Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Часть первая. В Буквограде
Эта удивительная история, которую я хочу рассказать, случилась совсем недавно. Что ж тут особенного? Может быть, вы думаете, что в наше время ничего необыкновенного не происходит? Да? Впрочем, я шучу. Никто из вас так не думает. Ведь всем известно, что наше время – самое необыкновенное. И все-таки…
И все-таки не будем торопиться. Иначе Саша и Алеша могут на меня обидеться. Ведь историю, о которой пойдет речь, рассказали мне именно они. И я обещал им, что если сам захочу рассказать ее кому-нибудь, то начну с самого начала.
Да, я еще не сказал вам, что Саша и Алеша – родные братья, и не просто родные братья, а близнецы. Каждому из них ровно по семь лет, восемь месяцев и девять дней, и они очень похожи друг на друга. Только Саша чуть повыше, а Алеша – поменьше, и потом Саша горячо берется за любое дело, хотя и не все получается у него хорошо. А Алеша, наоборот, очень спокойный и не очень разговорчивый. И если мама часто говорит Саше: “Не торопись!”, то Алеше еще чаще повторяет: “Не спи!”
Так вот, все началось первого сентября. В этот день Саша и Алеша в первый раз пошли в школу. Помните, как вы сами первый раз шли по улице с портфелем в руках? Этот день, конечно, никто из вас не забыл. Ведь он бывает всего раз в жизни. Саша и Алеша, так же как и все мальчики и девочки с нашей улицы, долго ждали этого дня. Им казалось, что лето длинное-предлинное. Такое длинное, что никогда и не кончится.
Каждый день Саша подходил к календарю и отрывал сразу два листка. Потом подходил Алеша и отрывал еще два листка. Они думали, что время от этого пойдет быстрее. А время… Время шло своим чередом.
Саша и Алеша надевали новую школьную форму, смотрели в зеркало, а на них из зеркала смотрели совсем другие мальчики. У них был такой важный и строгий вид, что показывать, как раньше, язык им было просто невозможно. Ведь мальчики в зеркале начнут делать то же самое, а это будет совсем плохо, потому что к новой школьной форме никак не подходит высунутый язык. Так уж устроено зеркало – и ничего тут не поделаешь! Наверное, если бы зеркала были на улицах, в автобусах, в троллейбусах, в метро и в школах, то некоторые мальчики и девочки стали бы вести себя лучше. Начнешь, например, толкаться или щипаться – и сразу в десяти зеркалах десять мальчиков тоже начнут толкаться и щипаться, и, конечно, это будет очень некрасиво.
Саша и Алеша смотрели на себя в школьной форме и думали о том, что скоро, очень скоро у них начнется новая жизнь. Но они совсем не догадывались, какие удивительные приключения их ожидают.
Глава первая,
из которой мы узнаем, что не только футбол, телевизор, марки и дрессировка щенка требуют много времени
Ровно первого сентября Саша и Алеша начали писать палочки и кружочки. Те самые палочки и кружочки, без которых нельзя научиться писать буквы. Ведь и без винтика не бывает машины.
Саша и Алеша были уверены, что любая машина работает сама по себе. Они, конечно, знали, что в машинах есть моторы, но наверняка очень удивились бы, если бы им сказали, что каждый мотор, даже самый маленький, состоит из десятков, а то из сотен частей. И что если одной, хотя бы самой небольшой части, самого маленького винтика не будет хватать, то даже очень хороший мотор начнет, как больной, чихать и кашлять, а может быть, и совсем остановится.
А палочка и кружочек – это тоже винтики. Винтики букв. Мы-то с вами знаем, что это именно так.
Но Саша и Алеша еще не понимали всего этого, а потому решили, что писать и переписывать палочки и кружочки не имеет никакого смысла. Просто жалко времени.
Скажу вам по секрету, что сначала они все-таки сели за стол и попробовали писать. Но палочки и кружочки оказались непослушными. Они никак не становились в ряд. Одни почему-то подскакивали вверх, другие прыгали вниз, а все остальные качались из стороны в сторону, как пьяные. Если одна палочка наклонялась вправо, то уж вторая – обязательно влево. И привести их в порядок не было никакой возможности. И вообще в это время началась интересная передача по телевизору…
Так прошло несколько дней. Саша и Алеша все реже и реже подходили к зеркалу, чтобы посмотреть на себя в новой форме. Им было просто некогда. Утром надо было бежать в школу, именно бежать, иначе можно было опоздать на уроки. Учительница почему-то очень не любила, когда опаздывали. Но Саша и Алеша, чего греха таить, любили утречком подольше поспать. Когда мама их будила, они говорили сонными голосами:
– Ну, мамочка, ну еще пять минут… Ну, еще одну минуту… Ну, еще полминуточки…
И конечно, просыпались в самый последний момент. Потом они медленно, очень медленно начинали одеваться. Причем Алеша опять ухитрялся засыпать, и маме время от времени приходилось его тормошить. Вдруг Саша вспоминал, что забыл положить в ранец пенал, и начинал его всюду разыскивать. Он искал пенал на столе и под столом, под кроватью и за шкафом и даже в кухонном столике… А пенал преспокойно лежал… в ранце у Алеши.
Вот потому-то и приходилось что есть силы бежать в школу.
А после школы надо было покататься на велосипеде, поиграть в футбол и, кроме того, каждому заняться своим любимым делом: Алеше – подрессировать соседского щенка Тузика, который был очень непослушным и требовал много сил и времени, а Саше… Саше надо было еще раз пересмотреть всю свою коллекцию марок, которых у него было ни много ни мало, а ровно 783 штуки, да еще 6 обменных и одна бракованная.
Поэтому, как вы сами понимаете, времени на уроки оставалось как раз столько, чтобы немножко поучить стихотворение, и совсем немножко, чтобы пописать буквы… Какие это были буквы, лучше и не говорить…
Глава вторая,
в которой Саша и Алеша принимают решение, и что из этого получается
Однажды Саша и Алеша сидели за столом и торопились закончить последний ряд буквы Ш.
– Эта буква мне не нравится! – неожиданно сказал Алеша.
– Мне тоже, – немедленно согласился Саша. – И вообще этих букв слишком много.
– И почему их так много? – задумался Алеша и посмотрел на потолок. – И кто их придумал?
– Какой-нибудь злой дядька, – сказал Саша. – Вот если бы я их придумывал, я бы придумал штук пять, самое большое – десять. И все. Правда, Алеша?
– Угу. И тогда бы не было этой буквы Ш!
– Целых три палочки!
– И три хвостика!
– Давай ее не писать!
Саша и Алеша уже хотели закрыть тетради, но в тот же миг они услышали какой-то странный звон. Как будто кто-то дернул за самую тонкую струну самой маленькой мандолины.
И тут Саша и Алеша увидели, что стол, за которым они сидели, стал расти и скоро сделался таким большим, что они потеряли друг друга из виду. Тогда Саша и Алеша быстро слезли на стол.
Но теперь уже это был не прежний стол, а огромное поле, похожее на аэродром.
– Алеша-а-а! – закричал Саша. – Где ты-ы-ы?!
– Я здесь! – закричал в ответ Алеша.
И они оба, не сговариваясь, побежали на середину стола. Тот самый звон, который мальчики уже слышали, теперь раздавался все сильнее и сильнее, а когда они подбежали друг к другу, стал совсем громким.
Саша и Алеша огляделись. Перед ними, насколько видел глаз, лежало белое поле, покрытое тонкими ровными линиями.
– Алеша! – вдруг догадался Саша. – Это же… это же… это же тетрадь по письму!
Да, это была тетрадь по письму. Та самая тетрадь, на которой кто-то из них только что выводил букву Ш. Однако, странное дело, тетрадные листы были чистыми. Буква исчезла. Но Саша и Алеша не заметили этого. Больше всего им понравилось, что на тетради очень удобно играть в железную дорогу, потому что тоненькие линии были похожи на рельсы.
Они подошли к краю тетради, чтобы начать большой железнодорожный пробег, но вдруг тетрадные листы стали медленно подниматься, будто чьи-то невидимые руки стали их складывать, и Саша и Алеша, даже не успев испугаться, покатились вниз…
Глава третья,
которая начинается с удивительного открытия, а заканчивается игрой в аки и ахматы
Когда Саша и Алеша открыли зажмуренные глаза, то увидели, что сидят на простой деревянной скамейке и даже достают ногами до земли. Да, да, до самой обыкновенной земли, покрытой зеленой травой. Скамейка стояла на краю площади. Вокруг площади росли густые деревья, а за деревьями были видны дома. На самой середине площади стояли пять маленьких человечков в аккуратных костюмчиках и дули в крохотные трубы, похожие на пионерские горны.
Неожиданно из-за деревьев появилось много таких человечков. Они быстро бежали, перебирая короткими ножками, и выстраивались в ряд. Саше и Алеше показалось, что где-то они уже видели эти удивительные фигурки. Но не успели они сказать об этом друг другу, как человечки построились между двумя линейками, нарисованными на земле, и застыли, как солдаты на параде.
В это время горнисты перестали играть, и перед строем появился командир, высокий и стройный, в фиолетовом костюме. На голове у него была шляпа, похожая на перо для авторучки. Командир посмотрел на строй и скомандовал:
– Равняйсь!
Человечки чуть-чуть шевельнулись, и строй стал еще ровнее, чем прежде.
А командир отдал новую команду:
– По порядку назовись!
И тогда человечек, который стоял первым, громко ответил:
Второй человечек сказал:
А человечек, стоявший третьим, крикнул:
Тут Саша толкнул Алешу в бок:
– Смотри, смотри! Ведь это же буквы!!
И Алеша только и проронил:
До разговоров ли, если видишь живой алфавит!
Вдруг командир строго сказал:
– В строю нет буквы Ш!
Один человечек сделал шаг вперед. Он застенчиво улыбнулся и вежливо произнес:
– Уважаемый Почерк, буква Ш заболела. Вчера у нее болела голова и поэтому…
– Ничего подобного, уважаемый Почерк! – перебил вежливого человечка его сосед. – Буква Ш просто обиделась.
– Прекратите разговоры в строю, уважаемые Знаки! – еще строже сказал Почерк. – Это невежливо. Пожалуйста, уважаемая А!
Буква А вышла вперед и сказала:
– Уважаемый Почерк! Буква Ш действительно обиделась, и у нее действительно болит голова. Она не может поднять своей третьей палочки. А во всем виноваты вот эти два мальчика. – И она указала на Сашу и Алешу.
– Спасибо, уважаемая А. – Почерк кивнул головой. – Все это очень печально. В самом деле мальчики обидели уважаемую Ш, и она заболела от огорчения. Мы пошлем к ней нашего чудесного доктора Поправочкина. А пока эти мальчики не должны видеть и слышать букву Ш. Но нам, жителям Буквограда, следует быть гостеприимными. А теперь вы свободны.
И все буквы сразу подбежали к Саше и Алеше и окружили их плотным кольцом.
– Пойдемте в Букварь! – предложил кто-то.
Саша и Алеша стояли растерянные. Все это было так странно! Например, как это можно пойти в Букварь?.. Но самое странное заключалось в том, что, хотя буквы говорили очень понятно, некоторые слова Саша и Алеша не могли разобрать.
Саша опять толкнул Алешу в бок (была у него такая скверная привычка – толкаться), когда буква А предложила:
– Давайте играть в аки! Вы умеете играть в аки?
Саша и Алеша переглянулись. Игры в аки они не знали.
Саша решил, что над ним смеются. Он открыл было рот, чтобы заявить, что никакой игры в аки нет, но рассудительный Алеша строго посмотрел на него и вежливо спросил букву А:
– Скажите, пожалуйста, а в чем заключается эта игра?
Буквы дружно засмеялись. И только Мягкий Знак застенчиво улыбнулся.
– Как не стыдно! – упрекнула Твердый Знак буква А. – Тебя же просили быть вежливым! А если мальчики не знают этой игры, то мы должны их научить. И я проу тебя принести аки сюда.
Твердый Знак повернулся и, солидно ступая, направился к одному из ближайших домиков.
Очень скоро он вернулся. В его руках были обыкновенные шашки! Да, да, самые обыкновенные деревянные шашки и картонная доска.
– Итак, начнем учиться, – приветливо сказала буква А. – Но, простите, пожалуйста, ведь мы еще не познакомились. Меня зовут Астра. Правда, красиво? А это моя подруга. Ее зовут Бегония. А это Веточка…
И Астра (теперь и мы будем так называть букву А) представила ребятам все буквы алфавита. Только Мягкий Знак и Твердый никак по-другому не назывались, потому что у них были и без того длинные имена. Не была названа лишь одна буква Ш. Вы помните, конечно, что она заболела и лежала дома.
Саша и Алеша тоже хотели назвать свои имена, но Астра добавила:
– А как вас зовут, мы знаем. Вас зовут Саа и Алеа!
