от своей матери получала работу — сучить нити, прясть и т. д. Девушки трудились, разговаривали, пели песни.
Позже в эту же избу приходили парни с разного рода сладостями, и тогда начиналось настоящее веселье: песни, частушки, танцы-пляски, игры. В праздничные дни посиделки проводились еще более активно. На такие собрания могли приходить и взрослые и сидеть в роли зрителей, вспоминая собственную молодость.
Приведу забавную черту сельского этикета, которая сохранялась на Русском Севере до 1920-1930 годов: когда парни приходили на вечеринку к девушкам, то полагалось, чтобы парень обязательно садился на колени к девушке, а не наоборот.
Священниками такие собрания молодежи считались неблагочестивыми. Многие иереи в проповедях, в беседах с прихожанами убеждали родителей не пускать своих взрослых детей на посиделки.
— А каково было отношение служителей Церкви к частушкам?
— Очень многие священники ополчались на частушки, получившие массовое распространение где-то с конца XIX века, считая, что в них отражается падение нравов сельского населения, что частушки вытесняют, заменяют старинные народные песни. А вот с мирскими песнями священники стали бороться гораздо раньше, противопоставляя им, особенно в большие церковные праздники, духовные песнопения. Во многих отчетах о своей деятельности в приходе, опубликованных в церковной периодике, пастыри с гордостью сообщали о том, что они покончили с традицией исполнять в эти дни мирские песни.
Душа народа
— Ученые исследуют народные традиции уже несколько веков. В чем же глубина, обаяние фольклора?— Фольклору свойственна способность передавать самое существенное, самое ценное от одного поколения к другому. В народном творчестве — или, шире, в народном мировоззрении — сохраняются многовековые представления людей. Издавна существует такой термин: «двоеверие», используемый как церковными, так и светскими авторами для обозначения тех представлений, верований, которые сохраняются в народе от языческих времен. При этом возникает своеобразный «сплав» христианского и дохристианского начал. И этот «сплав» присутствует в каждом из нас.
— Многие мыслители считали и считают, что фольклор несет в себе национальный нравственный идеал. Верно ли это?
— Я бы сказал, что это, скорее, выражение народной души. Этический идеал этой души наиболее ярко выражается в духовных стихах, в пословицах и поговорках; эстетический — в народных песнях. Однако следует отметить, что нравственный идеал может со временем меняться. Например, русские крестьяне очень любили былины, их разрешалось вместе с духовными стихами петь в Великий пост, но далеко не все в них для нас, людей XXI века, кажется воплощением нравственного идеала. Например, сколько там пренебрежения к женщине, как мало в них рассказывается о счастливой семейной жизни. И это нисколько не удивляло исполнителей былин и их слушателей, ибо они тоже смотрели на женщин как на людей второго сорта. «Бьет — значит, любит», — говорили деревенские бабы о своей семейной жизни.
— Как современному священнику, который служит в сельском приходе, относиться к фольклору?
— К сожалению, в духовных учебных заведениях мало рассказывают будущим священнослужителям о народной культуре, об особенностях крестьянского быта, о фольклоре. Поэтому молодому священнику приходится самому решать: запрещать, исправлять или сохранять.
Приведу один пример. В одном из южнорусских сел издавна существовал такой обряд: священник на Троицу в церкви должен был сплетать венок. Однажды в этот приход назначили нового настоятеля, который решил эту практику прекратить, посчитав ее языческой. И прихожане взбунтовались, написали жалобу архиерею. Пришлось тому назначить нового пастыря, который смиренно стал продолжать эту традицию.
Для меня большая честь, что я уже третий год читаю в нашей духовной академии курс лекций, знакомящих студентов с церковно-народным календарем, в котором настолько органично слились церковные праздники и народные, что их просто невозможно расщепить. В этом календаре церковное прославление апостолов, святых соседствует с чисто крестьянским толкованием богословских понятий, канонических представлений. Нужно подготовить будущих пастырей к тому, что мир устроен сложно, чтобы они знали, какие и где до сих пор сохраняются обычаи, обряды, суеверия и предрассудки, — и чтобы они, зная их, относились к ним тоньше.
Зачем обливать водой председателя сельсовета, как былины переделывали для Сталина, что такое народное православие и какие анекдоты были в ГУЛАГе - рассказывает фольклорист, культуролог Наталья Петрова.
