арабск. suf- грубая шерстяная ткань в значении "рубище") - мистическое направление в развитии ислама; исламский вариант мистической формы религиозного опыта. Территория распространения - от северо-западной Африки до Индии и Северного Китая, включая Индонезию. На уровне прецедента возникает в 8 в.; основы учения заложены в 9 в. египтянином Зул-Нуном ал-Мисри (ум. 850) и основоположником багдадской школы С. - Абу Абдаллахом ал-Мухасиби (ум. 857). Конституируется как противовес ортодоксальному формализованному исламу, провозглашая в качестве программного принципа принцип так называемой сердечной веры ("место сердца в знающем и совершенном человеке словно гнездо камня в перстне" у Ибн Араби; "Кто правдивый мурид? - Тот, кто говорит слово из сердца" у Абул-Хасана Харакани), что соответствует аксиологической ориентации мистики в целом. Исходно С. представлял собой специфическое течение подвижничества в рамках классического ислама, развитое на основе местной традиции захидов, генетически восходящей к манихейству, гностицизму, зороастризму и включающее в себя элементы византийской и халдейской магии, предполагающей сакральные возможности взаимодействия со сверхестественной сферой и требующей в связи с этим специальной аскетической практики. К 10 в. С. оформляется как типично мистическое учение, основанное на идее откровения и фундированное эксплицитно выраженными принципами классической мистики (см. у Абу Хамида ал-Газали: "мелочные споры о богословских и юридических тонкостях надо заменить любовью к Богу"). Для позднего (после Абу Хамида ал-Газали, ум. 1111) С. характерна тенденция к концептуализации (аналогично христианской версии мистики: ср. с исторической динамикой францисканства, например). В своем развитии испытал значительное содержательное влияние христианства - как в области становления мистической доктрины, так и в плане оформления аскетической парадигмы культовых практик (со 2 в. христианство было широко распространено на Ближнем Востоке; на арабский были переведены не только Ветхий и Новый Заветы, но и произведения патристики и постановления Соборов; в рамках восточных христианских школ создавались оригинальные сочинения Отцов Церкви (например, Св. Ефрем); с 5в. в Эдессе активно функционировала христианская Академия; в рамках дисциплинарной истории христианства в начале 20 в. была даже сформулирована гипотеза о принадлежности текстов, приписываемых Дионисию Ареопагиту, перу сирийца Стефана бар Судаили; Бируни в свое время этимологически возводил термин "С." к греч. sophos - мудрец; ранние представители С. были тесно связаны с Иерусалимом, как, например, Раби&а ал-&Аддавиа с ее фундаментальным для С. тезисом "пыл любви к Богу сжигает сердце", очевидно несущим следы христианского влияния как в своей семантике, так в эмоциональной окрашенности. Может быть зафиксировано также влияние на ранний С. философии веданты, буддизма, индуизма, а также методик и психотехник, характерных для восточной мистики и отчасти тантризма (ритмическое пение; танцы дервишей с резкими альтернативными наклонами и вращениями, вызывающими перепады внутричерепного давления, приводящие к галлюцинациям и др.). Фундирующей С. философской концепцией является "ворхад-и-вуджун" - учение о неподлинности бытия объекта, модусы существования которого исчерпываются становлением и исчезновением, - атрибутом же подлинного существования обладает лишь Бог. Человек в этой системе отсчета может реализовать себя (в содержательно экстремальных стратегиях) либо как материальное тело, преходящее в своей неподлинности, либо как мурид (ученик, приобщенный), стремящийся к единению с Богом через освобождение от пут материальной множественности. Ядром суфийской концепции является, таким образом, учение об откровении, трактуемом как слияние души с Абсолютом и являющемся целью и итогом восхождения мистика к Богу по ступеням совершенствования. Классический С. выделяет следующие стадии подъема мистика к Абсолюту: шариат (закон) - ревностное исполнение предписания ислама, которое, собственно, обязательно для любого правоверного вообще и еще не делает суфием; тарикат (путь) - послушничество у наставника, носителя традиции (пира) и аскеза, мыслимая как очищение души постоянными мыслями о Боге и отказом от суетных вожделений; марифат (познание) - постижение сердцем единства себя, мира и Бога; хакыкат (истина) - ощущение непосредственного чувственно данного единства с Богом. Исходной отправной точкой мистического пути суфия выступает особое состояние духа, сосредоточенное на Боге и нацеленое на постижение его, т.е. истины. Эта особая духовная настроенность суфия на восприятие гармонии Абсолюта предполагает, предже всего, способность к своего рода абстрагированию от феноменальных структур (рид): "Я сказал: "О Боже, мне надо тебя!" И услышал в тайне своей: "Если хочешь меня, будь чист, ибо я чист, не нуждайся в тварях, ибо я не нуждаюсь!" (Абу-л-Хасан Хара-кани в "Свете наук"). Отрешенность от внешнего мира - необходимое, но недостаточное условие для постижения божественной истины: от суфия требуется также особая способность усмотрения за пестрым покровом преходящего бывания свет абсолютного бытия, способность "сквозь земные вещи заглянуть // В нетленный свет, божественную суть" (Омар Ибн ал-Фарид). Фактически нормативный статус обретает в суфийских текстах метафора внутреннего зрения: "глаза его стали лицом, и все тело стало глазами и обращено к... образу Его" (Ахмад ал-Газали). В этом контексте важнейшее значение имеет в С. принцип бескорыстия, незаинтересованности: к Богу нельзя обращать мольбы о ниспослании благ, - любовь к нему не должна иметь внешней, отличной от него цели, причем ригоризм этого требования достигает в С. пределов, не подвластных логике: на восклицание мурида "Я хочу не хотеть" Абу-л-Хасан Хара-кани отреагировал укоризненно: "Но этого он все-таки хотел!". Не типичные для ислама в целом, но характерные для С. мотивы аскезы детерминированы именно этой установкой: внутренний голос (хизр) может быть услышан лишь в том случае, если не заглушен голосом земных страстей. В этой системе отсчета особое место занимает в С. понятие смерти как символа отказа от личной индивидуальности: "тем, что внешнее, не насытиться, и в собственном существовании видится одно только мучение" (Ахмад ал-Газали). Смерть как сбрасывание внешнего Я только и означает собственно рождение, обретение духом подлинного бытия: "тебе подобает освободиться от покрова, о обладающий сердцевиной. Избери смерть и разорви покрывало. Но не такую смерть, чтобы сойти в могилу, а смерть, ведущую к духовному обновлению, дабы войти в Свет" (Джелал ад-Дин Руми). Состояние выхода из собственного сознания, преодоления рамок личной индивидуальности (шатх) тождественно идентификации с Богом: "Мой дух - всеобщий дух, и красота // Моей души в любую вещь влита... // Разрушил дом и выскользнул из из стен, // Чтоб получить вселенную взамен. // В моей груди, внутри меня живет // Вся глубина и весь небесный свод" (Омар Ибн ал-Фарид). Суфийская метафора о капле, растворенной в океане и ставшей им, совершенно параллельна в этом отношении метафоре Бернара Клервоского о капле воды, растворенной в вине и ставшей вином: именно в единении с Богом человек истинно обретает себя, ибо, неся в своей душе отблеск божественной сущности, он изначально имеет своей целью возвращение к Богу (ср. аналоги в христианской мистике и хасидизме - см. Мистика). Смерть выступает в С. и символом недостижимых пределов познания. На пути постижения истины С. выделяет три ступени: "илм ал-йакин" (уверенное знание), "айн ал-йакин" (полная уверенность) и "хакк ал-йакин" (истинная уверенность). В традиционной для С. световой символике, характерной также как для ортодоксального калама, так и для христианства и восходящей к неоплатонизму, который был с б в. широко распространен в Сирии (ср. ишракийа или так называемое направление иллюминатов: от "ишрак" - сияние), познание мыслится в С. как приближение к светоносному огню ("войти в Свет" у Джелал ад-Дина Руми), а момент слияния экстатирующего суфия с Богом передается посредством метафоры мотылька, сгорающего в пламени свечи. В контексте характерного для С. синтетизма в кульминационный момент (таухид) познание человеком Бога выступает постижением своей подлинной сути ("искры Божественного света", аналогичной "искре Божественного огня" как подлинной сути и залога стремления человека к Богу в христианском амальриканстве: устремленность к Богу семантически трансформируется в С. в интенцию на обнаружение Бога в себе, открытие "хаджи и святыни" в собственной душе ("я сбросил самого себя, как змея сбрасывает кожу. Я заглянул в свою суть и... О, стал Им!" у Баязида Бакстами). Знаменитая формула "Ана-л-Хакк" ("Аз есмь истинный", т.