– Да, да, – радостно подхватили буквы, – Саа и Алеа! Алеа и Саа! Какие интересные имена!
Только теперь ребята стали понимать, в чем дело. Ведь Почерк сказал, что они не будут слышать буквы Ш!
– Безобразие! – заявил Саша. – Они не имеют права…
– Да брось ты! Дело какое, – ответил Алеша. – Не спорь и садись играть в аки, – он хотел сказать “садись играть в шашки”, а получилось “садись играть в аки”.
“Ну ладно же! – сердито подумал Саша. – Сейчас я им покажу аки!”
В это время Астра расставила на скамейке шашки и обратилась к Саше:
– Садись, Саа, я научу тебя играть в эту интересную игру.
Но когда через пять минут у Саши оказались сразу две дамки, Астра смущенно сказала:
– А ты, оказывается, настоящий аист!
– Сама ты аист! – обиделся Саша. – Проиграла и дразнится.
– И никто не дразнится, – обиделась Астра. – Я, наоборот, тебя хвалила.
– Да, хвалила! Ты бы меня еще цаплей назвала!
– При чем здесь цапля? Цапля в аки играть не умеет, а аист умеет. Ты, наверное, и прежде умел играть?
– Приходилось, – с достоинством ответил Саша. Он не сразу понял, что аист – это шашист.
– Что это за игра! – презрительно заметил Твердый Знак. – То ли дело – ахматы!
На этот раз ребята сразу поняли, о чем идет речь. Тем более, что и сами немного умели играть в шахматы.
– Что ж, – сказал Алеша.
– Сыграем, – подтвердил Саша.
– Ах, так! – воскликнул Твердый Знак. – Сейчас получишь ах и мат!
– Какой еще ах и мат? – спросил Саша.
– Самый настоящий.
– Это ты получишь ах и мат, – сказал Саша.
– Увидим! – крикнул Твердый Знак и, забыв о своей солидности, помчался за шахматами.
Если вы пересмотрите все учебники шахматной игры, вы все равно не найдете там партии, похожей на ту, которая была сыграна в Буквограде. А если все-таки когда-нибудь шахматный историк захочет о ней написать, то он обозначит ее так:
...
Буквоградская партия
Алеша и Саша (белые) – Твердый Знак и Тюльпанчик (черные)
Правда, привести подробное описание самой партии историку не удастся, потому что она, к сожалению, не записывалась. А напрасно. В партии были и смелые жертвы, и коварные ловушки, и яркие комбинации.
Твердый Знак, желая быть вежливым, предложил гостям играть белыми, но зато позвал на помощь лучшего шахматиста своего алфавита – Тюльпанчика.
Сражение было очень бурным и очень долгим. После того как Алеша и Саша делали ход, Твердый Знак и Тюльпанчик отбегали в сторону и обсуждали создавшуюся позицию. Они так громко спорили между собой, доказывая, какой ход лучше, что с каждым разом отбегали все дальше и дальше, чтобы их никто не услышал. А один раз, когда они прозевали фигуру, они убежали так далеко, что просто скрылись с глаз противников и зрителей. Мягкому Знаку даже пришлось бегать за ними и приводить обратно.
Саша и Алеша тоже с удовольствием убегали бы куда-нибудь, чтобы посоветоваться, но они решили, что это неудобно. Поэтому они сидели и тихо перешептывались.
Все буквы внимательно следили за игрой и очень волновались. Прямо как настоящие болельщики. Одни болели за Сашу и Алешу, другие – за Тюльпанчика и Твердый Знак. Но никто из них не произнес ни одного слова, не подсказал ни одного хода. Все вели себя очень дисциплинированно.
Саша и Алеша уже вот-вот собирались выиграть, но в последний момент сами зевнули фигуру. Да еще какую – ферзя!..
Поэтому необыкновенная буквоградская шахматная партия закончилась вничью.
Глава четвертая,
о Буквограде и о волшебнике, который состоит из капелек
Пожалуйста, не думайте, что Буквоград – маленький город. Конечно, он не такой огромный, как Харьков или Челябинск, но он и не маленький. Он просто средний город. В нем есть и улицы, и переулки, и тупики. Если смотреть на Буквоград с вертолета, то видно, что похож он на большую букву Б. По кружку этой буквы идут две главные улицы: улица Разума и проспект Растущей молодежи. Они сходятся на площади Точности и Ясности. В одну сторону от площади идет проезд Гамм, который ведет к Музыкальному бульвару. В самом центре города расположен живописный парк Палочек. В парке движение транспорта запрещено, и Палочки могут гулять в полной безопасности.
Есть в Буквограде еще одна улица. Да, тут, пожалуй, лучше, если бы ее не было вовсе. Это улица Разгильдяев, узкая, кривая и грязная. На ней не то что асфальта – булыжника и то нет. Осенью по улице Разгильдяев можно пройти разве что в болотных сапогах. В самом конце улицы находится тупик Клякс, где круглый год не просыхают огромные лужи. Жители тупика Кляксы ходят такими грязными, что на главные улицы Буквограда их не пускают.
На краю города протекает река Строчка. Только в одном месте она пересекает Буквоград, как раз между Музыкальным бульваром и тупиком Точек. Здесь через Строчку переброшен мост. Однажды с этого моста в Строчку упала целая гамма. Ее едва спасли. Ноте Ми пришлось даже делать искусственное дыхание.
Дома в Буквограде называются Букварями. Может быть, кого-нибудь из вас удивляет такое название? Наверное, до сих пор вы думали, что Букварем называется только книжка для первоклассников? Если так, то вы ошибаетесь. Представьте себе маленький двухэтажный домик. В нижнем этаже живут Палочки. Те самые Палочки, из которых вырастают буквы. Хотя Палочки еще совсем маленькие, они уже ходят, бегают и едят. Правда, некоторые из них иногда капризничают и еще не умеют стоять в строю. Но с каждым днем Палочки становятся все понятливее и ровнее. Они быстро растут и в конце концов превращаются в настоящие буквы. Тогда их принимают в Алфавит и разрешают жить во втором этаже. А когда они становятся совсем прямыми и твердыми, они идут работать. Куда? Туда, где нравится. Кто любит литературу – идет в стихи или рассказы, а кто технику – в книгу по технике.
Все это буквы рассказали Саше и Алеше по пути в свой Букварь. Твердый Знак, который во всем любил точность, даже остановился и нарисовал план Буквограда.
В дверях Букваря стоял Почерк.
– Так вот, Саа и Алеа, – сказал он, – я позвал доктора к больной букве, но она исчезла. Теперь ее здоровье и жизнь в опасности, а спасти ее можете только вы. Так сказал доктор.
– А что мы должны делать? – спросил Алеша.
В это время на пороге появился доктор Поправочкин. Это был самый знаменитый доктор Буквограда. Его вызывали только к самым тяжелым больным. Доктор строго посмотрел на Сашу и Алешу и промолвил:
И Саша и Алеша испугались. Не очень, а так, чуть-чуть. Знаете, некоторые ребята почему-то боятся докторов. Им кажется, что доктор обязательно сделает больно. Ой, какие это глупые ребята! Они лежат с повышенной температурой, у них болит голова или колет в боку, а иногда и то и другое вместе, а они боятся доктора. Они готовы хоть неделю лежать в кровати, ничего не есть, стонать и охать, лишь бы им не делали укола и не ставили горчичники. Им кажется несладким чай, кислым – суп, горьким – каша. И вот они лежат и болеют.
А все это происходит потому, что эти ребята не знают, что живет на свете один очень старый и очень могучий волшебник, которого зовут Здоровьем. Кто подружится с этим волшебником, тот становится самым сильным и самым смелым, и того уж никто не одолеет. А ведь у Здоровья много врагов: и Холодный Ветер, и Слякоть, и Сквозняк, и, уж конечно, маленькие злые Микробы, которые только и ждут удобного случая, чтобы напасть на какого-нибудь слабенького мальчика или девочку и поскорее сделать их больными.
Подружиться со Здоровьем вовсе не трудно. Для этого надо только его увидеть. Где, спросите вы? О, вот это как раз самое сложное, потому что Здоровье состоит из маленьких-маленьких капель, таких маленьких, что их даже через увеличительное стекло не увидишь. А разбросаны эти капельки везде: их, например, очень много и в утренней зарядке, если, конечно, зарядку делать каждый день и обязательно по воскресеньям. Эти капельки есть и в солнечном луче, и в воде, и в свежем воздухе. Они притаились и в супе, и в котлете, и в манной каше.
А если кто-нибудь из вас все-таки заболеет, он сможет найти очень важные капельки на листке горчичника или на кончике иголки, которой доктор делает укол.
Вы поняли, ребята? А теперь я раскрою вам самый главный секрет, иначе ничего у вас не получится.
Если вы хотите, чтобы Здоровье стало вашим другом, вам придется все капельки собрать вместе: и те, что прячутся в утренней зарядке, и те, что блестят в солнечном луче, плавают в воде, носятся в свежем воздухе, и те, что притаились в супе, котлете и манной каше, потому что по отдельности капельки не действуют.
Один мальчик очень любил манную кашу, но боялся воды и не любил делать зарядку. Он только ел, ел и ел, стал толстым и неповоротливым и каждую неделю чем-нибудь болел.
А другой мальчик, наоборот, любил бегать и прыгать, но не любил есть. И он стал худым и бледным, и врачам пришлось отправить его лечиться в санаторий…
Но мы с вами заговорились, а в это время доктор Поправочкин сказал:
– Ну что ж, Алеа и Саа, все, собственно говоря, ясно!..
И с этими словами доктор спустился с крыльца и вышел на улицу.
Эта удивительная история, которую я хочу рассказать, случилась совсем недавно. Что ж тут особенного? Может быть, вы думаете, что в наше время ничего необыкновенного не происходит? Да? Впрочем, я шучу. Никто из вас так не думает. Ведь всем известно, что наше время - самое необыкновенное. И все-таки…
И все-таки не будем торопиться. Иначе Саша и Алеша могут на меня обидеться. Ведь историю, о которой пойдет речь, рассказали мне именно они. И я обещал им, что если сам захочу рассказать ее кому-нибудь, то начну с самого начала.
Да, я еще не сказал вам, что Саша и Алеша - родные братья, и не просто родные братья, а близнецы. Каждому из них ровно по семь лет, восемь месяцев и девять дней, и они очень похожи друг на друга. Только Саша чуть повыше, а Алеша - поменьше, и потом Саша горячо берется за любое дело, хотя и не все получается у него хорошо. А Алеша, наоборот, очень спокойный и не очень разговорчивый. И если мама часто говорит Саше: “Не торопись!”, то Алеше еще чаще повторяет: “Не спи!”
Так вот, все началось первого сентября. В этот день Саша и Алеша в первый раз пошли в школу. Помните, как вы сами первый раз шли по улице с портфелем в руках? Этот день, конечно, никто из вас не забыл. Ведь он бывает всего раз в жизни. Саша и Алеша, так же как и все мальчики и девочки с нашей улицы, долго ждали этого дня. Им казалось, что лето длинное-предлинное. Такое длинное, что никогда и не кончится.
Каждый день Саша подходил к календарю и отрывал сразу два листка. Потом подходил Алеша и отрывал еще два листка. Они думали, что время от этого пойдет быстрее. А время… Время шло своим чередом.
Саша и Алеша надевали новую школьную форму, смотрели в зеркало, а на них из зеркала смотрели совсем другие мальчики. У них был такой важный и строгий вид, что показывать, как раньше, язык им было просто невозможно. Ведь мальчики в зеркале начнут делать то же самое, а это будет совсем плохо, потому что к новой школьной форме никак не подходит высунутый язык. Так уж устроено зеркало - и ничего тут не поделаешь! Наверное, если бы зеркала были на улицах, в автобусах, в троллейбусах, в метро и в школах, то некоторые мальчики и девочки стали бы вести себя лучше. Начнешь, например, толкаться или щипаться - и сразу в десяти зеркалах десять мальчиков тоже начнут толкаться и щипаться, и, конечно, это будет очень некрасиво.
Саша и Алеша смотрели на себя в школьной форме и думали о том, что скоро, очень скоро у них начнется новая жизнь. Но они совсем не догадывались, какие удивительные приключения их ожидают.
Глава первая,
из которой мы узнаем, что не только футбол, телевизор, марки и дрессировка щенка требуют много времени
Ровно первого сентября Саша и Алеша начали писать палочки и кружочки. Те самые палочки и кружочки, без которых нельзя научиться писать буквы. Ведь и без винтика не бывает машины.
Саша и Алеша были уверены, что любая машина работает сама по себе. Они, конечно, знали, что в машинах есть моторы, но наверняка очень удивились бы, если бы им сказали, что каждый мотор, даже самый маленький, состоит из десятков, а то из сотен частей. И что если одной, хотя бы самой небольшой части, самого маленького винтика не будет хватать, то даже очень хороший мотор начнет, как больной, чихать и кашлять, а может быть, и совсем остановится.