– Фольклористы рассказывают удивительную историю: в одном колхозе в 1932 году во время засухи облили водой председателя сельсовета. Оказывается, до революции так делали со священнослужителями. Зачем?– Да, такой случай описан в одной из информационных сводок ОГПУ “о настроениях населения”. Здесь мы видим пример того, как с помощью метеорологической магии люди пытались воздействовать на природу, особенно это было актуально в сельской местности. И существовала такая практика: если долго нет дождя, нужно облить какого-нибудь человека с высоким статусом, например, священника.
Один из вариантов объяснения заключался в том, что при этом природа разгневается и пойдет дождь; по другой версии, такой высокостатусный человек символически воплощал социум в целом, и то, что происходило с ним, могло влиять на жизнь всех остальных людей.
И вот появилось новое государство – Советский Союз, и нужно понять как новые идеи и социальные, политические, экономические, культурные реалии соотносятся с прошлым опытом людей. И здесь на помощь приходит фольклор, отражающий систему коллективных представлений. В 30-е -годы XX века эта практика обливания статусного человека осталась актуальной, только священника заменил председатель сельсовета. Правда, в источнике не сказано, как он на это отреагировал, про реакцию священников мы тоже ничего не знаем.
Вообще если мы говорим о фольклоре, надо понимать, что есть повествовательный фольклор – тексты. Сюда мы относим, например, сказки и былины. А есть фольклорные практики. И многие из них тесно привязаны к практической деятельности человека.
– Какие, например?
– Довольно популярна система запретов для беременных. Например, беременным запрещается вязать, и это объясняется тем, что пуповина якобы обвивается вокруг ребенка. Рациональных причин этого страха, конечно, нет, но иррационально все очевидно: у нас есть вязание, которое может путаться, и представление о ребенке в утробе матери, которого может обвить пуповина. Также считается, что беременным нельзя смотреть на что-то необычное, вроде пожара, иначе у ребенка будут родимые пятна или он родится с уродством.
Есть целая система предписаний, как правильно вести хозяйство, например, покупать корову. Так, когда забираешь корову от старого хозяина, нужно брать еще и веревку, иначе считается, что корова не приживется в новом месте, ее будет тянуть обратно.
Есть еще такая примета – мы не пожимаем друг другу руки через порог. Порог в фольклоре – это граница между своим и чужим пространством, пересекать которую нужно с известной долей осторожности.
А в современной студенческой среде мы встречаем пример того, что в фольклоре называется инициацией, посвящением. Ты не студент, пока не сдал первую сессию, то есть не прошел испытание, не доказал, что достоин перейти в другой статус – статус настоящего студента.
– Обряды как-то можно классифицировать?
– Есть обряды календарные – они привязаны к смене природных циклов. Есть обряды, связанные с циклом жизни – рождение, свадьба, похороны. А есть окказиональные обряды – по случаю, они не регулируется каким-то строгими временными рамками, например, новоселье.
Здесь работает идея о том, что переезд в новый дом, освоение нового пространства связано с некой опасностью. Считается, что кто первый войдет в дом, тот вскоре умрет в этом доме. Поэтому есть примета, что первым в дом надо пускать не человека, а какую-нибудь зверушку как жертву, кота или петуха. И пусть сейчас никто не пугается за своего любимого котика, но с этой приметой многие сталкиваются и сегодня.
В народном православии нет противоречия между словами бабушки и Церковью
– Фольклористы в своих исследованиях часто пишут о том, что православная культура очень повлияла на фольклор. А как? Есть православный фольклор?– Более того – есть народное православие. Вообще все мировые религии устанавливались в местах, где люди раньше верили во что-то другое. На Руси до христианства было славянское язычество, а ученые имеют немало проблем с его изучением.
Так как письменность пришла на Русь с христианством, и летописи создавались в монастырях, то культурных текстов дохристианского периода с подробным описанием, скажем, практик поклонения идолам, нет. Есть, конечно, археологические памятники, но понять, кто именно и зачем их создавал, без каких бы то ни было пояснительных текстов довольно проблематично. В современной культуре популярны неоязыческие движения, но очень мало источников, где можно узнать, что же они пытаются воссоздать.
Как появилась народная религиозность? Официальные каноны смешались с народными практиками, то есть это два знания – каноническое и память традиции.И у носителей народного православия нет противоречия между тем, что говорила бабушка, и тем, как объясняет церковь.
– Какие есть примеры народного православия?