е. Бог), за которую был казнен Абу Абдаллах Хусейн Ибн Мансур ал-Халладж (857-922), исходно фундировалась именно таким образом: Бог трансцендентен, до творения он беседовал сам с собою, созерцая величие собственной субстанции, - так возникла любовь, Бог желал созерцать свою любовь, он извлек из предвечности свое подобие, несущего в себе "все божественные атрибуты и имена" - человека, откуда ал-Халладж заключает "хува- хува" (он - это Он). В этом контексте момент таухид есть апофеоз синтетизма: "Моя любовь, мой Бог - душа моя. // С самим собой соединился я" (Омар Ибн ал-Фарид). Вместе с тем, с другой стороны, человеческое богопознание оборачивается Божественным самопознанием: "человек для Бога - зрачок глаза,... ибо им Бог созерцает свое творение" (Ибн ал-Араби), - микро- и макрокосм сливаются в одну божественную целостность. В этом контексте метафора смерти точно схватывает ситуацию несовместимости постижения истины и сохранения феноменологически артикулированного существования: при сохранении самости познание конституируется как принципиально асимптотическое, что эксплицитно формулируется Абу Хамидом ал-Газали ("бессилие до конца познать есть познание, слава тому, кто создал для людей путь к Его познанию только через бессилие познать Его"), а в момент утраты самости Я (вливании капли в океан или сгорании мотылька в пламени) сдвигается сама система отсчета, и речь может идти только о Божественном самопознании. Как и в любой форме мистического опыта, постигнутая истина мыслится в С. как неинтерсубъективная и не могущая быть адекватно выраженной в вербальной форме. Единственно возможной формой выражения истины, открывшейся суфию на путях любви к Аллаху, выступает зикр: согласно суфийскому учению, когда правоверный мурид мысленно произносит слово или имя Божье, благая мысль переполняет его сердце, и давление ее требует разрешения, - это соединение сердца с языком и именуется зикром. Последний имеет две формы реализации: одна из них - молчание (так называемый тайный зикр: "Ты говоришь: "Как странно суфий молчит!" // Он отвечает: "Как странно, что у тебя нет ушей!" у Джелал ад-Дина Руми); другая - специфическая ритуально-экстатическая практика, включающая в себя пляски под пение специальных гимнов, передающих мистический опыт суфия, который в этой связи должен быть некоторым образом вербализован, причем в поэтической форме. Далеко не эффективным, и уж совсем не адекватным, но все же единственно возможным способом передачи состояния единения с Богом (таухид) признается в С. система символов, намекающих посредством иносказаний на неизреченную тайну и дающих простор воображению. Неортодоксальный статус С. в исламской культуре (особенно до Абу Хамида ал-Газали) и официальные гонения на суфиев также сыграли достаточно серьезную роль в оформлении интенции на эзотерическую иносказательность суфийских текстов, - в раннем С. оформляется тенденция кодирования мистических текстов. Традиционно в С. используются два кодово-аллегорических ряда, центрированных - соответственно - вокруг культурных символов любви и вина. Можно говорить о достаточно широком наборе константных семиотических структур, составляющих знаковый арсенал суфийских текстов: суфий обозначается как ашик (влюбленный) или ринд (винопиец), Бог передается посредством терминов дурст или хуммар (соответственно - возлюбленная или опьяняющая), духовный наставник - пир - обозначается как виночерпий и т.п. Специальный словарь Махмуда Шабистари (14 в.) дает толкование таким терминам суфийских трактатов, как глаза, губы, локоны, пушок, родинка, свеча, пояс, вино и др. Так, если лик возлюбленной символизирует собою подлинную реальность бытия Абсолюта, то скрывающие его локоны - преходящую телесность временного бывания предметного мира как инобытия (эманации) Бога: длина локонов фактически означает бесконечность форм проявления божественной эманации; кольца кудрей, в которых, как в силках, запутывается сердце влюбленного, есть знаковое обозначение соблазнов внешнего мира, путы которых должна сбросить душа, устремленная к Богу; чернота кудрей по контрасту с белым ликом передает аксиологическую антитезу мрака существующей множественности мира и света подлинно сущего единства Божьего; локоны, закрывающие лицо возлюбленной, символизируют собой сокрытость абсолютного божественного бытия за преходящим быванием его эманаций; кудри, колеблемые ветром, то открывающие, то закрывающие лицо, означают повседневную скрытость божественной истины, могущей быть явленной в откровении (ср. с мотивом мелькания Христа сквозь оконные створы у Хильдегарды Бингенской); мотив стрижки знаменует собой состояние аскезы, а влюбленный, отводящий локоны с лица подруги, фактически символизирует таухид и достижение лицезрения абсолютного света. Состояние суфия в момент затуманивающего видение внешнего мира (фана) экстатического единения с Абсолютом (халь) фиксируется посредством метафор пика опьянения и оргазма. Широко распространенные в суфийских текстах мотивы, извне оцениваемые как мотивы хмеля и эротики, выступают сложными семиотическими системами для вербализации мистического опыта откровения (суфийская поэма Омара Ибн ал-Фарида "Винная касыда", трактат Ахмада ал-Газали "Приключения любви" и др.); часто эротические и хмельные мотивы в суфийской литературе теснейшим образом переплетены между собой ("Любовь моя, я лишь тобою пьян" у Омара Ибн ал-Фарида; "Мне сказали, что пьют только грешники. Нет! // Грешник тот, кто не пьет этот льющийся свет... // Вот вино. Пей его! Если хочешь смешай // С поцелуем любви, - пусть течет через край!... // Трезвый вовсе не жил - смысл вселенной протек // Мимо губ у того, кто напиться не смог" у Ибн ал-Араби). Организационно С. конституируется в институте "ха-наках", являющем собой специфический аналог христианского монастыря, имеющий, однако, также и военный аспект своего функционирования, связанный со своего рода "рыцарским" измерением С, распространенного, как правило, среди младших сыновей феодальных родов (система футтувата), чей социальный статус примерно соответствовал статусу рыцарей-министериалов в Европе (кызылбаши в Иране в 16 в., муриды Шамиля на Северном Кавказе в 19 в. и др.). В контексте классического мусульманства как "мягкого ханифства" (Мухаммеду приписывается тезис "Нет монашества в исламе") С. с его парадигмой дервишества и аскетическими практиками изначально воспринимался как неортодоксальное течение; на ранних стадиях своего развития - в связи с культивацией идеи о возможности в акте откровения единения с Абсолютом, понятого как конгруэнтное слияние и достижение тождественности - преследовался в качестве ереси; в настоящее время официально признан во многих мусульманских странах. С. оказал значительное влияние на развитие не только ислама, но и восточной культуры в целом: открывая широчайший простор для философских исканий (темы соотношения микро- и макрокосма, подлинности человеческого существования, цели и смысла жизни, предпосылок и пределов познания и др. грани спектра метафизической, гносеологической, антропологической и этической проблематики), С. фундировал мировоззрение интеллектуалов, ориентированных на неортодоксальный стиль мышления С. (вне его ритуальной реализации культовых практик); в конфессиональном своем статусе С. на протяжении 11-20 вв. проявил себя в качестве политической силы исламского мира; символическая система С. оказала значительное влияние на аллегоризм восточной поэзии как в собственно суфийском (Хафиз), так и в светски-философском (Хайам) и светски-лирическом (Андалусская куртуазная традиция) ее вариантах. В качестве религиозного течения существует до настоящего времени.