А палочка и кружочек - это тоже винтики. Винтики букв. Мы-то с вами знаем, что это именно так.
Но Саша и Алеша еще не понимали всего этого, а потому решили, что писать и переписывать палочки и кружочки не имеет никакого смысла. Просто жалко времени.
Скажу вам по секрету, что сначала они все-таки сели за стол и попробовали писать. Но палочки и кружочки оказались непослушными. Они никак не становились в ряд. Одни почему-то подскакивали вверх, другие прыгали вниз, а все остальные качались из стороны в сторону, как пьяные. Если одна палочка наклонялась вправо, то уж вторая - обязательно влево. И привести их в порядок не было никакой возможности. И вообще в это время началась интересная передача по телевизору…
Так прошло несколько дней. Саша и Алеша все реже и реже подходили к зеркалу, чтобы посмотреть на себя в новой форме. Им было просто некогда. Утром надо было бежать в школу, именно бежать, иначе можно было опоздать на уроки. Учительница почему-то очень не любила, когда опаздывали. Но Саша и Алеша, чего греха таить, любили утречком подольше поспать. Когда мама их будила, они говорили сонными голосами:
Ну, мамочка, ну еще пять минут… Ну, еще одну минуту… Ну, еще полминуточки…
И конечно, просыпались в самый последний момент. Потом они медленно, очень медленно начинали одеваться. Причем Алеша опять ухитрялся засыпать, и маме время от времени приходилось его тормошить. Вдруг Саша вспоминал, что забыл положить в ранец пенал, и начинал его всюду разыскивать. Он искал пенал на столе и под столом, под кроватью и за шкафом и даже в кухонном столике… А пенал преспокойно лежал… в ранце у Алеши.
Вот потому-то и приходилось что есть силы бежать в школу.
А после школы надо было покататься на велосипеде, поиграть в футбол и, кроме того, каждому заняться своим любимым делом: Алеше - подрессировать соседского щенка Тузика, который был очень непослушным и требовал много сил и времени, а Саше… Саше надо было еще раз пересмотреть всю свою коллекцию марок, которых у него было ни много ни мало, а ровно 783 штуки, да еще 6 обменных и одна бракованная.
Поэтому, как вы сами понимаете, времени на уроки оставалось как раз столько, чтобы немножко поучить стихотворение, и совсем немножко, чтобы пописать буквы… Какие это были буквы, лучше и не говорить…
Глава вторая,
в которой Саша и Алеша принимают решение, и что из этого получается
Однажды Саша и Алеша сидели за столом и торопились закончить последний ряд буквы Ш.
Эта буква мне не нравится! - неожиданно сказал Алеша.
Мне тоже, - немедленно согласился Саша. - И вообще этих букв слишком много.
И почему их так много? - задумался Алеша и посмотрел на потолок. - И кто их придумал?
Какой-нибудь злой дядька, - сказал Саша. - Вот если бы я их придумывал, я бы придумал штук пять, самое большое - десять. И все. Правда, Алеша?
Угу. И тогда бы не было этой буквы Ш!
Целых три палочки!
И три хвостика!
Давай ее не писать!
Саша и Алеша уже хотели закрыть тетради, но в тот же миг они услышали какой-то странный звон. Как будто кто-то дернул за самую тонкую струну самой маленькой мандолины.
И тут Саша и Алеша увидели, что стол, за которым они сидели, стал расти и скоро сделался таким большим, что они потеряли друг друга из виду. Тогда Саша и Алеша быстро слезли на стол.
Но теперь уже это был не прежний стол, а огромное поле, похожее на аэродром.
Алеша-а-а! - закричал Саша. - Где ты-ы-ы?!
Я здесь! - закричал в ответ Алеша.
И они оба, не сговариваясь, побежали на середину стола. Тот самый звон, который мальчики уже слышали, теперь раздавался все сильнее и сильнее, а когда они подбежали друг к другу, стал совсем громким.
Саша и Алеша огляделись. Перед ними, насколько видел глаз, лежало белое поле, покрытое тонкими ровными линиями.
Алеша! - вдруг догадался Саша. - Это же… это же… это же тетрадь по письму!
Да, это была тетрадь по письму. Та самая тетрадь, на которой кто-то из них только что выводил букву Ш. Однако, странное дело, тетрадные листы были чистыми. Буква исчезла. Но Саша и Алеша не заметили этого. Больше всего им понравилось, что на тетради очень удобно играть в железную дорогу, потому что тоненькие линии были похожи на рельсы.
Они подошли к краю тетради, чтобы начать большой железнодорожный пробег, но вдруг тетрадные листы стали медленно подниматься, будто чьи-то невидимые руки стали их складывать, и Саша и Алеша, даже не успев испугаться, покатились вниз…
Сказочная повесть Михаила Раскатова «Пропавшая буква» - своеобразная вершина в ряду книжек по занимательной дидактике советского периода (другая вершина - «В стране невыученных уроков»).
Начинается она вполне традиционным образом - с описания неправильного, нехорошего поведения первоклассников, еще не усвоивших короткую формулу интеллигентской успешности того времени: «Будешь плохо учиться, станешь дворником». Учиться надо хорошо. Точнее - усердно, каким бы скучным ни казалось это занятие. Ведь учение - это путь в «страну разума». Главная улица волшебного города Буквограда так и называется - улица Разума, а самое «выдающееся» здание города - Дворец Усердия. В этом дворце живет девочка Люба, совмещающая в себе черты волшебницы и отличницы. Люба - воплощение морали, которую декларирует сказка. Но этот образ - всего лишь украшение, виньетка, в развитии сюжета он никакой роли не играет. И вообще морализм сказки не вызывает никакого раздражения, потому что его совершенно перевешивает сюжет и художественная сложность образов.
Сюжет захватывающий: здесь есть таинственные исчезновения, злой заговор, неизвестные до времени преступники; расследование, путешествие, опасности. Здесь есть потрясающие отрицательные персонажи: принцесса Лень, лентяи Ах и Ох, Кривпоч (антипод Почерка, а сам Почерк является руководителем буквенных сил добра) и конечно же буквоеды.
Буквоеды созданы по принципу буквально понятой метафоры. Слово это бытовало в разрешенной советским режимом критике: буквоедами называли бюрократов, чиновников, с нудным формализмом следующих всем правилам и предписаниям. У Михаила Раскатова буквоеды становятся в прямом смысле поедателями букв и, как следствие, разрушителями языка и разума. А поскольку буквы в сказке - это человечки (художник Евгений Медведев так их и нарисовал - как маленьких мальчиков и девочек), то буквоеды воспринимаются как людоеды.
Вот с этими злодеями и вступают в борьбу первоклассники. Само собой разумеется, что им в их борьбе требуется расшифровывать таинственные записи (а для этого нужно знать алфавит и порядковый номер каждой буквы в алфавите), писать протесты и вырезать буквы ножиком на ветке. Все - ради спасения погибающей буквы Ш. Чтобы справиться с этими задачами, мальчикам приходится тренироваться в написании трудной буквы. И это - по собственному желанию! Просто для того, чтобы внутри письма буква получилась такой же аккуратной, как и другие.
Сюжет развивается таким образом, что ценность «голого» ученического старания и прилежания вдруг подвергается сомнению. Оказывается, без желания учиться и без внутренней готовности к обучению (психологи сказали бы, без внутреннего мотива) старание и прилежание приводят к довольно плачевным результатам. Зеркальным отражением Саши и Алеши оказываются два юных племянника главного буквоеда по имени Пара Граф - мальчики Отсих и Досих. В их поведении принцип послушания доведен до предела. Отсих и Досих все делают именно так, как положено, как прописано в правилах, и никогда не возражают учителю. Думать они могут только о том, о чем положено в данный момент. Даже смеяться им можно в строго определенное время - во время просмотра кинокомедий. За малейшее отклонение от правил, за любые «несанкционированные желания» их жестоко наказывают.
Подлинное учение - если взглянуть на картинку, нарисованную автором, с высоты птичьего полета, - всегда связано с самостоятельным выбором, с самостоятельными решениями и даже с риском. Но это и интересно. Это и захватывает.
И вроде бы сюжет в конце концов снова выносит читателя к Дворцу Усердия, на парад букв - но читатель уже успел вкусить подлинного обучения, узнать, каково это - учиться «взаправду».
«Пропавшая буква» - книга, которую можно читать детям лет с пяти - то есть с того возраста, когда ребенок, во-первых, уже способен воспринимать сложные сказочные повести, и во-вторых, когда у него уже сформировался запрос на «страшные сказки». (Все-таки в этой сказочной повести довольно напряженный сюжет и много страшного.) Запрос на страшные сказки и фильмы, а также на страшные игрушки, в возрасте между пятью и восемью годами связан с новым витком в эмоциональном развитии дошкольника и первоклассника. Период дошкольного детства - это, с одной стороны, период развития и усложнения эмоций. С другой стороны, одним из главных итогов дошкольного периода является уже развившаяся способность ребенка управлять своими эмоциями - естественно, разные дети достигают в этом умении разной степени совершенства. Но все-таки ребенок уже не просто способен следовать слову «нельзя», но в некоторых случаях может и сам его себе сказать. Например, он пробует сказать себе «не бойся». Желание слушать и смотреть страшное - это своеобразный автотренинг эмоциональной устойчивости.
И «Пропавшая буква» очень для этого подходит. Несмотря на свою напряженную детективную составляющую, она строго следует всем принципам сказки: четко разграничивает плохое и хорошее; вектор развития характеров (если они развиваются) тоже направлен в сторону улучшения или полного преобразования плохого в хорошее; и, конечно, хорошие герои в конце одерживают полную победу. То есть автотренинг «на страшное» завершается благополучно и утверждает ребенка в том, что плохое в жизни имеет строго очерченные пределы - важное ощущение для жизни.
Для дошкольника эта история станет продолжением образного обучения грамоте. Если вы, к примеру, начали знакомить детей с буквами при помощи «Али, Кляксича и буквы А» Токмаковой или «Букваренка» Юдина, то «Пропавшая буква» может с успехом завершить этот ряд. Образы букв и знаков настолько яркие, что ребенок воспринимет их как добрых знакомых.
Но у ребенка, который переживает или недавно пережил обучение письму, конечно, будет больше личных оснований отождествиться с главными героями «Пропавшей буквы». И для него чтение этой книги, возможно, станет своеобразным мотивационным стимулом узнавать новое - если это так похоже на приключение.
Марина Аромштам
Часть первая. В Буквограде
Эта удивительная история, которую я хочу рассказать, случилась совсем недавно. Что ж тут особенного? Может быть, вы думаете, что в наше время ничего необыкновенного не происходит? Да? Впрочем, я шучу. Никто из вас так не думает. Ведь всем известно, что наше время - самое необыкновенное. И все-таки…
И все-таки не будем торопиться. Иначе Саша и Алеша могут на меня обидеться. Ведь историю, о которой пойдет речь, рассказали мне именно они. И я обещал им, что если сам захочу рассказать ее кому-нибудь, то начну с самого начала.
Да, я еще не сказал вам, что Саша и Алеша - родные братья, и не просто родные братья, а близнецы. Каждому из них ровно по семь лет, восемь месяцев и девять дней, и они очень похожи друг на друга. Только Саша чуть повыше, а Алеша - поменьше, и потом Саша горячо берется за любое дело, хотя и не все получается у него хорошо. А Алеша, наоборот, очень спокойный и не очень разговорчивый. И если мама часто говорит Саше: “Не торопись!”, то Алеше еще чаще повторяет: “Не спи!”
Так вот, все началось первого сентября. В этот день Саша и Алеша в первый раз пошли в школу. Помните, как вы сами первый раз шли по улице с портфелем в руках? Этот день, конечно, никто из вас не забыл. Ведь он бывает всего раз в жизни. Саша и Алеша, так же как и все мальчики и девочки с нашей улицы, долго ждали этого дня. Им казалось, что лето длинное-предлинное. Такое длинное, что никогда и не кончится.
Каждый день Саша подходил к календарю и отрывал сразу два листка. Потом подходил Алеша и отрывал еще два листка. Они думали, что время от этого пойдет быстрее. А время… Время шло своим чередом.
Саша и Алеша надевали новую школьную форму, смотрели в зеркало, а на них из зеркала смотрели совсем другие мальчики. У них был такой важный и строгий вид, что показывать, как раньше, язык им было просто невозможно. Ведь мальчики в зеркале начнут делать то же самое, а это будет совсем плохо, потому что к новой школьной форме никак не подходит высунутый язык. Так уж устроено зеркало - и ничего тут не поделаешь! Наверное, если бы зеркала были на улицах, в автобусах, в троллейбусах, в метро и в школах, то некоторые мальчики и девочки стали бы вести себя лучше. Начнешь, например, толкаться или щипаться - и сразу в десяти зеркалах десять мальчиков тоже начнут толкаться и щипаться, и, конечно, это будет очень некрасиво.