– Есть почитаемые святыни, которые часто соотносятся с местночтимыми святыми. И эти объекты могут быть природного происхождения – камень, необычное старое дерево, пещера, какой-то водоем с целебной водой, как считают местные жители.
Например, в Архангельской области такие объекты связаны с местночтимым святым Александром Ошевенским. Вокруг этой фигуры складывается пласт фольклорных текстов и практик. Так, жители ходят к камню, где есть след святого, и приносят подношения, чтобы исцелиться. По своей природе эти практики подношения традиционны.
– А как к этому относятся священники?
Есть разные примеры. Где-то с народным православием борются и искореняют его, объясняя так: “Зачем вешать ленточку на дерево, если за здравие можно поставить свечку в церкви? И святую воду надо искать прежде всего в церкви, а не в роднике в лесу”. А есть те, кто относится более позитивно и рядом с родником строит часовенку, а после там освящают воду. Общего рецепта нет.
– Есть традиция в Великий пост печь «жаворонков» – булочки из постного теста в форме птичек. Она привязана ко дню памяти 40 Севастийских мучеников, и эти булочки-птички символизируют улетающие души мучеников. А на самом деле эта традиция ведь изначально пошла из народного календаря?
– Да это тоже фольклорная практика. Как она работает? Есть такой термин “метонимическая связь”. Появились птицы – значит, потеплело, значит, весна. Мы можем помочь весне прийти раньше, поэтому печем птичек. Это связано с праздником по смене сезона на пороге весны – днем весеннего равноденствия. И народные интерпретации вполне могут быть такими.
Важно учитывать расположение праздника в народном календаре. Он многослоен и содержит несколько смысловых пластов: христианский календарь – разные праздники, дни поминовения святых; природный календарь – он связан со сменой сезонов, и хозяйственный календарь – обозначает начало или завершение разных, в первую очередь сельскохозяйственных, работ. Все они накладываются один на другой, поэтому один и тот же день либо период времени может трактоваться в нескольких смыслах.
Например, 6 мая. С одной стороны, это день памяти святого Георгия Победоносца. С другой – хозяйственной стороны, в этот день крестьяне впервые после зимы выгоняли скот на пастбища. Эти два слоя – христианский и хозяйственный – совмещаются, и святой Георгий приобретает новое качество – покровителя земледельцев и скотоводов. В житии мы такое вряд ли найдем.
И вернусь к вопросу об отношении Церкви к таким практикам. Очень часто официальная позиция начинает использовать помощь фольклорной традиции для объяснения канона. Например, в пост нельзя проводить свадьбы – это период аскетизма во всем. Фольклор же объясняет это тем, что если нарушить этот запрет, то будет плохо зачатому в этот период ребенку. Вот такое взаимопроникновение сфер.
– Уместно ли спросить здесь: народное православие – это хорошо или плохо?
– Это некая культурная данность, и все зависит от нашей позиции – кто мы и как мы на это смотрим. Как исследователи мы лишь можем ее изучать. Для традиции все прекрасно – это непротиворечивая картина мира.
В России много мест, где нет стационарной церкви, и только раз в пару месяцев туда приезжает священник из райцентра. В таких условиях, разумеется, жители будут искать формы замены религиозной жизни, здесь будут создаваться общины бабушек, например. В таких практиках будут задействованы не только канонические, но и фольклорные источники.
Вообще фольклористы любят глухие места, где сохраняются традиционные формы уклада жизни, и значит, скорее всего, сохраняется и фольклор. Любимый фольклористами регион – это Русский Север.
В 2010 году мы с коллегами были в зимней экспедиции на Белом море и попали в деревни, в которых активно развивается, пожалуй, один рыболовный промысел.
Только за несколько лет до нашего приезда там появилось регулярное электричество, а раньше свет включали на несколько часов утром и вечером. Но даже там мы в современной ситуации не застрахованы от того, чтобы нам не начали вместо собственно фольклора пересказывать прочитанное в книгах или увиденное по телевизору.
Кошмар фольклориста – это ситуация, когда он приехал в деревню записывать заговоры, а потом спросил людей, откуда это знают, и услышал: “А у нас книжка есть”. Конечно, не всякий расскажет, что выучил текст по книжке или по заметке в газете “Дачная” (бич фольклористов), но надо понимать, что сегодня фольклор доступен в разных источниках. Поэтому на выходе и получается интересный микс.