СУФИЗМ – мусульманский аскетизм, подвижничество и мистицизм. Этимология твердо не установлена, хотя название считают производным от слова «шерсть» (власяница аскетов), или «скамья» (на них сидели подвижники), или просто набором звуков. Первые суфии появились в 8 в., вскоре после возникновения ислама. Мистический опыт начинает получать теоретическое осмысление у ал-Хасана ал-Басри, Зу-н-Нуна Ал-Мисри (8–9 в.), ал-Харраза (ум. 899), философские идеи прослеживаются у Абу-Йазида ал-Бистами (ум. 875), Абу Мансура ал-Халладжа (казнен 922), Абу ал-Касима ал-Кушайри (986–1072) и др. В суфизме обычно различают умеренное и крайнее течения. Своеобразную «легализацию» умеренного суфизма связывают, как правило, с именем Хамид ад-Дина ал-Газали (1058–1111), мыслителя, принадлежавшего к ашаритской школе калама и высказывавшего симпатии к суфийскому пути познания Бога как достижению истинного знания. Ярким представителем крайнего суфизма можно считать ал-Халладжа с его знаменитой формулой "ана-л-хакк («Я – Истина»), отождествляющей «Я» мистика с Богом. Хотя у представителей строгого правоверия, смыкающихся с фундаментализмом, в том числе и современных, суфизм всегда вызывал подозрение, если не открытую вражду, это течение оставалось и остается весьма популярным и охватывает самые широкие слои мусульман.
Суфизм создал и свою философию, в которой поднимались фундаментальные вопросы, стоявшие перед классической арабской философской мыслью: каким образом Первоначало универсума, Бог, может быть понят строго как единственный и вместе с тем порождающий все многообразие мира; каково место человека в мире и его отношение к Богу и божественному; каковы его возможности и границы познания и действия. Суфизм как философское течение опирался на многообразие опыта, накопленного предшествующими четырьмя школами классической арабской философии (калам, арабский перипатетизм, исмаилизм и ишракизм), использовал сложившийся к тому времени категориальный аппарат философского мышления, ставший результатом как развития собственной традиции, так и в значительной мере усвоения античного наследия. Философия суфизма пользовалась ощутимым влиянием в период позднего Средневековья, сохранив его фактически до нашего времени.
Наиболее выдающимся суфийским философом является Мухийи ад-Дин (Мохиддин) Ибн "Араби , получивший почетный титул «Великого шейха». Он родился в 1165 в городе Мурсия (юг современной Испании), в Андалусии, входившей тогда в состав арабского халифата и служившей своеобразным перекрестком цивилизаций, центром философии и культуры. Будущий мистик получил традиционное образование мусульманского ученого. В его произведениях немало свидетельств о посещавших его озарениях, нередко – о беседах с мистиками прошлого или пророками. Ибн "Араби много путешествовал, а с 1223 жил в Дамаске, где и скончался в 1240. Великий шейх был знаком с сочинениями выдающихся суфиев ал-Харраза, ал-Мухасиби, ал-Халладжа, ал-Исфараини.
Исследователи прослеживают прямые и косвенные связи и полемику с идеями ал-Газали. Сохранились свидетельства контактов Ибн "Араби с Ибн Рушдом и другими известными мыслителями того времени. Его влияние испытали в той или иной мере не только практически все известные суфийские мыслители последующих поколений, но и представители других течений мысли, более прочих – позднего ишракизма. Резкую критику и неприятие идеи Ибн "Араби вызвали со стороны известного факиха Ибн Таймиййи (1263–1328), что получило прямое продолжение в идеологии ваххабизма, возводящего свои идеи к этому мыслителю. В то же время такой известнейший факих, как ас-Суйути (15 в.), выступил в защиту Ибн "Араби.
Важнейшими философскими произведениями Ибн "Араби являются Мекканские откровения (ал-Футухат ал-маккиййа ) и Геммы мудрости (Фусус ал-хикам ). Его поэзия представлена сборником Изложение страсти (Тарджуман ал-ашвак ). Считается, что его перу принадлежат более 100 трудов. Известность Ибн "Араби стала причиной ложной атрибуции многих произведений. Среди апокрифов – двухтомное Толкование Корана (Тафсир ал-кур"ан ), Древо бытия (Шаджарат ал-кавн ), Божье слово (Калимат ал-лах ), Божья премудрость (ал-Хикма ал-"илахиййа ).
Мекканские откровения до сих пор полностью не переведены на иностранные языки из-за объема произведения, которое по праву называют «энциклопедией суфизма», содержащего рассуждения едва ли не по всем вопросам теории и практики суфизма. Помимо философских, рассматриваются и многие другие вопросы, касающиеся космологии и ангелологии, хуруфизма (учения о сверхприродных свойствах букв), пророчества и Откровения и т.д. Заключительная глава Мекканских откровений представляет собой наставления мур дам – ученикам суфийских наставников, выполненные в основном в виде максим, хотя и снабженные философскими комментариями. Философские взгляды, развитые Ибн "Араби в Мекканских откровениях , согласуются с его концепциями, в гораздо более сжатой форме изложенными в Геммах мудрости , написанных в конце жизни автора. Произведение с близким названием – Книга гемм (Китаб ал-фусус ) – считается принадлежащим перу ал-Фараби. Оно излагает учение о Первоначале и его отношении к своему следствию – миру, развивает диалектику явленности и скрытости Первоначала, доказывая, что одно невозможно без другого. Хотя идеи этого произведения близки тем, что высказывал Ибн "Араби, трудно с определенностью утверждать что-то сверх этого относительно связи двух произведений. Геммы мудрости состоят из 27 глав, каждая из которых соотнесена с одним из посланников или пророков. Изложение не является систематическим в том смысле, какой был бы верен применительно к западной традиции, но оно обнаруживает безусловную внутреннюю связность и последовательность и в терминологическо-понятийном, и в тематическом плане, не отходя от критериев рациональной обоснованности и непротиворечивости излагаемых положений. Ибн "Араби полемизирует с арабоязычными перипатетиками по вопросу о способе понимания единства Первоначала, с ал-Газали по вопросу о возможности его познания вне связи с миром, с мутакаллимами по вопросу об оправданности понятия «субстанция» в свете атомарной теории времени. Затрагиваются также некоторые нефилософские вопросы, такие как символика сновидений.