Саша и Алеша смотрели на себя в школьной форме и думали о том, что скоро, очень скоро у них начнется новая жизнь. Но они совсем не догадывались, какие удивительные приключения их ожидают.
Глава первая,
из которой мы узнаем, что не только футбол, телевизор, марки и дрессировка щенка требуют много времени
Ровно первого сентября Саша и Алеша начали писать палочки и кружочки. Те самые палочки и кружочки, без которых нельзя научиться писать буквы. Ведь и без винтика не бывает машины.
Саша и Алеша были уверены, что любая машина работает сама по себе. Они, конечно, знали, что в машинах есть моторы, но наверняка очень удивились бы, если бы им сказали, что каждый мотор, даже самый маленький, состоит из десятков, а то из сотен частей. И что если одной, хотя бы самой небольшой части, самого маленького винтика не будет хватать, то даже очень хороший мотор начнет, как больной, чихать и кашлять, а может быть, и совсем остановится.
А палочка и кружочек - это тоже винтики. Винтики букв. Мы-то с вами знаем, что это именно так.
Но Саша и Алеша еще не понимали всего этого, а потому решили, что писать и переписывать палочки и кружочки не имеет никакого смысла. Просто жалко времени.
Скажу вам по секрету, что сначала они все-таки сели за стол и попробовали писать. Но палочки и кружочки оказались непослушными. Они никак не становились в ряд. Одни почему-то подскакивали вверх, другие прыгали вниз, а все остальные качались из стороны в сторону, как пьяные. Если одна палочка наклонялась вправо, то уж вторая - обязательно влево. И привести их в порядок не было никакой возможности. И вообще в это время началась интересная передача по телевизору…
Так прошло несколько дней. Саша и Алеша все реже и реже подходили к зеркалу, чтобы посмотреть на себя в новой форме. Им было просто некогда. Утром надо было бежать в школу, именно бежать, иначе можно было опоздать на уроки. Учительница почему-то очень не любила, когда опаздывали. Но Саша и Алеша, чего греха таить, любили утречком подольше поспать. Когда мама их будила, они говорили сонными голосами:
Ну, мамочка, ну еще пять минут… Ну, еще одну минуту… Ну, еще полминуточки…
И конечно, просыпались в самый последний момент. Потом они медленно, очень медленно начинали одеваться. Причем Алеша опять ухитрялся засыпать, и маме время от времени приходилось его тормошить. Вдруг Саша вспоминал, что забыл положить в ранец пенал, и начинал его всюду разыскивать. Он искал пенал на столе и под столом, под кроватью и за шкафом и даже в кухонном столике… А пенал преспокойно лежал… в ранце у Алеши.
Вот потому-то и приходилось что есть силы бежать в школу.
А после школы надо было покататься на велосипеде, поиграть в футбол и, кроме того, каждому заняться своим любимым делом: Алеше - подрессировать соседского щенка Тузика, который был очень непослушным и требовал много сил и времени, а Саше… Саше надо было еще раз пересмотреть всю свою коллекцию марок, которых у него было ни много ни мало, а ровно 783 штуки, да еще 6 обменных и одна бракованная.
Поэтому, как вы сами понимаете, времени на уроки оставалось как раз столько, чтобы немножко поучить стихотворение, и совсем немножко, чтобы пописать буквы… Какие это были буквы, лучше и не говорить…
Глава вторая,
в которой Саша и Алеша принимают решение, и что из этого получается
Однажды Саша и Алеша сидели за столом и торопились закончить последний ряд буквы Ш.
Эта буква мне не нравится! - неожиданно сказал Алеша.
Мне тоже, - немедленно согласился Саша. - И вообще этих букв слишком много.
И почему их так много? - задумался Алеша и посмотрел на потолок. - И кто их придумал?
Какой-нибудь злой дядька, - сказал Саша. - Вот если бы я их придумывал, я бы придумал штук пять, самое большое - десять. И все. Правда, Алеша?
Угу. И тогда бы не было этой буквы Ш!
Целых три палочки!
И три хвостика!
Давай ее не писать!
Саша и Алеша уже хотели закрыть тетради, но в тот же миг они услышали какой-то странный звон. Как будто кто-то дернул за самую тонкую струну самой маленькой мандолины.
И тут Саша и Алеша увидели, что стол, за которым они сидели, стал расти и скоро сделался таким большим, что они потеряли друг друга из виду. Тогда Саша и Алеша быстро слезли на стол.
Но теперь уже это был не прежний стол, а огромное поле, похожее на аэродром.
Алеша-а-а! - закричал Саша. - Где ты-ы-ы?!
Я здесь! - закричал в ответ Алеша.
И они оба, не сговариваясь, побежали на середину стола. Тот самый звон, который мальчики уже слышали, теперь раздавался все сильнее и сильнее, а когда они подбежали друг к другу, стал совсем громким.
Саша и Алеша огляделись. Перед ними, насколько видел глаз, лежало белое поле, покрытое тонкими ровными линиями.
Алеша! - вдруг догадался Саша. - Это же… это же… это же тетрадь по письму!
Да, это была тетрадь по письму. Та самая тетрадь, на которой кто-то из них только что выводил букву Ш. Однако, странное дело, тетрадные листы были чистыми. Буква исчезла. Но Саша и Алеша не заметили этого. Больше всего им понравилось, что на тетради очень удобно играть в железную дорогу, потому что тоненькие линии были похожи на рельсы.
Михаил РАСКАТОВ
Пропавшая буква
Часть первая. В Буквограде
Эта удивительная история, которую я хочу рассказать, случилась совсем недавно. Что ж тут особенного? Может быть, вы думаете, что в наше время ничего необыкновенного не происходит? Да? Впрочем, я шучу. Никто из вас так не думает. Ведь всем известно, что наше время – самое необыкновенное. И все-таки…
И все-таки не будем торопиться. Иначе Саша и Алеша могут на меня обидеться. Ведь историю, о которой пойдет речь, рассказали мне именно они. И я обещал им, что если сам захочу рассказать ее кому-нибудь, то начну с самого начала.
Да, я еще не сказал вам, что Саша и Алеша – родные братья, и не просто родные братья, а близнецы. Каждому из них ровно по семь лет, восемь месяцев и девять дней, и они очень похожи друг на друга. Только Саша чуть повыше, а Алеша – поменьше, и потом Саша горячо берется за любое дело, хотя и не все получается у него хорошо. А Алеша, наоборот, очень спокойный и не очень разговорчивый. И если мама часто говорит Саше: “Не торопись!”, то Алеше еще чаще повторяет: “Не спи!”
Так вот, все началось первого сентября. В этот день Саша и Алеша в первый раз пошли в школу. Помните, как вы сами первый раз шли по улице с портфелем в руках? Этот день, конечно, никто из вас не забыл. Ведь он бывает всего раз в жизни. Саша и Алеша, так же как и все мальчики и девочки с нашей улицы, долго ждали этого дня. Им казалось, что лето длинное-предлинное. Такое длинное, что никогда и не кончится.
Каждый день Саша подходил к календарю и отрывал сразу два листка. Потом подходил Алеша и отрывал еще два листка. Они думали, что время от этого пойдет быстрее. А время… Время шло своим чередом.
Саша и Алеша надевали новую школьную форму, смотрели в зеркало, а на них из зеркала смотрели совсем другие мальчики. У них был такой важный и строгий вид, что показывать, как раньше, язык им было просто невозможно. Ведь мальчики в зеркале начнут делать то же самое, а это будет совсем плохо, потому что к новой школьной форме никак не подходит высунутый язык. Так уж устроено зеркало – и ничего тут не поделаешь! Наверное, если бы зеркала были на улицах, в автобусах, в троллейбусах, в метро и в школах, то некоторые мальчики и девочки стали бы вести себя лучше. Начнешь, например, толкаться или щипаться – и сразу в десяти зеркалах десять мальчиков тоже начнут толкаться и щипаться, и, конечно, это будет очень некрасиво.
Саша и Алеша смотрели на себя в школьной форме и думали о том, что скоро, очень скоро у них начнется новая жизнь. Но они совсем не догадывались, какие удивительные приключения их ожидают.
Глава первая,
из которой мы узнаем, что не только футбол, телевизор, марки и дрессировка щенка требуют много времени
Ровно первого сентября Саша и Алеша начали писать палочки и кружочки. Те самые палочки и кружочки, без которых нельзя научиться писать буквы. Ведь и без винтика не бывает машины.
Саша и Алеша были уверены, что любая машина работает сама по себе. Они, конечно, знали, что в машинах есть моторы, но наверняка очень удивились бы, если бы им сказали, что каждый мотор, даже самый маленький, состоит из десятков, а то из сотен частей. И что если одной, хотя бы самой небольшой части, самого маленького винтика не будет хватать, то даже очень хороший мотор начнет, как больной, чихать и кашлять, а может быть, и совсем остановится.
А палочка и кружочек – это тоже винтики. Винтики букв. Мы-то с вами знаем, что это именно так.
Но Саша и Алеша еще не понимали всего этого, а потому решили, что писать и переписывать палочки и кружочки не имеет никакого смысла. Просто жалко времени.
Скажу вам по секрету, что сначала они все-таки сели за стол и попробовали писать. Но палочки и кружочки оказались непослушными. Они никак не становились в ряд. Одни почему-то подскакивали вверх, другие прыгали вниз, а все остальные качались из стороны в сторону, как пьяные. Если одна палочка наклонялась вправо, то уж вторая – обязательно влево. И привести их в порядок не было никакой возможности. И вообще в это время началась интересная передача по телевизору…
Так прошло несколько дней. Саша и Алеша все реже и реже подходили к зеркалу, чтобы посмотреть на себя в новой форме. Им было просто некогда. Утром надо было бежать в школу, именно бежать, иначе можно было опоздать на уроки. Учительница почему-то очень не любила, когда опаздывали. Но Саша и Алеша, чего греха таить, любили утречком подольше поспать. Когда мама их будила, они говорили сонными голосами:
– Ну, мамочка, ну еще пять минут… Ну, еще одну минуту… Ну, еще полминуточки…
И конечно, просыпались в самый последний момент. Потом они медленно, очень медленно начинали одеваться. Причем Алеша опять ухитрялся засыпать, и маме время от времени приходилось его тормошить. Вдруг Саша вспоминал, что забыл положить в ранец пенал, и начинал его всюду разыскивать. Он искал пенал на столе и под столом, под кроватью и за шкафом и даже в кухонном столике… А пенал преспокойно лежал… в ранце у Алеши.
Вот потому-то и приходилось что есть силы бежать в школу.
А после школы надо было покататься на велосипеде, поиграть в футбол и, кроме того, каждому заняться своим любимым делом: Алеше – подрессировать соседского щенка Тузика, который был очень непослушным и требовал много сил и времени, а Саше… Саше надо было еще раз пересмотреть всю свою коллекцию марок, которых у него было ни много ни мало, а ровно 783 штуки, да еще 6 обменных и одна бракованная.
Поэтому, как вы сами понимаете, времени на уроки оставалось как раз столько, чтобы немножко поучить стихотворение, и совсем немножко, чтобы пописать буквы… Какие это были буквы, лучше и не говорить…
Глава вторая,
в которой Саша и Алеша принимают решение, и что из этого получается
Однажды Саша и Алеша сидели за столом и торопились закончить последний ряд буквы Ш.
– Эта буква мне не нравится! – неожиданно сказал Алеша.
– Мне тоже,– немедленно согласился Саша.– И вообще этих букв слишком много.
– И почему их так много? – задумался Алеша и посмотрел на потолок.– И кто их придумал?
– Какой-нибудь злой дядька,– сказал Саша.– Вот если бы я их придумывал, я бы придумал штук пять, самое большое – десять. И все. Правда, Алеша?
– Угу. И тогда бы не было этой буквы Ш!
– Целых три палочки!
– И три хвостика!
– Давай ее не писать!
Саша и Алеша уже хотели закрыть тетради, но в тот же миг они услышали какой-то странный звон. Как будто кто-то дернул за самую тонкую струну самой маленькой мандолины.
И тут Саша и Алеша увидели, что стол, за которым они сидели, стал расти и скоро сделался таким большим, что они потеряли друг друга из виду. Тогда Саша и Алеша быстро слезли на стол.
Но теперь уже это был не прежний стол, а огромное поле, похожее на аэродром.
– Алеша-а-а! – закричал Саша.– Где ты-ы-ы?!
– Я здесь! – закричал в ответ Алеша.
И они оба, не сговариваясь, побежали на середину стола. Тот самый звон, который мальчики уже слышали, теперь раздавался все сильнее и сильнее, а когда они подбежали друг к другу, стал совсем громким.
Саша и Алеша огляделись. Перед ними, насколько видел глаз, лежало белое поле, покрытое тонкими ровными линиями.
– Алеша! – вдруг догадался Саша.– Это же… это же… это же тетрадь по письму!