Прекрасный пример взаимодействия традиции и современности – интернет-анекдоты о персонажах сказок и былин, где имена традиционных персонажей сочетаются с какими-то сюжетами из современных мультфильмов или с рекламными слоганами. Так, анекдот “И свистнул Соловей Разбойник коня у Ильи Муромца” отсылает к мультфильму, а не к былинному сюжету.
Какие анекдоты рассказывали в ГУЛАГе
– А как фольклор жил в СССР?– В фольклоре советского периода, естестественно, продолжали существовать и традиционные формы фольклора, но у каждой из них был разный культурный статус. Так, народное православие считалось отсталостью и архаикой, а рабочие песни, наоборот, изучались и издавались.
Официальный советский фольклор иногда создавался искусственно. Например, были так называемые “новины” – попытка подстроить традиционную эпическую форму под новое советское государство.
Сказители, которые раньше пели про богатырей, в 1930-1940-е стали исполнять что-либо актуальное о Челюскине, Папанине, Красной армии. На помощь им приходили журналисты и писатели, привозили газеты с новостями и рассказом о том, что происходит сегодня, а потом записывали их же текст.
В 30-е годы в газетах печатались новины о Сталине. Изменился статус сказителей, их приравняли к писателям (то есть, по сути, к авторам, а не исполнителям фольклорных текстов), в Союзе писателей давали пенсию.
То есть советский фольклор создавался с помощью новых тем на старых формулах, но такое искусственное воздействие на народную традицию не прижилось. В нормальном состоянии традиция развивается самостоятельно, впитывает из современности только те новые элементы, которые ей необходимы.
– А что от советского фольклора осталось сейчас?
– Новин, конечно, нет. У нас есть устные истории, в которых рассказывается о событиях коллективизации, есть стихийно возникшие анекдоты о Ленине и Сталине. Даже существует целый указатель советского политического анекдота, подготовленный историком Мишей Мельниченко.
– Вы ведь еще специализируетесь на фольклоре ГУЛАГа. Что это такое?
– Есть такое понятие как фольклор субкультур – врачей, студентов и т.п. Мы изучаем и тюремный, лагерный фольклор – это тексты и практики, возникшие в среде заключенных.
В России первые этнографические работы, в которых рассматривался блатной фольклор, появились ещё до революции, исследования продолжались и в ранние советские годы. Однако затем это научное направление было подвергнуто идеологической цензуре и не могло активно развиваться. Возвращение ученых к этой тематике произошло уже в 1990 годы (вышел сборник “Фольклор и культурная среда ГУЛАГа”, двухтомник тюремных песен, подготовленный Майклом Джекобсоном, и др. работы).
С советским лагерным фольклором все довольно сложно. В таких местах оказывались и представители профессиональных криминальных субкультур, и случайные люди, ставшие жертвами политических репрессий, то есть это и традиционный криминальный фольклор, и вынужденный фольклор людей в стрессовой ситуации.Понятно, что современный исследователь, решивший изучать фольклор ГУЛАГа (особенно 20-30 годов XX века), столкнется с проблемой источников: гулаговские тексты и практики не только не изучались, но и не записывались в свое время фольклористами или этнографами.
Печальное исключение – это репрессированные ученые, которые оказывались в ситуации вынужденного “включенного наблюдения”, и часть из них описала этот опыт потом в своих мемуарах. Есть, например, безумно интересные воспоминания этнографа Нины Гаген-Торн. Обычные заключенные тоже оставили свои записи о жизни в советских тюрьмах и лагерях.
Именно из их воспоминаний, писем, реже – дневников, мы и узнаем, какие анекдоты они рассказывали друг другу (например, о разговоре двух арестантов, которых ведут на расстрел: “Давай убежим!” – “А хуже не будет?”), какими слухами обменивались (часто – о грядущей всеобщей амнистии).
Изучая разные тексты, я часто встречала идею доброго царя. Как она работает? Например, у одного из отделений ГУЛАГа, где было особо суровое отношение к заключенным, был начальник по фамилии Гаранин. И заключенные думали, что Гаранина подменили каким-то вражеским шпионом, и он не знает об этих зверствах. Но, конечно, были и другие точки зрения, люди понимали и рассматривали надзирателей как слуг антихриста. Есть истории и о знаменательных побегах, которые постепенно обрастают легендами: так, об одном мастере-мебельщике рассказывали, что он пытался сбежать с Колымы, спрятавшись в изготовленном им самим буфете с тайным отсеком.