Философская новация суфизма и одновременно суть концепции этой школы связаны с коренной переработкой идеи рядоположности, служившей своего рода руководящим принципом в осмыслении вопроса об отношении Первоначала вещей к вещам, вечности ко времени, проблематики причинности и т.д. В суфизме эта внеположность Первоначала порождаемому им ряду ставится под сомнение, а вместе с тем происходит отказ от концепции абсолютной линейности и, как следствие, от возможности однозначной фиксации места вещи в ряду, задаваемом Первоначалом. Это в числе прочего означает невозможность однозначно определить иерархические отношения между любыми двумя вещами: каждая может считаться и превосходящей другую, и превзойденной другой.
Первоначало и порождаемый им ряд вещей понимаются в суфизме как условия друг друга. Когда отношения между ними описывается в терминах «явное – скрытое» (захир – батин) или «основа – ветвь» (асл – фар), линейность, характерная для предшествующей традиции арабского философского мышления, уступает место взаимному предшествованию: и Первоначало, и производные от него вещи могут характеризоваться во взаимном отношении и как явные, и как скрытые, и как основа, и как ветвь. Собственная терминология суфизма, именующего Первоначало «Истиной» (ал-хакк), ряд вещей мира – «Творением» (ал-халк), а их двуединство – «миропорядком» (ал-"амр), подчеркивает эту взаимосвязь, называя последний «Истиной-Творением». Понятия «предшествования» (такаддум) и «следования» (та"аххур) играют в классической арабо-мусульманской философской мысли важнейшую роль в упорядочивании сущего, расставляя его в неоплатоническом духе в фиксированной последовательности на лестнице совершенства: чем ближе к Первоначалу, тем сущее совершеннее, превосходя все, что следует за ним, т.е. располагается ниже его. Но в суфизме эти понятия теряют свою фиксированную ранжированность и вместо этого приобретают свойство переходить одно в другое и, более того, непременно предполагать другое как собственную характеристику: предшествующее не может оказаться предшествующим, не будучи вместе с тем и последующим, и наоборот.
Философия суфизма исходит из атомарной концепции времени, созданной еще в каламе. Поскольку в любом мгновении сополагаются два события, уничтожение и возникновение, мир вещей в каждом мгновении возвращается в вечность и в том же мгновении возникает как временной. Время и вечность в таком двуединстве неотъемлемы друг от друга, и их нельзя представить одно без другого. Более того, невозможно однозначно решить вопрос об их приоритете, поскольку время оказывается не просто совечным вечности, но и условием и формой ее осуществления.
Двуединство противоположностей, о котором идет речь в суфизме, является характеристикой полноты истины и не предполагает необходимости снятия антитез в некоем синтезе. Постижение полноты этой истины составляет цель и вместе с тем содержание метода познания, который именуется «растерянностью» (хайра) и не имеет ничего общего с тем «смущением», которое в античности ассоциировалось с апориями. Открываемое в «растерянности» двуединство противоположностей в наиболее обобщенной форме может быть выражено как диалектика утверждения и отрицания «инаковости» (гайриййа) вещей друг относительно друга. Их ранжированность, или взаимное «превосходство» (тафадул) во временнóм существовании снимаются их вечностной ипостасью, благодаря чему любая вещь оказывается и иной и неиной в отношении любой другой вещи. Хотя «растерянное» знание выражается дискурсивно, оно прямо связано с актом непосредственного познания и ни в чем не противоречит истине последнего. В этом смысле теорию познания суфизма и его опирающуюся на «растерянное» знание философему можно рассматривать как попытку преодолеть разрыв между непосредственным и дискурсивным знанием, молчаливо признававшийся в классической арабо-мусульманской философии.
Тезис о двуединстве миропорядка, в котором Истина и Творение (Первоначало и мироздание, Бог и мир) полагают друг друга как условия самих себя и невозможны одно без другого, является центральным для суфийской философии в том классическом виде, какой она получила в трудах Ибн "Араби. Проработка этого тезиса в ракурсе всех центральных философских проблем классического периода составляет содержание философии суфизма. Но значение этого тезиса не ограничивается собственно философией. Оно простирается и за ее пределы, захватывая, в частности, вопросы этики, повседневной морали и вероучения.
Суфийские мыслители, как правило, сохраняют верность положению ислама о том, что это учение является высшим и последним выражением истинного вероисповедания, принесенного человечеству. Высказывая мысль о том, что именно последователям Мухаммеда принадлежит «наивысшее место» в мироздании, Ибн "Араби доказывает, что эта вознесенность касается двух составляющих вероисповедания – знания и действия: сохраняет свою силу и общеисламское положение о неразрывности этих двух сторон, ни одна из которых в отдельности не составляет веры. Точно так же в суфизме поддерживается положение ислама о том, что целью ниспослания веры является «польза» (манфа"а) людей. О столь же безусловной укорененности этической мысли суфизма в общеисламской почве свидетельствует категорическое неприятие идей и идеалов христианского монашества, тем более красноречивое в устах авторов столь терпимых, какими являются суфии: принципиальное отрицание установки на преодоление плоти как таковой (как источника греховности, а не ограничение плотских излишеств, как то характерно, скажем, для ригористического исмаилизма) свойственно всем исламским авторам, за очевидным исключением ас-Сухраварди и некоторых других представителей ишракизма, у которых идея преодоления телесности имеет равно дохристианские и доисламские, прежде всего зороастрийские, корни.
Другим важным положением исламской этики является положение о непосредственной связи действия и намерения. Намерение прямо определяет результат действия: каждый получает то, что ищет. Однако такие однозначные суждения возможны только в сфере адаба (морализаторских наставлений), в том числе и суфийского, поскольку прямо противоречат основному тезису философии суфизма – невозможности однозначной фиксации того или иного утверждения как окончательного. Поэтому суфийская этика в той части, в какой она составляет органическую часть общефилософских построений этой школы, содержит немного оснований для традиционной классификации намерений и сопровождаемых ими действий. Более того, суфийская философия в ее наиболее тонких построениях лишает этические рассуждения того реального основания, на котором они строятся в традиционных теориях.
Этическое суждение относительно человеческого действия предполагает принципиальную возможность определить деятеля, того, кто осуществляет действие. Оно, далее, возможно только в том случае, если действие дает закономерный результат; если одно и то же действие может повлечь непредсказуемо различные последствия, никакая однозначная его оценка невозможна.