Да, это была тетрадь по письму. Та самая тетрадь, на которой кто-то из них только что выводил букву Ш. Однако, странное дело, тетрадные листы были чистыми. Буква исчезла. Но Саша и Алеша не заметили этого. Больше всего им понравилось, что на тетради очень удобно играть в железную дорогу, потому что тоненькие линии были похожи на рельсы.
Они подошли к краю тетради, чтобы начать большой железнодорожный пробег, но вдруг тетрадные листы стали медленно подниматься, будто чьи-то невидимые руки стали их складывать, и Саша и Алеша, даже не успев испугаться, покатились вниз…
Глава третья,
которая начинается с удивительного открытия, а заканчивается игрой в аки и ахматы
Когда Саша и Алеша открыли зажмуренные глаза, то увидели, что сидят на простой деревянной скамейке и даже достают ногами до земли. Да, да, до самой обыкновенной земли, покрытой зеленой травой. Скамейка стояла на краю площади. Вокруг площади росли густые деревья, а за деревьями были видны дома. На самой середине площади стояли пять маленьких человечков в аккуратных костюмчиках и дули в крохотные трубы, похожие на пионерские горны.
Неожиданно из-за деревьев появилось много таких человечков. Они быстро бежали, перебирая короткими ножками, и выстраивались в ряд. Саше и Алеше показалось, что где-то они уже видели эти удивительные фигурки. Но не успели они сказать об этом друг другу, как человечки построились между двумя линейками, нарисованными на земле, и застыли, как солдаты на параде.
В это время горнисты перестали играть, и перед строем появился командир, высокий и стройный, в фиолетовом костюме. На голове у него была шляпа, похожая на перо для авторучки. Командир посмотрел на строй и скомандовал:
– Равняйсь!
Человечки чуть-чуть шевельнулись, и строй стал еще ровнее, чем прежде.
А командир отдал новую команду:
– По порядку назовись!
И тогда человечек, который стоял первым, громко ответил:
Второй человечек сказал:
А человечек, стоявший третьим, крикнул:
Тут Саша толкнул Алешу в бок:
– Смотри, смотри! Ведь это же буквы!!
И Алеша только и проронил:
До разговоров ли, если видишь живой алфавит!
Вдруг командир строго сказал:
– В строю нет буквы Ш!
Один человечек сделал шаг вперед. Он застенчиво улыбнулся и вежливо произнес:
– Уважаемый Почерк, буква Ш заболела. Вчера у нее болела голова и поэтому…
– Ничего подобного, уважаемый Почерк! – перебил вежливого человечка его сосед.– Буква Ш просто обиделась.
– Прекратите разговоры в строю, уважаемые Знаки! – еще строже сказал Почерк.– Это невежливо. Пожалуйста, уважаемая А!
Буква А вышла вперед и сказала:
– Уважаемый Почерк! Буква Ш действительно обиделась, и у нее действительно болит голова. Она не может поднять своей третьей палочки. А во всем виноваты вот эти два мальчика.– И она указала на Сашу и Алешу.
– Спасибо, уважаемая А.– Почерк кивнул головой.– Все это очень печально. В самом деле мальчики обидели уважаемую Ш, и она заболела от огорчения. Мы пошлем к ней нашего чудесного доктора Поправочкина. А пока эти мальчики не должны видеть и слышать букву Ш. Но нам, жителям Буквограда, следует быть гостеприимными. А теперь вы свободны.
И все буквы сразу подбежали к Саше и Алеше и окружили их плотным кольцом.
– Пойдемте в Букварь! – предложил кто-то.
Саша и Алеша стояли растерянные. Все это было так странно! Например, как это можно пойти в Букварь?.. Но самое странное заключалось в том, что, хотя буквы говорили очень понятно, некоторые слова Саша и Алеша не могли разобрать.
Саша опять толкнул Алешу в бок (была у него такая скверная привычка – толкаться), когда буква А предложила:
– Давайте играть в аки! Вы умеете играть в аки?
Саша и Алеша переглянулись. Игры в аки они не знали.
Саша решил, что над ним смеются. Он открыл было рот, чтобы заявить, что никакой игры в аки нет, но рассудительный Алеша строго посмотрел на него и вежливо спросил букву А:
– Скажите, пожалуйста, а в чем заключается эта игра?
Буквы дружно засмеялись. И только Мягкий Знак застенчиво улыбнулся.
– Это просто необразованные дети! – заявил Твердый Знак и мрачно добавил: – Смено!
– Как не стыдно! – упрекнула Твердый Знак буква А.– Тебя же просили быть вежливым! А если мальчики не знают этой игры, то мы должны их научить. И я проу тебя принести аки сюда.
Твердый Знак повернулся и, солидно ступая, направился к одному из ближайших домиков.
Очень скоро он вернулся. В его руках были обыкновенные шашки! Да, да, самые обыкновенные деревянные шашки и картонная доска.
– Итак, начнем учиться,– приветливо сказала буква А.– Но, простите, пожалуйста, ведь мы еще не познакомились. Меня зовут Астра. Правда, красиво? А это моя подруга. Ее зовут Бегония. А это Веточка…
И Астра (теперь и мы будем так называть букву А) представила ребятам все буквы алфавита. Только Мягкий Знак и Твердый никак по-другому не назывались, потому что у них были и без того длинные имена. Не была названа лишь одна буква Ш. Вы помните, конечно, что она заболела и лежала дома.
Саша и Алеша тоже хотели назвать свои имена, но Астра добавила:
– А как вас зовут, мы знаем. Вас зовут Саа и Алеа!
– Да, да,– радостно подхватили буквы,– Саа и Алеа! Алеа и Саа! Какие интересные имена!
Только теперь ребята стали понимать, в чем дело. Ведь Почерк сказал, что они не будут слышать буквы Ш!
– Безобразие! – заявил Саша.– Они не имеют права…
– Да брось ты! Дело какое,– ответил Алеша.– Не спорь и садись играть в аки,– он хотел сказать “садись играть в шашки”, а получилось “садись играть в аки”.
“Ну ладно же! – сердито подумал Саша.– Сейчас я им покажу аки!”
В это время Астра расставила на скамейке шашки и обратилась к Саше:
– Садись, Саа, я научу тебя играть в эту интересную игру.
Но когда через пять минут у Саши оказались сразу две дамки, Астра смущенно сказала:
– А ты, оказывается, настоящий аист!
– Сама ты аист! – обиделся Саша.– Проиграла и дразнится.
– И никто не дразнится,– обиделась Астра.– Я, наоборот, тебя хвалила.
– Да, хвалила! Ты бы меня еще цаплей назвала!
– При чем здесь цапля? Цапля в аки играть не умеет, а аист умеет. Ты, наверное, и прежде умел играть?
– Приходилось,– с достоинством ответил Саша. Он не сразу понял, что аист – это шашист.
– Что это за игра! – презрительно заметил Твердый Знак.– То ли дело – ахматы!
На этот раз ребята сразу поняли, о чем идет речь. Тем более, что и сами немного умели играть в шахматы.
– Что ж,– сказал Алеша.
– Сыграем,– подтвердил Саша.
– Ах, так! – воскликнул Твердый Знак.– Сейчас получишь ах и мат!
– Какой еще ах и мат? – спросил Саша.
– Самый настоящий.
– Это ты получишь ах и мат,– сказал Саша.
– Увидим! – крикнул Твердый Знак и, забыв о своей солидности, помчался за шахматами.
Если вы пересмотрите все учебники шахматной игры, вы все равно не найдете там партии, похожей на ту, которая была сыграна в Буквограде. А если все-таки когда-нибудь шахматный историк захочет о ней написать, то он обозначит ее так:
Буквоградская партия
Алеша и Саша (белые) – Твердый Знак и Тюльпанчик (черные)
Правда, привести подробное описание самой партии историку не удастся, потому что она, к сожалению, не записывалась. А напрасно. В партии были и смелые жертвы, и коварные ловушки, и яркие комбинации.
Твердый Знак, желая быть вежливым, предложил гостям играть белыми, но зато позвал на помощь лучшего шахматиста своего алфавита – Тюльпанчика.
Сражение было очень бурным и очень долгим. После того как Алеша и Саша делали ход, Твердый Знак и Тюльпанчик отбегали в сторону и обсуждали создавшуюся позицию. Они так громко спорили между собой, доказывая, какой ход лучше, что с каждым разом отбегали все дальше и дальше, чтобы их никто не услышал. А один раз, когда они прозевали фигуру, они убежали так далеко, что просто скрылись с глаз противников и зрителей. Мягкому Знаку даже пришлось бегать за ними и приводить обратно.
Саша и Алеша тоже с удовольствием убегали бы куда-нибудь, чтобы посоветоваться, но они решили, что это неудобно. Поэтому они сидели и тихо перешептывались.
Все буквы внимательно следили за игрой и очень волновались. Прямо как настоящие болельщики. Одни болели за Сашу и Алешу, другие – за Тюльпанчика и Твердый Знак. Но никто из них не произнес ни одного слова, не подсказал ни одного хода. Все вели себя очень дисциплинированно.
Саша и Алеша уже вот-вот собирались выиграть, но в последний момент сами зевнули фигуру. Да еще какую – ферзя!..
Поэтому необыкновенная буквоградская шахматная партия закончилась вничью.
Глава четвертая,
о Буквограде и о волшебнике, который состоит из капелек
Пожалуйста, не думайте, что Буквоград – маленький город. Конечно, он не такой огромный, как Харьков или Челябинск, но он и не маленький. Он просто средний город. В нем есть и улицы, и переулки, и тупики. Если смотреть на Буквоград с вертолета, то видно, что похож он на большую букву Б. По кружку этой буквы идут две главные улицы: улица Разума и проспект Растущей молодежи. Они сходятся на площади Точности и Ясности. В одну сторону от площади идет проезд Гамм, который ведет к Музыкальному бульвару. В самом центре города расположен живописный парк Палочек. В парке движение транспорта запрещено, и Палочки могут гулять в полной безопасности.
Есть в Буквограде еще одна улица. Да, тут, пожалуй, лучше, если бы ее не было вовсе. Это улица Разгильдяев, узкая, кривая и грязная. На ней не то что асфальта – булыжника и то нет. Осенью по улице Разгильдяев можно пройти разве что в болотных сапогах. В самом конце улицы находится тупик Клякс, где круглый год не просыхают огромные лужи. Жители тупика Кляксы ходят такими грязными, что на главные улицы Буквограда их не пускают.
На краю города протекает река Строчка. Только в одном месте она пересекает Буквоград, как раз между Музыкальным бульваром и тупиком Точек. Здесь через Строчку переброшен мост. Однажды с этого моста в Строчку упала целая гамма. Ее едва спасли. Ноте Ми пришлось даже делать искусственное дыхание.
Дома в Буквограде называются Букварями. Может быть, кого-нибудь из вас удивляет такое название? Наверное, до сих пор вы думали, что Букварем называется только книжка для первоклассников? Если так, то вы ошибаетесь. Представьте себе маленький двухэтажный домик. В нижнем этаже живут Палочки. Те самые Палочки, из которых вырастают буквы. Хотя Палочки еще совсем маленькие, они уже ходят, бегают и едят. Правда, некоторые из них иногда капризничают и еще не умеют стоять в строю. Но с каждым днем Палочки становятся все понятливее и ровнее. Они быстро растут и в конце концов превращаются в настоящие буквы. Тогда их принимают в Алфавит и разрешают жить во втором этаже. А когда они становятся совсем прямыми и твердыми, они идут работать. Куда? Туда, где нравится. Кто любит литературу – идет в стихи или рассказы, а кто технику – в книгу по технике.
Все это буквы рассказали Саше и Алеше по пути в свой Букварь. Твердый Знак, который во всем любил точность, даже остановился и нарисовал план Буквограда.
В дверях Букваря стоял Почерк.
– Так вот, Саа и Алеа,– сказал он,– я позвал доктора к больной букве, но она исчезла. Теперь ее здоровье и жизнь в опасности, а спасти ее можете только вы. Так сказал доктор.
– А что мы должны делать? – спросил Алеша.
В это время на пороге появился доктор Поправочкин. Это был самый знаменитый доктор Буквограда. Его вызывали только к самым тяжелым больным. Доктор строго посмотрел на Сашу и Алешу и промолвил:
И Саша и Алеша испугались. Не очень, а так, чуть-чуть. Знаете, некоторые ребята почему-то боятся докторов. Им кажется, что доктор обязательно сделает больно. Ой, какие это глупые ребята! Они лежат с повышенной температурой, у них болит голова или колет в боку, а иногда и то и другое вместе, а они боятся доктора. Они готовы хоть неделю лежать в кровати, ничего не есть, стонать и охать, лишь бы им не делали укола и не ставили горчичники. Им кажется несладким чай, кислым – суп, горьким – каша. И вот они лежат и болеют.