Фольклор сохраняет то, что востребовано в современной жизни
– На разные праздники, последний пример – юбилей Москвы, мы часто встречаем людей, которые в сарафанах и кокошниках исполняют разные русские народные частушки. Как вы, фольклористы, к такому относитесь?– С реконструкторами все довольно непросто: среди них могут быть как серьезные специалисты, которые изучают источники, анализируют костюмы по регионам и по времени, так и те, кто просто берет яркие маркеры – сарафан вообще, кокошник вообще, не обращая внимания на то что единого русского народного костюма не существует.
Красный сарафан, который мы постоянно встречаем на картинках, не охватывает весь народный костюм. Русская народная культура вообще очень локальна, регионально специфична. Сарафаны, например, в Рязанской и Вятской губерниях очень отличаются. Все это нужно учитывать и для всего фольклора в целом. Важно, кто этим занимается.
Но фольклор – это общее достояние и нельзя кому-то запретить к нему обращаться. Какая-то контролирующая организация, например, комитет по кокошникам – это из сферы нереального.Но было бы здорово, чтобы организаторы мероприятий обращались к специалистам за консультациями.
– Зачем вообще сегодня современная культура обращается к фольклору?
– Фольклор очень тесно связан с национальной культурой и историей народа, и поиск себя, своей самобытности неизбежно приводит к фольклору. То есть фольклор – своеобразная концентрация всего, что у нас есть. В истории всей мировой культуры было несколько периодов популярности фольклора.
Например, в Европе в эпоху романтизма конца XVIII-начала XIX века или в отечественной истории в 1960-70 годы был всплеск фольклорного движения. И соблазн обратиться к фольклору как к чему-то древнему, исконному, присутствует и в современной культуре.
А формы зависят от задач современной культуры. Допустим, у нас есть задача патриотического воспитания современных детей и молодежи. Пожалуй, наиболее подходящая для этого форма – былины. Эпос приводит нас в пространство квазиистории, в отдаленное прошлое. Какая-то Русь там есть, правда, соотношение в реальной историей очень специфичное, но тем не менее, на первый взгляд погруженность в свою историю там есть. Об этом, например, говорят эпосоведы.
С другой стороны, рамки былинного жанра прекрасно ложатся под задачи создания национального героя и прошлого. Герой там действует не в личных целях, как герой сказки, когда спасает свою невесту. Как правило, наши богатыри борются с Соловьем Разбойником, Змеем или враждебным иноземным правителем – помогают правителю государства, спасают свою страну, народ. В этом плане обращение к эпосу неизбежно. Если мы, например, хотим снять патриотический мультик, вероятно, там будет герой былин.
– А зачем еще сегодня нужен фольклор?
– Для массовой культуры которая преследует коммерческие цели, фольклор дает прекрасное поле для заимствования.
В своем первом дипломе я занималась анализом фольклорных мультфильмов 2000-х годов. Брала примеры из России, Северной Америки, постсоветского и европейского пространств. Оказалось, что в России, Европе и странах бывшего СССР довольно высокий интерес к эпосу. Из этого хорошо делать бренд, так как возникают узнаваемые страноведческие моменты. И мы это видим на примере богатырской серии студии “Мельница”. В североамериканской анимационной индустрии больше интерес к сказкам.
Был такой американский исследователь Джон Кавелти, в 70-е годы прошлого века он изучал массовую культуру, в частности литературу, и интересовался формульными повествованиями. Оказалось, для того, чтобы произведения покупались и читались, у них должно быть узнаваемое повторяющееся ядро. Причем радость узнавания должна сочетаться с элементами новизны, необычности для поддержания интереса аудитории.
Фольклор в этом отношении дает подходящую основу для формульного повествования. Сюжеты, персонажи, мотивы в фольклоре устойчивы и узнаваемы. Как их обновить? И тут массовая культура предлагает разные варианты.
Например, перемещение героя в современность. Здесь можно вспомнить популярные американские фильмы про Золушку в современном городе. Или же другой вариант – попытка в старый сюжет встроить непривычного персонажа, допустим, не людей, а зверюшек. Пример – мультик “Hello Kitty”, где Золушка – это кошка. Везде мы видим узнаваемое ядро, которое неизменно будет работать, хотим мы этого или нет – каждый знает сюжет про Золушку. А также есть новые элементы, которые нас завлекают. И все вместе прекрасно работает.