Но именно эти основания и ставятся под сомнение суфийской философией. В суфизме невозможно однозначно соотнести действие человека с его собственной или с божественной волей. То же касается и определения самого действующего: поскольку человек является воплощением Бога, невозможно прямо соотносить действие с человеком, не соотнося его одновременно и с Богом, а значит, вопрос об ответственности человека за свои действия не может иметь однозначного ответа. Определение истинного деятеля для поступков, совершаемых человеком, связано с проблематикой, живо обсуждавшейся еще в каламе. В суфизме и человек и Бог с равным правом могут быть названы подлинными действователями, причем эти точки зрения не просто не альтернативны, но необходимы как условия одна другой. Это относится к рассмотрению соотношения между временнóй и вечностной сторонами существования в пределах одного атома времени. Что касается двух даже соседних атомов времени, не говоря уже о более отдаленных, то они не связаны отношениями причинности, что создает принципиальную трудность в обосновании этики. Вместе с тем в суфизме восприняты и разработаны многочисленные моральные максимы, смягчающие этот «этический нигилизм» высокой философии. Кроме того, в практическом суфизме, особенно в его зрелый период, связанный с оформлением различных орденов, были развиты разнообразные практики совершенствования адепта, проводящие его по «пути» (ар а, также маслак) к высшим ступеням познания. Они основываются на представлении о возможности градуированного приращения совершенства в результате целенаправленных усилий адепта, тем самым ориентируя на процессуальность совершенствования, хотя и имеют мало оснований в собственно философской системе суфизма, где понятие «совершенный человек» (инс н к мил, также инс н т мм) носит скорее метафизический, нежели этический характер.
Те же идеи разрабатываются в суфизме с использованием одной из центральных категорий фикха (религиозно-правовой мысли) – термина "амр («приказание»). Выражая идею нефиксированности содержания даже такого как будто однозначно определенного понятия (приказание направлено от Бога к человеку и всегда предполагает подчинение ему, т.е. послушание как похвальное действие), суфизм различает «созидающее приказание» ("амр таквинийй) и «опосредованное приказание» ("амр би-л-васита): опосредованное приказание может не выполняться, а созидающее приказание выполняется всегда. Опосредованным является приказание, выраженное в Законе, и потому его выполнение зависит от того, совпадает оно или не совпадает с божественной волей, выражающейся как созидающее приказание. В контексте этого учения понятия «похвала – порицание» (хамд – замм), а также «послушание – ослушание» (та"а – ма"сийа), столь важные для исламской этики, теряют свою однозначность, переставая выражать соответствие или несоответствие человеческих поступков божественной воле. В каждом своем действии человек руководим Богом, а точнее, самим собой через Бога и в Боге. Например, «страсть» (хаван), одно из наиболее осуждаемых исламской этикой качеств человеческой души, оказывается на самом деле страстным желанием Бога: и в том смысле, что она направлена в любом случае на Бога, и в том смысле, что объятый страстью человек выражает желание самого Бога, а не кого-то иного. Классификация состояний души возможна также на основе представления о том, что предметы стремления, то, к чему устремляется человек, различны и отделены одно от другого, причем одни из них приносят пользу, а другие – вред; именно потому в традиционном понимании страсть пагубна для души, а стыдливость полезна, что первая отвращает от полезного и приносит больше вреда, чем пользы, а вторая, напротив, способствует приобретению полезного. Но коль скоро ничто не является иным, нежели Бог, коль скоро никакая вещь в мире не застывает в границах своей безусловной отличности от всего остального, но во всякое мгновение возвращается в Бога, чтобы в тот же момент возникнуть как иная, то и страсть не сбивает человека с единственно верного пути, ведущего его к благу и счастью, как то трактуют традиционные теории, – просто потому, что нет единственно верного пути и всякий путь ведет к Богу. Эти идеи прямо смыкаются с положением о тотальности подлинного вероисповедания, которое составляет одну из отличительных черт суфизма.
Согласно суфийским авторам, ислам – безусловно истинное исповедание, но столь же безусловно он не является исключительно истинным исповеданием. Ислам – это знание о Боге и соответствующее этому знанию действие. Однако никакая вещь в мире не является иной в отношении Бога, а значит, и никакое знание не является иным, нежели знанием о Боге. То же относится и к действию: никакое действие не совершается ради чего-то иного, нежели Бог, а значит, всякое действие творится во имя единственного Бога. Поэтому существенным следствием суфийской философии является веротерпимость, выраженная в принципе «невозможно поклоняться ничему, кроме истинного Бога». Всякое поклонение и оказывается по существу поклонением Истине, но при том обязательном условии, что не претендует на исключительное владение истиной, предполагая таким образом иные исповедания (в том числе и как будто исключающие его самого, как «многобожие» исключает «монотеизм») как собственное условие. Этот тезис, вызывающий крайнюю неприязнь некоторых мусульманских идеологов-традиционалистов, апеллирует, вкупе с мистической составляющей суфизма, к современному сознанию, чем в значительной степени объясняется популярность суфийских идей.
Эти общефилософские положения в приложении к конкретным эпизодам истории взаимоотношений человечества с божеством или божествами, которые поведаны в Коране, дают парадоксальные следствия. Согласно Ибн "Араби, нельзя отрицать истинность ни одного из вероисповеданий; идолопоклонничество древних арабов, религия египтян (коранический Фараон предстает отъявленным врагом единобожия и истинной веры), любые Законы и вероучительные своды любых религий – истинны. Напротив, те, кто пытался доказать их безусловную ложность, действовали в ущерб истинному исповеданию. Единственное, что может быть неистинным в любой из религий, – это ее притязание на исключительную истинность и неприятие истинности остальных религий.
Философский суфизм после Ибн "Араби развивался под решающим влиянием его идей. Взгляды Ибн "Араби получили в дальнейшем известность как концепция вахдат ал-вуджуд («единство существования»), которая нашла сторонников в суфийской среде в лице таких выдающихся мыслителей, как ал-Кашани (ум. 1329) и ал-Джили (1325–1428), и встретила оппозицию со стороны ас-Симнани (ум. 1336), который выступил с альтернативной теорией вах дат аш-шухуд («единство свидетельствования»). Суфизм оказал большое влияние на арабо-мусульманскую философскую мысль, особенно в период позднего Средневековья, равно как и на культуру в целом. Большую известность суфийские идеи получили благодаря творчеству таких поэтов и мыслителей, как Фарид ад-Дин ал-"Аттар (ум. 1220), Ибн ал-Фарид (1181–1235), Джалал ад-Дин ар-Руми (1207–1273) и др., опиравшихся на суфийскую символику любви, тоски по Возлюбленному и т.п.
Смирнов Андрей
Суфизм - что это такое? В науке до сих пор не создалось четкого и единого представления об этом сложнейшем и многоплановом направлении мусульманской религиозной мысли. За многие века своего существования оно охватило не только весь мусульманский мир, но сумело проникнуть и в Европу. Отголоски суфизма можно найти в Испании, странах Балканского полуострова и на Сицилии.
Что такое суфизм
Суфизм - это особое мистико-аскетическое течение в исламе. Его последователи считали возможным непосредственное духовное общение человека с божеством, достигаемое путем длительных специальных практик. Познание сути божества - единственная цель, к которой суфии стремились в течение всей жизни. Этот мистический «путь» выражался в нравственном очищении и самосовершенствовании человека.
«Путь» суфия состоял из постоянного стремления к Богу, называемого макамат. При достаточном усердии макамат мог сопровождаться мгновенными озарениями, которые были подобны кратковременным экстазам. Но стоит заметить, что подобные экстатические состояния не были для суфиев самоцелью, к которой нужно стремиться, а служили лишь средством для более глубокого познания сути божества.
Многоликость суфизма
Изначально суфизм был одним из направлений исламского аскетизма, и лишь в VIII-X веках учение полностью сложилось как самостоятельное течение. Тогда же у суфиев появились собственные религиозные школы. Но даже при этом условии суфизм так и не стал четкой и стройной системой взглядов. Дело в том, что во все времена своего существования суфизм жадно вбирал в себя многие идеи античной мифологии, зороастризма, гностицизма, христианской теософии и мистики, впоследствии легко соединяя их с местными верованиями и культовыми традициями.