А все это происходит потому, что эти ребята не знают, что живет на свете один очень старый и очень могучий волшебник, которого зовут Здоровьем. Кто подружится с этим волшебником, тот становится самым сильным и самым смелым, и того уж никто не одолеет. А ведь у Здоровья много врагов: и Холодный Ветер, и Слякоть, и Сквозняк, и, уж конечно, маленькие злые Микробы, которые только и ждут удобного случая, чтобы напасть на какого-нибудь слабенького мальчика или девочку и поскорее сделать их больными.
Подружиться со Здоровьем вовсе не трудно. Для этого надо только его увидеть. Где, спросите вы? О, вот это как раз самое сложное, потому что Здоровье состоит из маленьких-маленьких капель, таких маленьких, что их даже через увеличительное стекло не увидишь. А разбросаны эти капельки везде: их, например, очень много и в утренней зарядке, если, конечно, зарядку делать каждый день и обязательно по воскресеньям. Эти капельки есть и в солнечном луче, и в воде, и в свежем воздухе. Они притаились и в супе, и в котлете, и в манной каше.
А если кто-нибудь из вас все-таки заболеет, он сможет найти очень важные капельки на листке горчичника или на кончике иголки, которой доктор делает укол.
Вы поняли, ребята? А теперь я раскрою вам самый главный секрет, иначе ничего у вас не получится.
Если вы хотите, чтобы Здоровье стало вашим другом, вам придется все капельки собрать вместе: и те, что прячутся в утренней зарядке, и те, что блестят в солнечном луче, плавают в воде, носятся в свежем воздухе, и те, что притаились в супе, котлете и манной каше, потому что по отдельности капельки не действуют.
Один мальчик очень любил манную кашу, но боялся воды и не любил делать зарядку. Он только ел, ел и ел, стал толстым и неповоротливым и каждую неделю чем-нибудь болел.
А другой мальчик, наоборот, любил бегать и прыгать, но не любил есть. И он стал худым и бледным, и врачам пришлось отправить его лечиться в санаторий…
Но мы с вами заговорились, а в это время доктор Поправочкин сказал:
– Ну что ж, Алеа и Саа, все, собственно говоря, ясно!..
И с этими словами доктор спустился с крыльца и вышел на улицу.
Глава пятая,
в которой рассказывается о правилах уличного движения и о встрече с Ахом и Охом
Саша и Алеша не знали, что и думать. Почему Почерк сказал, что здоровье и жизнь буквы зависит от них? И знаменитый доктор какой-то странный: даже не объяснил, что надо делать.
Размышления Саши и Алеши прервал Почерк.
– Ну, друзья,– сказал он, обращаясь к буквам,– я думаю, что теперь нам следует показать гостям Буквоград. И обязательно…
– Дворец Усердия! – хором подхватили все.
– Правильно! Вы поедете на “Стрелке”. Поведет “Стрелку”…
Почерк внимательно посмотрел на буквы. Все затаили дыхание.
– Поведет “Стрелку” Слива.
– Ой! – запрыгала от радости толстенькая Слива и побежала за Букварь.
– А сопровождать ребят будут Твердый и Мягкий Знаки,– прибавил Почерк.
Через минуту послышался шум мотора, и из-за Букваря выехал маленький трехколесный автомобиль. Он и вправду был похож на стрелку – впереди узкий, а сзади широкий.
– Садитесь, пожалуйста,– предложил Мягкий Знак и открыл дверцу машины.
– Мы ждем вас через два часа,– сказал Почерк,– счастливого пути!
– Спасибо,– неуверенно ответили Саша и Алеша и сели в машину.
Позади, на откидном сиденье, устроились Знаки. В ту же секунду машина тронулась.
Наверное, нет на свете ребят, которые не любили бы кататься на машине, особенно если она мчится с большой скоростью. Сливе, видно, тоже нравилась быстрая езда. Она уверенно сидела за рулем, нажимала ногами на педали и оглушительно сигналила, если какая-нибудь Палочка перебегала улицу в неположенном месте.
Улицы Буквограда не имели тротуаров, а дорожки для пешеходов отделялись от мостовой узкими газонами, на которых росли яркие полевые цветы. На перекрестках стояли Восклицательные Знаки. Они регулировали движение и следили за порядком. Восклицательный Знак поднимал руку в белой перчатке, и все машины и все пешеходы сразу останавливались. А если кто-нибудь нарушал правила, Восклицательный Знак сейчас же подзывал его и отводил на Скамью Несознательных.
Скамья Несознательных стояла у площади Точности и Ясности. Тот, кто попадал на нее, обязан был в течение двух часов читать книжку “Правила поведения на улице”. Такая книжка имелась у каждого Восклицательного Знака. Ровно через два часа приходил Вопросительный Знак и устраивал нарушителю экзамен. В книжке было пять глав: “Что такое улица?”, “Как ходить по улице?”, “Что такое светофор?”, “Что такое автомобиль?”, “Для чего нужны правила уличного движения?”. И по каждой главе Вопросительный Знак задавал пять вопросов. Так что это был нелегкий экзамен.
Обычно Скамья Несознательных пустовала. Но иногда на ней приходилось сидеть не только Палочкам, а даже некоторым взрослым буквам. Это было очень стыдно. Тем более что время от времени по улицам Буквограда проезжал телевизионный автобус, и, если на Скамье Несознательных кто-нибудь оказывался, его немедленно показывали по всем программам телевидения в специальной передаче “Двойка по поведению”.
Возможно, Саша и Алеша никогда и не узнали бы об этой скамье, если бы не Слива. Всю дорогу она говорила без умолку и рассказывала обо всем, что видела и чего не видела. При этом она все время вертелась за рулем и смотрела то на Сашу, то на Алешу.
– Перестань разговаривать и следи за дорогой! – не выдержал Твердый Знак.
– Пожалуйста, не учи, сама знаю! – ответила Слива и опять оглянулась на ребят.
Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы внезапно не зачихал и не заглох мотор. Машина остановилась.
– В чем дело? – спросил Твердый Знак.
– Что-то с мотором,– ответила Слива.– Сейчас разберемся.
Она выскочила из машины, а вслед за ней вышли Саша, Алеша и Знаки.
И в ту же минуту к машине подошли два человечка. Один из них был Ах, а другой – Ох. Они остановились и начали делиться впечатлениями.
– Ах, какой прекрасный автомобиль! – сказал Ах.
– Ах, какой ужас – он не может ехать!
– Ох, как это неприятно!
– Ах, как это печально!
– Ох, как грустно!
– Ах-ах-ах!
– Ох-ох-ох!
– Простите, вы не устали? – обратился к ним Мягкий Знак.
– Нечего с ними разговаривать! – отрезал Твердый Знак.– Эти бездельники могут простоять здесь целый день. Хотя долго стоять они не смогут – силенок не хватит! Взгляните-ка на них! Видали! Ха-ха-ха!..
Действительно, было над чем посмеяться. Ах и Ох достали из карманов резиновые мешки и принялись что есть силы надувать их. Через минуту мешки превратились в большие резиновые кресла, в которые Ах и Ох тут же уселись и продолжали ахать и охать. Кажется, они и в самом деле решили расположиться надолго.
– Нет, вы только посмотрите на них! – возмущенно сказал Твердый Знак.– И угораздило же нас остановиться именно здесь, у самой улицы Разгильдяев!.. А ну, убирайтесь отсюда! – вдруг крикнул он Аху и Оху.– А не то вам сейчас достанется!..
Но Ах и Ох не захотели выяснить, что им достанется. Они подхватили свои кресла и пустились наутек.
Глава шестая,
из которой мы узнаем, какая тяжелая жизнь у принцессы Лени и кто такой Кривпоч
Слива совсем забыла про заглохший мотор. Она стояла и смотрела, как удирают Ах и Ох.
– Уважаемая Слива, каково твое мнение: скоро ли мы поедем? – обратился к ней Мягкий Знак.
– Скоро, очень скоро! – бодро ответила Слива и, склонив голову на плечо, принялась рассматривать мотор. Ей, наверное, нравилось вот так стоять и смотреть на мотор. Она смотрела на него то справа, то слева, то сверху, то снизу. А вместе с ней смотрели Саша и Алеша, но понять, почему мотор не работает, не могли. Да и сама Слива, кажется, не очень-то понимала, в чем дело.
В это время на улице Разгильдяев появилась странная процессия. Впереди, в большой детской коляске, лежала знаменитая принцесса Лень. Она выехала на прогулку до ближайшего перекрестка и обратно. Такую прогулку принцесса совершала только раз в месяц. Ведь для этого ей пришлось встать с кровати и спуститься по лестнице со второго этажа!
Не думайте, что принцесса была толстой и неповоротливой. Вовсе нет. Она была такой худенькой, что помещалась в детской коляске. Ведь принцесса почти ничего не ела. Во-первых, потому, что ей было лень жевать и глотать, а во-вторых, потому, что принцессе хотелось, чтобы у нее была самая тоненькая фигурка. Самая тоненькая! Это так изящно и так красиво! Вообще принцесса Лень считала, что красивее ее нет никого на свете.
Она шила себе самые нарядные платья. Не сама, конечно, а приглашала портных, и портные очень мучились, придумывая ей очередной наряд: ведь принцесса была такой капризной. Она стонала и хныкала по любому поводу, и у нее почти всегда было плохое настроение. Ей казалось, что все окружающие существуют лишь для того, чтобы ухаживать за ней и угождать ей. И она очень злилась, если узнавала, что кто-нибудь занят другим делом. И к тому же, как вы догадываетесь, она очень любила поспать.
Вот и сейчас, во время прогулки, она сладко спала в своей коляске. Коляску везли две Кляксы. Их костюмы были давно не чищены, а ботинки никогда не встречались с гуталином и щеткой. Кляксы везли коляску очень странным образом. Они толкали ее и, пока коляска катилась, стояли на месте, сладко зевая. Потом, еле передвигая ноги, они приближались к коляске и опять толкали ее вперед. За коляской шла еще одна Клякса. Она везла самую обыкновенную кровать-раскладушку. Раскладушка стояла на роликах и легко катилась по земле.
Но вот процессия остановилась. Раскладушка была разобрана, и все три Кляксы улеглись на нее. На их круглых лоснящихся физиономиях было написано такое блаженство, что, глядя на них, хотелось спать. И Кляксы действительно заснули. Сначала тихо, а потом все громче и громче они начали похрапывать. Одна гудела, как шмель, другая урчала, как испорченный водопроводный кран, третья хрюкала, как голодный поросенок. А все вместе они издавали такую “музыку”, что у каждого, кто ее слышал, начинали болеть здоровые зубы.
Принцесса зашевелилась и подняла голову. Тому, кто видел ее впервые, могло показаться, что на голове у нее лежит большая желтая мочалка. На самом же деле это была прическа, и принцесса очень хотела, чтобы все видели это чудо парикмахерской техники.
Принцесса посмотрела вокруг, потом зевнула и произнесла:
– Ах, у меня совсем нет сил!.. Какое тяжелое путешествие!.. Мы проехали почти половину улицы… Я так устала!..
И она в изнеможении откинулась на подушки. Но не успела принцесса закрыть глаза, как на улице появилось еще несколько человечков. Среди них были уже знакомые нам Ах и Ох, а впереди всех шел незнакомец в фиолетовом костюме и шляпе, похожей на перо. Его костюм был измят и покрыт пятнами, шляпа съехала набок, и было непонятно, каким образом она держится на голове. Незнакомец шел, качаясь из стороны в сторону. Это был Кривой Почерк по прозвищу Кривпоч.
Кривпоч шел и пел такую песню:
Гуляю я,
Гуляю я,
Гуляю целый день.
Один учитель у меня -
Моя принцесса Лень!
В чернильных пятнах
Мой костюм
И шляпа набекрень.
Один учитель у меня -
Моя принцесса Лень!
После каждого куплета Ах и Ох восторженно повторяли:
– Ах, какая чудесная песенка!
– Ох, какая великолепная музыка!
А сам Кривпоч после каждого куплета кланялся принцессе.
Когда он спел свою песню, принцесса Лень томно улыбнулась и сказала:
– Восхитительно!..
Кривпоч заулыбался и гордо выпятил грудь.
Но вдруг он услышал храп. Тот самый храп, который издавали на все лады Кляксы, спавшие на раскладушке.
– Вот это музыка! – вскричал Кривпоч.– Ничего прекраснее в жизни не слыхал! Ее надо записать на пленку и заводить с утра до вечера!
– Ах, какой ансамбль! – воскликнул Ах.
– Ох, какое исполнение! – поддакнул Ох.
И схватившись за руки, Ах и Ох стали танцевать.
Саша и Алеша стояли с открытыми ртами. Такого танца они не видели никогда.
Сначала Ах и Ох топтались на одном месте, потом они все выше и выше начали вскидывать ноги, а под конец Ах решил перевернуть Оха через голову. Но Ох неудачно перевернулся и со всего размаха упал прямо на раскладушку! От неожиданности и испуга Кляксы завопили и вскочили на ноги, сбросив Оха на землю. Теперь уж завопил Ох, а испуганные Кляксы с удивительной проворностью сложили раскладушку и, толкая коляску с принцессой, умчались прочь.