– У разных народов наверняка есть какие-то похожие сюжеты?
– Да, есть много повторяющихся международных сюжетов. Например история о невинно гонимой падчерице. Тут у нас и “Золушка”, и “Крошечка-хаврошечка”. У фольклористов есть очень хороший инструмент – международные указатели сюжетов и мотивов: прекрасные люди перечитали множество сказочных, мифологических и прочих текстов, заметили в них похожие элементы и свели их воедино. Благодаря этому, например, можно наглядно увидеть, какие общие сюжеты есть в в Европе, и в Америке, и в Азии (Пример такого указателя – база данных Юрия Березкина).
Есть интересный сюжет о душе, пребывающей вне тела. И он представлен в сказках разных народов. Носителям русской культуры он известен как Кощей Бессмертный. Есть немецкая сказка о великанах, души которых спрятаны в сундуке посреди моря. Есть индийская сказку про злодея, душа которого была, кажется, в апельсине.
– А почему сказки похожи?
Есть несколько версий, почему так бывает. Очевидная: похожи сказки родственных народов. Русские, украинские, белорусские, польские сказки – славянские. Есть представление о ранее существовавшем праславянском единстве.
У неродственных народов, например, балтов и славян, тоже есть похожие сюжеты. Как так? Смотрим на карту: а они соседи! То есть это географическое заимствование. Страны перенимали друг у друга не только товары или технологии, но и культуру, в том числе текстовую.
Есть еще более сложный вариант, когда народы не родственные и не рядом расположенные. Здесь мы видим типологическое сходство: похожие условия жизни, хозяйства и климата. И общие волнующие проблемы народы выражали через фольклор. Думаю, при желании можно найти похожие сказки в России и Австралии.
– Есть еще какие-то приемы для успеха фольклорных мультфильмов?
– Например, в новом российском мультике про Алешу Поповича есть отсылки к цитатам из советской киноклассики, а также включен персонаж, похожий на Элвиса Пресли. Здесь работает идея слоеного пирога – разные отсылки и детали считываются разными аудиториями, и в кинотеатрах дети и родители смеются в разных местах. И эта многослойность делает коммерческий продукт более продаваемым и расширяет аудиторию.
– Как тогда правильно воспринимать эти слои?
– Нужно уметь считывать смыслы, которые закладывают создатели текста: пафос, иронию над патетикой или отсылку к коммерческим продуктам. Мы можем просто смеяться, а можем быть осознанным зрителем, понимать, как все это устроено и тоже радоваться смысловой механике.
– Возвращают ли все эти современные фольклоризованные формы к традиционной культуре?
– Не надо говорить, что все однозначно плохо.
Попытка показать, воспроизвести, воссоздать в музеефицированной или театрализованной форме те фольклорные практики, которые не бытуют сейчас – в общем-то задача положительная.Другое дело, что средства не всегда бывают профессиональными. Нужно понять, кто этим занимается и как он это делает. Конечно, доступность форм фольклора медийным технологиям дает лишь поверхностный взгляд на традицию, но с задачей подогреть интерес аудитории к этой тематике они вполне справляются.
Фольклор очень разнообразен. Это точно не только частушки, песни и сказки, он повсеместно включен в нашу современную жизнь. Есть даже целое новое научное направление – изучение интернет-фольклора. Но закон сохранения фольклора – это закон выживания тех форм передачи культурной информации, которые будут востребованы и актуальны в нашей повседневной жизни.
«Мне Матронушка помогает, я только в неё верю!», «Троица – это Христос, Богородица и Николай Угодник». Такие признания иногда приходится слушать нашим священникам.
Языческое сознание
Многие искренне удивляются, когда узнают, что православие - это христианство. «Русь крещена, но не просвещена» - слова, которые приписывают Лескову, не теряют своей актуальности. Низкий уровень религиозной культуры - это насущная проблема для нашей страны.
«Непросвещённость» проявляется в своеобразном отношении к обрядам и таинствам Церкви, в специфическом понимании «духовности». Явление это не новое: редкие проповедники умели донести до простого народа суть христианского учения, не исказив смысла.
Христианские элементы удобно встроились в языческую картину мира, лишь слегка её изменив. Магизм и двоеверие всегда были характерны для русской религиозности: принятие обрядовой стороны православия при языческом сознании.