Суфизм - что это такое? Данному понятию может служить следующее определение: это общее название, объединяющее множество течений, школ и ветвей с различными идеями «мистического пути», которые имеют лишь общую конечную цель - непосредственное общение с богом. Способы достижения этой цели были самыми разнообразными - физические упражнения, особые психотехники, аутотренинг. Все они выстраивались в определенные суфийские практики, распространяемые посредством братств. Осмысление же этих многочисленных практик порождало новую волну разновидностей мистицизма.
Начало суфизма
Изначально суфиями именовали мусульманских аскетов, которые по обыкновению носили шерстяную накидку «суф». Отсюда произошел термин «тасаввуф». Это слово появилось только спустя 200 лет со времени пророка Мухаммеда и означало «мистицизм». Из этого следует вывод, что суфизм появился значительно позже, чем многие течения в исламе, а впоследствии он стал своеобразным преемником некоторых из них.
Сами суфии считали, что Мухаммед своим аскетическим образом жизни указал последователям единственно верный путь для духовного развития. До него многие пророки в исламе довольствовались малым, чем заслужили большое почтение у народа.
Значительную роль в становлении мусульманского аскетизма сыграли «ахль ас-суффа» - так называемые «люди скамьи». Это небольшая группа бедняков, которые собирались в мединской мечети и проводили время в постах и молитвах. Сам пророк Мухаммед относился к ним весьма уважительно и даже посылал некоторых проповедовать ислам среди небольших арабских племен, затерянных в пустыне. Существенно поправив свое благосостояние в таких поездках, бывшие аскеты легко привыкли к новому, более сытому образу жизни, что позволило им без труда отказаться от своих аскетических убеждений. Но традиция аскетизма в исламе не умерла, у нее нашлись продолжатели среди странствующих проповедников, собирателей хадисов (изречений пророка Мухаммеда), а также среди бывших христиан, обращенных в мусульманскую веру. Первые общины суфиев появились в Сирии и Ираке в VIII веке и быстро распространились по всей территории арабского Востока. Изначально суфии боролись лишь за то, чтобы больше внимания уделять духовным аспектам учения пророка Мухаммеда. Со временем их учение впитало в себя множество других суеверий, и обычным делом стали такие увлечения, как музыка, танцы, а иногда и употребление гашиша.
Соперничество с исламом
Отношения суфиев с представителями ортодоксальных течений ислама всегда были весьма непростыми. И дело здесь не только в принципиальных различиях учения, хотя они были существенными. Суфии ставили во главу угла сугубо личные переживания и откровения каждого верующего, в отличие от ортодоксов, для которых главным была буква Закона, а человек должен был лишь неукоснительно подчиняться ему. В первые века становления суфийского учения официальные течения в исламе боролись с ним за власть над сердцами верующих. Однако с ростом его популярности суннитские ортодоксы были вынуждены смириться с таким положением. Часто случалось, что в отдаленные языческие племена ислам мог проникнуть лишь с помощью суфийских проповедников, так как их учение было более близко и понятно простым людям. Сколь бы ни был рационален ислам, суфизм сделал его жесткие постулаты более духовными. Он заставлял людей вспомнить о собственной душе, проповедовал доброту, справедливость и братство. К тому же суфизм был очень пластичен, а потому впитывал как губка все местные поверья, возвращая их народу более обогащенными с духовной точки зрения. К XI веку идеи суфизма распространились по всему мусульманскому миру. Именно в этот момент суфизм из интеллектуального течения превратился в поистине народное. Суфийское учение о «совершенном человеке», где совершенство достигается за счет аскезы и воздержания, было близко и понятно бедствующему народу. Оно давало людям надежду на райскую жизнь в будущем и говорило о том, что божественная милость не обойдет их стороной. Как ни странно, родившись в недрах ислама, суфизм не так много почерпнул из этой религии, зато с радостью воспринял многие теософские построения гностицизма и христианского мистицизма. Большую роль в становлении учения сыграла и восточная философия, кратко рассказать обо всем многообразии идей которой практически невозможно. Однако сами суфии всегда считали свое учение внутренней, сокрытой доктриной, тайной, лежащей в основе Корана и других посланий, которые оставляли многие пророки в исламе, предшествующие приходу Мухаммеда.
Философия суфизма
С ростом числа последователей в суфизме постепенно начала развиваться интеллектуальная сторона учения. Глубокие религиозно-мистические и философские построения не могли быть понятны простым людям, однако удовлетворяли запросы образованных мусульман, среди которых также нашлось немало тех, кого заинтересовал суфизм. Философия во все времена считалась уделом избранных, но без глубокой проработки своих доктрин не может существовать ни одно религиозное течение. Самое распространенное течение в суфизме связано с именем «Великого Шейха» -мистика Ибн Араби. Его перу принадлежат две известные работы: «Мекканские откровения», которые по праву считаются энциклопедией суфийской мысли, и «Геммы Мудрости». Бог в системе Араби имеет две сущности: одна - неощутима и непознаваема (батин), а другая - явная форма (захир), выражаемая во всем многообразии живущих на земле существ, сотворенных по божественному образу и подобию. Другими словами, все живущие в мире - лишь зеркала, отражающие образ Абсолюта, истинная сущность которого так и остается сокрытой и непознаваемой.
Другим распространенным учением интеллектуального суфизма был вахдат аш-шухуд - учение о единстве свидетельства. Оно было разработано в XIV веке персидским мистиком Ала ад-Даула ас-Симнани. Это учение говорило о том, что целью мистика является не попытка соединения с божеством, так как это совершенно невозможно, а лишь поиск единственно верного способа, как именно нужно ему поклоняться. Это истинное знание приходит лишь в том случае, если человек будет неукоснительно соблюдать все предписания Священного Закона, который люди получили через откровения пророка Мухаммеда. Таким образом, суфизм, философия которого отличалась ярко выраженным мистицизмом, все же смог найти пути для примирения с ортодоксальным исламом. Возможно, что учение ас-Симнани и его многочисленных последователей позволило суфизму продолжить свое вполне мирное существование в пределах мусульманского мира.
Суфийская литература
Сложно оценить все многообразие идей, которое принес мусульманскому миру суфизм. Книги ученых суфиев по праву вошли в сокровищницу мировой литературы. В период развития и становления суфизма как учения, появилась и суфийская литература. Она сильно отличалась от той, что уже существовала в других исламских течениях. Главной мыслью многих произведений была попытка доказать родство суфизма с ортодоксальным исламом. Их целью было показать, что идеи суфиев вполне соответствуют законам Корана, а практики ни в коем случае не противоречат образу жизни правоверного мусульманина.
Суфийские ученые пытались по-своему толковать Коран, причем основное внимание уделяли аятам - местам, которые традиционно считались непостижимыми для разума простого человека. Это вызывало крайнее возмущение у ортодоксальных толкователей, которые были категорически против любых умозрительных допущений и аллегорий при комментировании Корана. Весьма вольно, по мнению исламских ученых, суфии относились и к хадисам (преданиям о делах и изречениях пророка Мухаммеда). Их не очень волновала достоверность того или иного свидетельства, они уделяли особое внимание лишь их духовной составляющей. Суфизм никогда не отрицал исламское право (фикх) и расценивал его как непреложный аспект религии. Однако у суфистов Закон становится более духовным и возвышенным. Он оправдывается с моральной точки зрения, а потому не дает исламу полностью превратиться в жесткую систему, требующую от своих последователей лишь четкого исполнения всех религиозных предписаний.