Глава седьмая,
из которой становится ясно, что хвастовством дела не сделаешь
Кривпоч хотел последовать за принцессой, но неожиданно заметил наших друзей. Он подбоченился и, покачиваясь из стороны в сторону, с важным видом направился к ним.
– Привет, приятели! – насмешливо закричал он Сливе и Знакам.– У вас, я вижу, важное дело? Ха-ха-ха!..
– Здесь у вас приятелей нет! – отрезал Твердый Знак.
– Вы все уяснили? – осведомился Мягкий Знак. Когда было нужно, он умел говорить насмешливо.
– Уяснил, я все уяснил, мой миленький Мяконький Значок,– ответил Кривпоч и вдруг закричал пронзительным голосом: – Да знаете ли вы, с кем говорите?! Я – Почерк!
– Кривой,– вставил Твердый Знак.
– Подумать только, какие мерзкие буквы! Они считают, что если они такие чистенькие и аккуратненькие, то могут оскорблять почтенных граждан!
– Ах, какое безобразие!.. Ох, какое возмутительное безобразие! – запричитали Ах и Ох.
– Ну что за подхалимы! – поразилась Слива.
– А я презираю аккуратность! Я ненавижу чистоту и всех чистюль на свете! Слыхали?! – кричал Кривпоч.
– Пожалуйста, не отвлекайте нас от дела,– сердито сказала Слива.
– Которого вам все равно не понять,– добавил Мягкий Знак.
– Не понять?! Эти жалкие буквы, кичащиеся своей прямотой, смеют утверждать, что мне, Кривому Почерку, не понять их дела! Да я весь этот ничтожный автомобильчик разберу и соберу в две минуты!
– Неужели? – удивилась Слива.
– В самом деле? – спросил Мягкий Знак.
– Ах, так! – зло сказал Твердый Знак.– Пожалуйста! Слива, отойди от “Стрелки”, дай Кривому Почерку исправить мотор.
Слива отступила в сторону, и Кривпоч, усмехаясь, приблизился к машине. Он натянул на руки грязные шелковые перчатки, а нос закрыл платком, смоченным одеколоном, чтобы не чувствовать запаха бензина.
Приготовившись таким образом к работе, Кривпоч свободной рукой потрогал все три колеса по очереди, потом вытянул шею, прищурил один глаз и заглянул в мотор. Но так как в моторе он не понимал ровным счетом ничего, то стал с ученым видом мэкать, хмыкать, экать и мдакать.
– Мммм… – замычал он,– дело… хм… эээ… серьезное… М-да… Хм… очень серьезное… Хм… тут… гм… эээ… требуется… эээ… ремонт… Испорчен… хм… насос… поврежден… ммм… трос… сел… эээ… вентилятор… не крутится… эээ… аккумулятор… М-да… хм… эээ… ммм…
– Ах, конечно, вентилятор,– закивал Ах.
– Ох, разумеется, акку… акку… аккуму… лятор,– закивал Ох.
Наши друзья покатились со смеху.
– Какой-то ут гороховый,– сказал Саша.
– А теперь смотрите! – объявил Твердый Знак.
Он открыл багажник, достал канистру с бензином и заполнил им бензобак. Потом он сел за руль, нажал на педаль стартера, и мотор заработал. Кривпоч открыл рот, чтобы сказать что-нибудь обидное, но не смог произнести ни слова. Может быть, он так бы и стоял с открытым ртом, а наши друзья спокойно уехали, если бы не Мягкий Знак. Он решил посмеяться над Кривпочем и спросил его:
– Скажите, пожалуйста, вы случайно не знаете, где находится мастерская по ремонту насосов, тросов, вентиляторов и аккумуляторов?
От злости Кривпоч сначала посинел, как баклажан, потом пожелтел, как лимон, и, наконец, покрылся фиолетовыми пятнами, похожими на большие чернильные кляксы. Не говоря ни слова, он бросился на Мягкий Знак. Но в тот же миг Саша и Алеша схватили Кривпоча за руки. Ах и Ох громко закричали, а Кривпоч сделал только одно движение и, как угорь, выскользнул из рук Саши и Алеши. Они снова схватили его, но он опять так же ловко вырвался, перебежал на другую сторону улицы и оттуда закричал:
– Ого, чего захотели – справиться со мной! Вы думаете, это так просто? Нет, не так-то просто это сделать! Ведь вы не сумели даже сохранить свои имена, и недаром теперь вас зовут Саа и Алеа! Ха-ха! Это вы довели до болезни букву! А скоро из-за вас заболеют и все остальные! Очень скоро! Уж моя повелительница позаботится об этом! А больная буква скоро умрет, и я с превеликим удовольствием приду на ее похороны! Ха-ха-ха! Дважды два – пять! Трижды три – семь! Четырежды четыре – девяносто четыре!
Твердый Знак не стал дожидаться окончания речи Кривпоча – он дал газ, машина тронулась, и через полминуты Кривпоч и его компания остались далеко позади.
Глава восьмая,
из которой мы узнаем, почему Кривпоч не ходит на улицу Разума и кто живет во Дворце Усердия
Что больше всего поражало каждого, кто впервые попадал во Дворец Усердия,– это чистота. Собственно говоря, это был не дворец, а простой одноэтажный дом, сложенный из самого обыкновенного кирпича. Но он был таким чистым снаружи и внутри, что его действительно хотелось назвать дворцом. Во дворце был образцовый порядок: любая вещь, даже самая маленькая, всегда находилась на одном и том же месте. И не было случая, чтобы кто-нибудь нарушил это правило.
Дворец Усердия стоял на улице Разума, и его двери были всегда для всех открыты.
И только Кривпоч старался даже близко не подходить к этому дворцу.
Когда кто-нибудь спрашивал его, почему он не ходит по улице Разума, он отвечал небрежно:
– А что, собственно говоря, мне там делать?
Так отвечал Кривпоч, чтобы все думали: какая самостоятельная личность! На самом же деле Кривпоч просто боялся. Да, да, боялся! Несколько лет назад он вместе с буквами из своей компании задумал прогуляться по улице Разума, зайти во Дворец Усердия и посмеяться над его хозяйкой. Но смеяться ему не пришлось.
Едва Кривпоч ступил на улицу Разума, как его спутники почему-то замолчали. Даже Ах и Ох перестали восторгаться его знаменитой песенкой. И, если говорить честно, сам Кривпоч пел без особого воодушевления. Все это было так странно! Но Кривпоч не придал значения подобным мелочам и преспокойно вошел во дворец. И вот тут-то…
Впрочем, никто до сих пор не знает, что произошло потом. Известно только, что из Дворца Усердия Кривпоч вернулся один. Ах и Ох в тот самый момент, когда все входили во дворец, вдруг испугались и убежали домой. Что стало с остальными буквами – неизвестно. Говорят, они исправились, стали прямыми и красивыми, а некоторые настолько выросли, что превратились в заглавные.
Кривпоч даже заболел с горя. Несколько дней он не показывался на улице Разгильдяев и не пел свою любимую песенку. Он так изменился, что однажды собрал восемь букв: одну О, одну Б, две Е, одну Щ, одну А, одну Н, одну И и составил из них ОБЕЩАНИЕ. Он стал давать ОБЕЩАНИЕ всем, кому только мог. Он давал ОБЕЩАНИЕ, что выстирает свой костюм, но не стирал его, и ОБЕЩАНИЕ возвращалось к нему назад; говорил, что починит мостовую на улице Разгильдяев, но не делал этого, и опять ОБЕЩАНИЕ возвращалось назад. Кривпоч клялся, что начнет работать, снова давал ОБЕЩАНИЕ, и снова ОБЕЩАНИЕ возвращалось. Короче говоря, он так измучил все восемь букв, что они заболели – у них началось головокружение и появилась слабость в ногах. Кончилось тем, что они попали в больницу к доктору Поправочкину. А Кривпоч сразу же забыл о них. Тем более что принцесса Лень буквально не отходила от него ни на шаг. Каждый раз, когда Кривпоч давал свое ОБЕЩАНИЕ, принцесса очень волновалась. Считая, что это приступ тяжелой болезни, она начинала самоотверженно ухаживать за Кривпочем. И наконец, Кривпоч выздоровел. В один прекрасный день он вышел на улицу и запел:
И всем стало ясно, что Кривпоч здоров, как прежде.
Вот с тех-то самых пор он стал обходить улицу Разума.
…А жила во Дворце Усердия одна девочка. Звали ее просто – Люба, а еще называли ее хозяйкой дворца. Каждый, кто видел Любу первый раз, очень удивлялся: она была необыкновенно похожа на принцессу Лень. У нее были такие же глаза, такой же нос и такой же рот.
Но в глазах принцессы жила только сонливость, нос принцессы только высокомерно морщился, а рот принцессы только капризно кривился.
А глаза Любы были всегда веселы, ее нос никогда не задирался кверху, а был подвижным и любопытным, и рот Любы всегда улыбался. Поэтому всем, кто находился рядом с ней, было легко и весело.
Ходили слухи, что Люба и принцесса Лень – сестры, но Люба никогда не говорила об этом и никому не разрешала называть себя принцессой. Только Почерк считал ее своей повелительницей.
Это вместе с ним Люба строила Буквоград. Она сама нарисовала на земле огромную букву Б. Причем она очень старалась, и поэтому улицы Буквограда получились ровными и красивыми. Но пока Люба занималась этим важным делом, Кривпоч по указанию принцессы Лени пририсовал к букве хвостик, кривой и тоненький. Когда Люба и Почерк закончили строительство города, они увидели этот хвостик. Но было уже поздно: хвостик превратился в улицу Разгильдяев, и все лентяи и неряхи стали жить на этой улице. А Кляксы заняли целый тупик. Из этого хвостика по всему городу разносилась грязь. Особенно много грязи таскали Кляксы. Пришлось дать указание Восклицательным Знакам: не пускать их на другие улицы города.
Люба вставала очень рано и целый день что-нибудь делала. Она просто не могла сидеть спокойно. Она так чистила и убирала свой дом, как будто приближался большой праздник. Поэтому каждому, кто приходил к ней, казалось, что в доме всегда праздник. И у каждого вдруг появлялось желание сделать что-нибудь хорошее. И главное, это желание не пропадало и после того, как посетитель покидал дворец. Неряха смущенно прятал в карманы грязные руки и давал себе слово, что отныне будет самым аккуратным на свете, а лентяй мучительно краснел от стыда и решал, что больше никогда не поздоровается с принцессой Ленью.
Недаром в городе считали, что Дворец Усердия и его хозяйка обладают волшебной силой. Когда Люба слышала это, она очень обижалась. Никакой волшебной силы нет, говорила она. Но ей никто не верил. Настоящие волшебники – скромные люди, они никогда не хвастают своим могуществом. В конце концов вера в волшебную силу Любы и ее дворца до того укрепилась, что стали поговаривать, будто не только дворец, но и вся улица Разума обладает такой силой. Что будто на этой улице какой-то особенный воздух. Ведь это была единственная улица в Буквограде, на которой не случалось никаких происшествий. А если к тому же вспомнить про болезнь Кривпоча, то можно было и вправду поверить, что воздух на улице Разума волшебный.
Глава девятая,
о том, как торопливость приводит на Скамью Несознательных
Твердый Знак сидел за рулем и не произносил ни слова. Он сдвинул брови, и они стали похожи на мохнатую гусеницу, которая иногда сердито шевелилась. Все молчали.
Слива – потому, что ей было стыдно. Так осрамиться: забыть, что кончился бензин! Что подумает Почерк, что скажут буквы! А ведь она считается неплохим водителем. Когда в Алфавите организовали автокружок, она записалась в него самой первой. К тому же она лучше всех делала повороты, давала задний ход и быстрее всех могла развернуть машину в самом узком переулке. Правда, с теорией дело обстояло намного хуже.
Есть еще такие ученики. Вызывает его учитель к доске и спрашивает: “Сколько будет шесть плюс семь?” А ученик отвечает: “Три”. И вовсе не потому, что не знает, просто в это время он смотрит в окно и видит, как ребята из детского сада катаются на трехколесных велосипедах. И это кажется ему таким интересным и важным, что он говорит первое, что приходит ему в голову. А когда в классе раздается смех, растерянно спрашивает: “А? Что?”
Примерно так было и со Сливой. Но все-таки ей разрешили ездить по улицам Буквограда. И она ездила. До тех пор, пока не случалась какая-нибудь поломка. Тогда Слива начинала ходить вокруг машины, заглядывать в мотор, но в конце концов звонила на аварийную станцию и просила помощи.