Язычество ставит человека в положение жертвы, потому что от его нравственных усилий ничего не зависит. Никакого внутреннего роста для него не существует. Человек живёт меж двух миров и является лишь пассивным орудием могущественных «духов» - злых или добрых. Потому, главная задача язычника – найти эффективную магическую защиту от злых «духов» и угодить добрым. Для этого есть особые обряды, которые может исполнить только посвящённый жрец. Для язычника важно, чтобы обряд был совершён правильно, так как согласно его картине мира – только скрупулёзное исполнение ритуала может принести успех.
«Симптомы» проявления языческого сознания в народном православии
Пантеон Богов . Вполне самодостаточными «богами» в пантеоне «народного православия» стали святые, к которым часто обращаются «вместо» Бога. Отсюда разделение святых «по функционалу», по аналогии с языческими божествами: непременно важно понять, кому о чём молиться. Молитва «ответственному святому» считается более действенной. Просто молиться Богу – это непонятно, и страшно, а значит – неэффективно.
«Святыньки» . наделение предметов самостоятельной сакральной ценностью. Всевозможные «святыньки» воспринимаются как источник «чуда». Иконы, мощи, «земелька» и прочие атрибуты, которые для христиан лишь предметы благоговейного почитания, становятся в «народном православии» «волшебной палочкой», которая может избавить от всех неприятностей.
Опять же – вне зависимости от собственных усилий и Христа. То же самое с записками, свечами и молитвами – непонятные большинству действия и слова перевираются и воспринимаются как самоценные «заклинания» (например, искаженный 90-й псалом – в народе «Живые помощи»).
Обрядоверие . Как было сказано, для язычества соблюдение ритуала в мелочах являлось залогом успеха у «высших сил». В «народном православии» это выражается в соблюдении буквы церковного Устава без осмысления и веры.
При этом категорически осуждаются любые отклонения. Отсюда любовь к церемониям («Венчание – это красиво»), судорожное соблюдение бытовых традиций («На Пасху кулич и яйца освятить обязательно!») и суеверие («Надо причаститься, чтобы не болеть», «Машину освятить – от аварий»).
Абсолютно искажается понимание взаимоотношений между Богом и человеком: личные, «сыновние» отношения (в которых и заключена суть христианства) здесь невозможны. Возникают формальные: вместо нравственных усилий и духовного возрастания - угождение «божку» посредством исполнения неких внешних правил.
Церковная субкультура XX века
Особые черты приобрело «народное православие» в XX веке, после того, как религия в России перестала быть вне закона.
Православная церковь, выйдя из подполья, привлекла к себе множество людей, ищущих смысла жизни. Но долгий отрыв от подлинной христианской традиции (в том числе - пастырской) плохо сказался на церковной действительности.
Если ранее носителями «народного православия» были, в основном, люди простого сословия, то к концу XX века это мировоззрение распространилось на большую часть православного сообщества и священства. И неудивительно: «простого люда» в России всегда было больше и в годы гонений, в основном, именно в этой среде религиозная жизнь и сохранялась.
Естественно, что, придя в открывшиеся храмы в начале 90-х многие застали там весьма специфические образцы «народного благочестия» и свою сложившуюся систему отношений. И приняли это как должное.
Многие стали пытаться строить жизнь по апокрифическим представлениям «народного православия». Оно стало национальной субкультурой – маргинальной, крестьянско-консервативной, негативно настроенной к «светской» культуре и образованности как вещам, мешающим «подлинной духовности».
Внешняя эффектность вышла на первый план: люди стали гоняться за внешней атрибутикой, «чудесами», «старцами» и «пророчествами», не вникая в суть христианства. И, к сожалению, сталкиваясь с реальными жизненными испытаниями, часто разочаровывались в Церкви, так как ничего, кроме «обычаев» они там не нашли, ничему другому не были научены.
90-е годы для общества были кризисом самоидентификации. И для многих такая «православно-фольклорная» субкультура стала целым открытием: казалось, что это и есть та самая «Святая Русь», которую «мы потеряли».
Всё здесь было экзотикой для уставшего от «диалектического материализма» советского человека: язык, запах ладана, красота обряда. С таким же успехом люди в те годы покорялись различными «духовными практиками».
Для очень многих россиян православие стало синонимом «русскости», что к сожалению, вытеснило Христа. Носителями «народного православия» стали даже вовсе далёкие от религии люди. Крещение и соблюдение обрядов стало способом национальной самоидентификации – не более. Хотя, христианство - о другом: «нет уже иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе».