Практический суфизм
Но кроме высокоинтеллектуального суфизма, заключающегося в сложных философских и теологических построениях, развивалось и другое направление учения - так называемый прагматический суфизм. Что это такое, можно догадаться, если вспомнить, как популярны в наши дни различные восточные упражнения и медитации, направленные на улучшение того или иного аспекта жизни человека. В прагматическом суфизме можно выделить две основные школы. Они предложили свои собственные, тщательно разработанные практики, выполнение которых должно обеспечить человеку возможность непосредственного интуитивного общения с божеством.
Первая школа основана персидским мистиком Абу Иазидом ал-Бистами, жившим в IX веке. Основным постулатом его учения было достижение экстатического восторга (галабы) и «опьянения любовью к богу» (сукр). Он утверждал, что путем долгого размышления о единстве божества можно постепенно достигнуть состояния, когда собственное «Я» человека полностью исчезает, растворяется в божестве. В этот момент происходит смена ролей, когда личность становится божеством, а божество - личностью. Основателем второй школы также стал мистик из Персии, его звали Абу-л-Касима Джунайда ал-Багдади. Он признавал возможность экстатического слияния с божеством, но призывал своих последователей идти дальше, от «опьянения» к «трезвости». В этом случае божество трансформировало саму сущность человека, и он возвращался в мир не только обновленным, но и наделенным правами мессии (бака). Это новое существо могло бы в полной мере контролировать свои экстатические состояния, видения, мысли и чувства, а потому еще более эффективно служить на благо людям, просвещая их.
Практики в суфизме
Суфийские практики были настолько разнообразны, что подчинить их какой-либо системе не представляется возможным. Однако среди них можно выделить несколько самых распространенных, которыми многие пользуются до сих пор. Самой известной практикой считаются так называемые суфийские кружения. Они дают возможность почувствовать себя центром мира и ощутить вокруг мощный круговорот энергии. Со стороны это выглядит как быстрое кружение с открытыми глазами и поднятыми руками. Это своеобразная медитация, которая заканчивается лишь тогда, когда обессиленный человек падает на землю, тем самым полностью сливаясь с ней.
Кроме кружений, суфисты практиковали самые различные методы познания божества. Это могли быть длительные медитации, определенные дыхательные упражнения, молчание в течение нескольких дней, зикр (нечто подобное медитативному чтению мантр) и многое другое. Суфийская музыка всегда была неотъемлемой частью подобных практик и считалась одним из самых мощных средств для приближения человека к божеству. Эта музыка популярна и в наше время, ее по праву считают одним из прекраснейших творений культуры арабского Востока.
Суфийские братства
Со временем в лоне суфизма стали возникать братства, целью которых было дать человеку определенные средства и навыки для прямого общения с богом. Это стремление достичь некоторой свободы духа в противовес приземленным законам ортодоксального ислама. И сегодня в суфизме существует множество дервишских братств, различающихся между собой лишь способами достижения слияния с божеством. Братства эти называются тарикаты. Изначально этот термин применялся по отношению к любому четкому практическому методу «пути» суфия, но с течением времени так стали именоваться лишь те практики, которые собрали вокруг себя наибольшее количество последователей. С момента появления братств внутри них начинает складываться особый институт отношений. Каждый желающий идти по пути суфия, должен был выбрать себе духовного наставника - Муршида или Шейха. Считается, что пройти тарикат самостоятельно невозможно, так как человек без проводника рискует потерять здоровье, разум, а возможно, и саму жизнь. На пути ученик должен повиноваться своему учителю в каждой мелочи.
В эпоху расцвета учения в мусульманском мире существовало 12 самых больших тарикатов, позже они дали жизнь еще очень многим побочным ветвям. С развитием популярности таких объединений их бюрократизация еще более углубилась. Система отношений «ученик-учитель» сменилась новой - «послушник-святой», а мюрид уже подчинялся не столько воле своего учителя, сколько правилам, установленным в рамках братства. Самым важным среди правил было полное и безоговорочное подчинение главе тариката - носителю «благодати». Также было важно неукоснительно соблюдать устав братства и четко выполнять все предписанные этим уставом психические и физические практики. Как и во многих других тайных орденах, в тарикатах были разработаны таинственные ритуалы посвящения. Есть группы, сумевшие дожить и до наших дней. Крупнейшими из них являются Шазири, Кадири, Нахшабанди и Тиджани.
Суфизм сегодня
Сегодня суфиями принято называть всех тех, кто верит в возможность непосредственного общения с богом и готов приложить любые усилия, чтобы достичь того психического состояния, при котором это станет реальным. В настоящее время последователями суфизма являются не только бедняки, но и представители среднего класса. Принадлежность к этому учению совершенно не мешает им выполнять свои социальные функции. Многие современные суфии ведут обычную жизнь городских жителей - ходят на работу и заводят семьи. А принадлежность к тому или иному тарикату в наши дни часто передается по наследству. Итак, суфизм - что это такое? Это учение, которое и сегодня продолжает существовать в исламском мире. И самое удивительное, что не только в нем. Суфийская музыка пришлась по душе даже европейцам, а многие практики, разработанные в рамках учения, и сегодня широко используются различными эзотерическими школами.
"Суфизм — это путь к Истине, единственное средство передвижения на котором — Любовь. Метод суфизма состоит в том, чтобы смотреть только в одном определённом направлении, а его единственная цель — Бог" , — писал Джавад Нурбахш.
Суфизм (суфийский ислам или тасаввуф (араб.), как течение в мусульманской культурной среде и древняя традиция духовного совершенствования, возникло в VIII-IX вв. н.э.
Корень "суфи " имеет значение "чистый " и суфийские учителя-шейхи называют суфизм "чистой сущностью всех религий", утверждая, что он существовал всегда, менялся лишь его внешний облик в соответствии с той или иной культурно-исторической средой. Суфиев называют Рыцарями Чистоты (Сахаба-и-Сафа ) за сильное стремление к этической безупречности. "Суфий " — это тот, кто влюблён в Истину и движется к Совершенству.
Основой постройки под названием суфизм является любовь (махабба, хубб). Любовь — это сила, которая ведёт к принятию того, что в мире нет ничего, кроме Бога, который является одновременно и Любящим, и Любимым. Бог активно помогает ищущему Его. И на пути своего поиска через развитие любви к прекрасному и гармоничному в мире, через активную, жертвенную любовь-служение человек начинает всё ярче ощущать ответную Божественную Любовь. Любви Бога нельзя научиться, — она приходит сама собой. Одна из важнейших задач суфиев, — стремиться к любви и служению другим. Любовь, о которой говорят суфии, имеет те же акценты, что и Бхагавадгита и Новый Завет .
Слияние человеческого сознания с Божественным Сознанием описывается в суфизме как высшее состояние Баки-би-Аллах (Вечность в Боге). Через постижение своей истинной сущности человек может достичь Бога и обрести единство с Ним. "Кто познает себя — тот познает Бога ".