Вот и сегодня дело едва не кончилось плохо. Ведь если бы не Твердый Знак, она стала бы посмешищем всей улицы. Да еще какой улицы – Разгильдяев! И все из-за того, что забыла про бензин! Зачем только она разговаривала с этими противными мальчишками!.. Ну, что в них особенного? Обыкновенные мальчишки. Правда, они смелые, ничего не скажешь. Как они схватили за руки Кривпоча!.. И вообще, если разобраться, они, пожалуй, тут ни при чем. Она сама во всем виновата.
Мягкий Знак думал о том, что только такие невежественные люди, как Кривпоч, пускают в ход кулаки, когда им нечего сказать.
А Саша и Алеша, каждый про себя, тоже думали о Кривпоче. Почему он так легко выскользнул из рук? Ведь они держали его очень крепко! Может быть, он волшебник?.. И потом что значат его последние слова? Неужели букве Ш суждено погибнуть? И другим буквам тоже?..
А “Стрелка” между тем мчалась по Буквограду. Она пересекла площадь Точности и Ясности и выехала на широкую улицу.
Тут Слива вспомнила, что ей поручено показать Саше и Алеше Буквоград, и принялась объяснять:
– Мы едем по проезду Гамм,– начала она.– Здесь живут ноты. Знаете, как они играют и поют?! Заслуаться можно! А сейчас…
Неожиданно “Стрелка” остановилась.
– Кирпич,– сказал Твердый Знак и добавил мрачно: – Не везет, так не везет!
Перед въездом на Музыкальный бульвар стоял знак, который водители называют “кирпичом”. Такой знак указывает, что проезд в данном месте запрещается.
– Как жалко! – огорчилась Слива.– Бульвар закрыт. А вот и Ключи: Скрипичный и Басовый.
– Если вы любите музыку, то ее можно послуать и отсюда,– предложил Мягкий Знак, и все, кроме Твердого Знака, вышли из машины и поздоровались с Ключами.
– Добрый де-е-е-ень! – пропели в ответ Ключи: Басовый – басом, а Скрипичный – тенором.
– Бульва-а-ар закры-ы-ы-ыт! – пропел Басовый Ключ.
– Иду-у-ут заня-я-я-я-тия! – подхватил Скрипичный.
Все остановились на углу проезда Гамм и Музыкального бульвара. Вдоль всего бульвара, прямо по земле, тянулись пять ровных линий темного цвета. На линиях и между ними расположились ноты: большие – целые, поменьше – половинки, еще меньше – четверти, совсем маленькие – восьмушки, совершенно крошечные – шестнадцатые и еще совсем-совсем малюсенькие. И все они беспрерывно двигались. Они становились то по одному, по двое, по трое, по четыре, то в ряд, то лесенкой, то еще как-то. И пока они двигались, звучала задорная песенка:
Мы всегда поем с охотой -
Нас об этом не проси,
Потому что все мы – ноты:
ДО, РЕ, МИ, ФА, СОЛЬ, ЛЯ, СИ!
И на ровненьких линейках
Вам станцует, как никто,
Музыкальная семейка -
СИ, ЛЯ, СОЛЬ, ФА, МИ, РЕ, ДО!
Можем быстро, можем плавно,
Всех на свете веселя.
До чего ж поется славно -
РЕ, ФА, СОЛЬ, СИ, ДО, МИ, ЛЯ!
Мы всегда и всюду вместе,
Мы проснулись на заре
И запели звонко песню -
ДО, СИ, ЛЯ, ФА, СОЛЬ, МИ, РЕ!
Песенка была такая веселая, что Слива стала подпрыгивать в такт, а Саша, Алеша и Мягкий Знак заулыбались. Но тут “Стрелка” загудела.
– Прекрати-и-и-те! – грозно забасил Басовый Ключ.
– Не-ме-ед-ленно! – тенором добавил Скрипичный.
Слива недовольно повернулась в сторону Твердого Знака.
– Мы опаздываем! – строго сказал тот, и все вернулись к машине.
…Когда до улицы Разума оставалось совсем небольшое расстояние, позади “Стрелки” послышался какой-то треск. Саша и Алеша оглянулись и увидели, что за машиной мчится велосипедист и машет им рукой.
– Нас кто-то догоняет,– сказал Саша,– давайте затормозим.
– Некогда,– ответил Твердый Знак и еще сильнее нажал на педали.
Но и велосипедист увеличил скорость. А так как на улице было много машин и очень быстро Твердый Знак ехать не мог, то расстояние между машиной и велосипедом стало сокращаться, и скоро велосипедист поравнялся с машиной.
– Смотрите, это Ёжик! – крикнула Слива. Она сразу забыла обо всех своих неприятностях и стала смеяться как ни в чем не бывало.
– Какая радость – Ёжик! – проворчал Твердый Знак.
В этот миг Ёжик одной рукой схватился за дверцу машины.
– Эй, Твердый Знак! – крикнул он.– Я должен тебе сообщить…
– Убери руку! – ответил Твердый Знак.
– Одну минуту!.. Я хочу тебе сказать…
– Я кому говорю – убери руку!.. Мы столкнемся!
– Да подожди!.. Я должен…
– Сейчас же отпусти дверцу!..
Пока они спорили таким образом, машина и велосипед продолжали мчаться совсем рядом, что было, конечно, очень опасно для Ёжика.
Так они выехали на площадь Точности и Ясности.
И вдруг раздался свисток Восклицательного Знака.
– Так я и знал,– проворчал Твердый Знак.
От неожиданности Ёжик нажал на ручку дверцы, дверца распахнулась, и Ёжик, потеряв равновесие, упал прямо на газон с ромашками. Твердый Знак чуть-чуть не вылетел из машины. В последний момент он ухватился за рулевое колесо, машина сделала резкий поворот и едва не врезалась в соседний автомобиль.
Все это произошло в какую-нибудь четверть минуты. Когда Восклицательный Знак подбежал к месту происшествия, Ёжик успел подняться с газона и теперь стоял огорченный в ожидании наказания. Твердый Знак красный, как рак, вышел из машины и с силой захлопнул дверцу.
– Вот видите,– сказал Восклицательный Знак,– к чему приводит несоблюдение правил уличного движения! Велосипедист не имеет права хвататься за автомобиль. А водитель обязан тормозить. Вы же ничего этого не сделали.
– У меня было важное сообщение,– тихо сказал Ёжик.
– А мы очень торопились,– еще тише сказала Слива.
– Тем более,– внушительно заметил Восклицательный Знак.– Чтобы не опоздать, не надо торопиться! А теперь следуйте за мной.
С этими словами Восклицательный Знак сел в “Стрелку”, быстро развернул ее и поставил у газона, чтобы она не мешала движению. Потом он опять подошел к нарушителям, еще раз сказал: “За мной!” – и направился к Скамье Несознательных.
Из проезжающих машин высовывались любопытные лица, пешеходы останавливались, все с интересом наблюдали за происходящим. Еще бы! Такого количества нарушителей здесь еще не видели.
Когда Ёжик и Твердый Знак сели на Скамью Несознательных, Восклицательный Знак внимательно посмотрел на них, затем достал из своей сумки бутылочку с йодом и смазал Ёжику ссадины на лбу и на коленках. Ёжик закричал: “Ой-ой-ой! Щипет!..” Он начал дуть себе на коленки, а Слива стала дуть ему на лоб.
– Эх ты, нытик! – сказал Твердый Знак.– Ты еще легко отделался!
– Правильно! – подтвердил Восклицательный Знак.– А теперь – внимание!
Он открыл свою сумку и достал из нее две книжки “Правил поведения на улице”. Одну книжку он вручил Ёжику, другую – Твердому Знаку.
– Вам дается ровно два часа,– он приложил руку к фуражке и ушел.
Слива сразу начала плакать.
– Ой, что мы наделали! – всхлипывала она.– Мы не попали во Дворец Усердия!.. Мы сидим на Скамье Несознательных!.. Что теперь будет?..
– Перестань хныкать! – оборвал Сливу Твердый Знак.
– Я и не хнычу! – обиделась Слива.– И откуда взялся этот противный Ёжик? Если бы не он, мы были бы уже во дворце.
– Нигде бы вы не были! – заявил Ёжик.– Вас вызывает Почерк!
– Прекратите разговоры! – крикнул Твердый Знак.– Я не могу изучать “Правила поведения на улице” в такой обстановке. Тебе, Ёжик, я тоже советую приняться за чтение, если ты не намерен задержаться на этой скамье еще на два часа!
И Твердый Знак отодвинулся на самый край скамьи, чтобы никто ему не мешал.
Глава десятая,
в которой становится известна страшная тайна и принимается план действий
Ёжик тоже взял книгу и сел на другой конец скамьи. Сначала медленно, потом все быстрее он начал перелистывать страницы и когда дошел до конца, бросил взгляд в сторону Твердого Знака. Тот усердно читал первую главу “Что такое улица?” и ни на кого не обращал внимания. Ёжик огляделся, Слива и Мягкий Знак сидели на траве и о чем-то оживленно говорили. А Саша и Алеша стояли под деревом и озирались по сторонам.
Позади них начинался большой парк. В другое время они наверняка начали бы его обследовать, но сейчас им было не до этого. Слова Кривпоча не выходили у них из головы.
Убедившись, что поблизости никого нет, Ёжик кашлянул, как будто у него запершило в горле. А на самом деле он хотел привлечь внимание Саши и Алеши. Но те ничего не слышали. Ёжик кашлянул сильнее. И опять Саша и Алеша даже не посмотрели в его сторону. Тогда Ёжик так раскашлялся, что будь поблизости доктор, он немедленно отвез бы Ёжика в больницу.
Саша и Алеша оглянулись. Ёжик поманил их пальцем, покосился в сторону Твердого Знака и приложил палец к губам. Саша и Алеша поняли, что Ёжик хочет сообщить им что-то секретное. Они подошли к нему, и он жестом показал, чтобы они сели на траву рядом со скамьей. После этого посмотрел в книгу, сделал вид, что читает, и шепотом заговорил:
– Только спокойнее… Я знаю, что сказал вам Кривпоч. Мне известно все. Только спокойнее… Кривпоч и его принцесса Лень задумали погубить все буквы! Представляете? Ведь тогда никто не сможет разговаривать. Все будут только мычать! Представляете? Так вот… Сегодня я случайно узнал… Только спокойнее… Не двигайтесь и не смотрите на меня. Я узнал, где находится буква…
– Где?! – подскочил Саша.
– Только спокойнее… Когда я остановился возле бензоколонки, чтобы заправить велосипед, рядом со мной оказались Ах и Ох, приятели Кривпоча. Они говорили о какой-то пещере Кривпоча…
– О пещере?..
– Только спокойнее… Эта пещера находится к югу от Буквограда в глухом лесу, и ведет к ней одна тропинка… Видели бы вы, как хихикали эти Ах и Ох! Пусть, говорят, эти противные Саа и Алеа катаются по Буквограду, а пока все буквы умрут, и цифры умрут, и ноты тоже умрут! И тогда не надо будет писать, читать, считать и петь! И тогда мы назовем Буквоград Кляксоградом! Представляете? Ведь если я умру, то тебя, Алеа, будут звать не Алеа, а просто Ала. Как девочку!
– Ну, вот еще! – сказал Алеша.
– А если Слива умрет, то тебя, Саа, будут звать не Саа, а просто Аа.
– Как бы не так! – сказал Саша.
– Только спокойнее… Ах и Ох не знали, что я запоминаю каждое их слово. Теперь мы скажем Почерку…
– Не надо! – решительно сказал Саша.
– Что не надо?
– Не надо говорить Почерку. И вообще не надо никому ничего говорить. Я придумал план. Сейчас мы с Алеой тихо встанем и пойдем… Это что за лес?
– Это парк.
– Так вот, слуай. Мы пойдем по этой дорожке и в конце ее будем тебя ждать. Заодно мы прихватим твой велосипед.
– Только не заводите мотор,– предупредил Ёжик.
– Само собой,– ответил Саша.– А когда мы встретимся, сразу отправимся…
– На поиски пещеры Кривпоча! – подхватил Ёжик и тут же спохватился: – А как же Скамья Несознательных? А что скажет Почерк?
– Спасибо скажет,– не задумываясь, ответил Саша.– Ведь мы же спасем букву! Верно, Алеа?
– Верно-то верно,– почесал затылок Алеша.– Но ведь это, наверное, очень далеко?
– Испугался! – насмешливо сказал Саша.– Эх, ты!
– И ничего я не испугался! Просто я хотел сказать, что надо запастись провизией. Все путеественники запасаются провизией.
– Вот это правильно! – сказал Саша.– Я совсем забыл.
– Только спокойнее,– прошептал Ёжик и покосился в сторону Твердого Знака.– Провизию я достану.
– Поболье,– сказал Алеша.
– Здесь разговаривать опасно,– предупредил Саша.– Встретимся – поговорим.
С этими словами Саша и Алеша встали и как ни в чем не бывало направились к велосипеду Ёжика. У велосипеда они остановились, а потом пошли дальше, причем Алеша катил велосипед рядом с собой.