Большинство людей ищут щедрот Божьих и довольствуются Его дарами, суфии же ищут самого Бога и довольствуются только Им. "Если ты делаешь различия между вещами, приходящими от Бога, — ты не человек духовного Пути. Если ты думаешь, что алмаз возвеличит тебя, а простой камень унизит, — то Бог не с тобой" , — говорят суфии.
Проходя по ступеням духовного развития и совершенствования, человек всё же остаётся включённым в социальную жизнь, которая представляет из себя возможности для этого. Зачастую, если у человека возникают материальные или эмоциональные трудности, его охватывает волнение или уныние. Суфий же всегда умиротворён. Из каждой ситуации по жизни можно вынести урок и возможно при этом не страдать от несправедливости и грубости жизни, а быть жизнерадостным и сохранять безмятежность.
"Человека нельзя научить чему-либо, ему можно лишь указать Путь ", — говорят суфии. Пройти же этот путь должен каждый сам. Суфийские техники самобытны и оригинальны, они позволяют очистить и раскрыть Сердце, ощутить радость живого и открытого общения с миром и с самим собой, обрести спокойную и уверенную силу и гармонию.
Суфийское кружение — интересная техника, способствующая преобразованию энергии и вхождению в экстатическое состояние, называемое суфиями халь. Кружение может осуществляться как под музыку так и без, с концентрацией в тех или иных энергоструктурах организма и без определённой концентрации.
Суфии проводят интенсивную работу по развитию и совершенствованию энергоструктур организма и особый акцент делают на развитии анахаты — чакры, отвечающей за продуцирование эмоциональной "сердечной" любви. Одна из применяемых для этого техник — медитация смеха . Человек ложится на спину и полностью расслабляется. Затем, после медитативной настройки помещает одну из рук на область анахаты, другую — на область муладхары, активируя эти чакры. Лёгкий свет-смех направляется сквозь организм в виде мягкой волны. Медитация смеха, если проводится на должном уровне тонкости, имеет очищающий эффект.
Ещё одна техника — зикр . Это пение в определённом ритме, сопровождающееся последовательностью движений (танец) и особым дыханием. Все присутствующие встают или садятся в круг. Даётся медитативная настройка, затем присутствующие начинают выполнять ряд сменяющих друг друга ритмичных движений, выполняемых во всё убыстряющемся темпе и сопровождающихся произнесением молитвенных формул. Суфии считают, что вибрация звуков , — зикр, помогает очистить тело, ум и дух человека.
Суфии придают особое значение музыке, как одному из очень сильных средств, способствующих духовному прогрессу и вхождению в глубокие медитативные состояния. Считается, что музыка — это пища души (гиза-и-рух ). Также трепетно суфии относятся к дыханию. Дыхание — это источник внутренней гармонии человека и его связь с существованием. Дыхание управляет наслаждением и печалью, радостью, гневом и другими чувствами. Научившись дышать, можно стать хозяином самого себя.
Суфийские практики — это движение к самому себе, раскрытие своего внутреннего мира и неисчерпаемого творческого потенциала!
Суфизм (часто можно встретить обозначение «тасаввуф») представляет собой исламскую систему ценностей и практику, в ходе которой мусульманин стремится достичь довольства Всевышнего и познать Его сущность посредством особых духовных практик и ведением аскетического образа жизни.
Распространено мнение, что суфизм является своеобразной сектой внутри ислама. Однако речь идёт, скорее, об одном из аспектов или измерений мусульманского вероучения. Так, например, суфийские ордены (или тарикаты) распространены в самых разных частях планеты. При этом они характерны не только для суннитского, но и для шиитского направления в исламе.
История вопроса
Этимология слова «суфий» не имеет одной единственной трактовки. Одна из версий объясняет его происхождение от слова «шерсть». Первые суфии могли носить шерстяную одежду. Другая версия строится на увязывании слова «суфий» с понятием чистоты, так как оно имеет общие корни с греческим термином «софия» - мудрость, чистый ум. Так или иначе, доминирующим пониманием того, что такое суфизм, является представление об одном из способов очищения разума и сердца от плохих манер и привычек.
На протяжении всей истории ислама вплоть до наших дней суфии увязывают своё бытие и религиозное совершенствование со стремлением познать Аллаха. В качестве своей главной цели, как и все мусульмане без исключения, они рассматривают то, что описано в аяте суры «Рассеивающие»:
«Я сотворил джиннов и людей только для того, чтобы они поклонялись Мне» (51:56)
Для реализации цели поклонения Всевышнему суфии объединяются в . Одной из особенностей тарикатов является то, что они, как правило, через поколения восходят к самому Пророку Мухаммаду (с.г.в.). Моделирование поведения наставников должно, по мнению приверженцев суфизма, приблизить их к идеалу, которым является Заключительный посланник Аллаха (с.г.в.). Представители суфизма настаивают на необходимости передавать исламские знания через наставников, а не посредством исключительной опоры на книги. При этом для обоснования этого они обращаются к кораническому тексту:
«…Если вы не знаете, то спросите обладателей Напоминания» (16:43)
«…и следуй путём тех, кто обратился ко Мне» (31:15)
Хоть тарикаты и имеют длительную историю, всё чаще можно услышать критику в их адрес. Сами суфии соглашаются с тем, что их ордены как таковые не были установлены во времена Пророка (с.г.в.). Однако они рассматривают первые три поколения мусульман некоторым прообразом того, что сейчас сами суфии называют тарикатом. Просто в те времени, по словам самих суфиев, это явление было общераспространённым, а потому не имело какого-то отдельного названия. Впоследствии некоторые мусульмане, устав от излишней суеты мирской жизни, в которую они погрязли, стали вести более уединённый образ жизни, создав суфийские ордены - тарикаты.
Особенности суфизма
Суфии, как и другие практикующие мусульмане, выполняют пятикратную молитву, жертвуют милостыню, дают закят, держат пост, совершают паломничество в Мекку и Медину. Однако больше всего суфии известны благодаря практике зикра - многократного произнесения молитвенных формул, в которых содержится прославление Создателя. может быть индивидуальным и коллективным. Подобные действия также опираются на коранический текст:
«Они уверовали, и их сердца утешаются поминанием Аллаха. Разве не поминанием Аллаха утешаются сердца?» (13:28)
Суфизм связан с исламом посредством сразу нескольких сущностных особенностей:
Поиск довольства Всевышнего;
Мир с самим собой, со своим внутренним «я»;
Гармония с творениями Бога (людьми, природой).
Отношение к этому явлению может быть противоположным у приверженцев различных течений и богословских традиций. Однако, несмотря на то, что доля последователей суфийского ислама не превалирует в общей численности мусульман, следует признать, что именно суфии выступили одними из важнейших оформителей представлений об исламе, прежде всего, в рамках немусульманского мира. Например, в течение многих веков литературный труд Руми, Омара Хайама, Мухаммада Аль-Газали оказывает влияние на западных философов, писателей и богословов.
Образ суфия, который пытается постичь тайну мироздания и божественного замысла посредством особых духовных практик, воодушевляет множество людей и в настоящее время. Кроме того, суфии были чрезвычайно активны в распространении ислама на дальних форпостах современного мусульманского мира - в Африке, Индии, на Дальнем Востоке. Проделанная ими работа, основанная на глубинном самопознании и творческой реализации своего стремления достичь довольства Аллаха, безусловно, стала одним из самых важных моментов в развитии не только ислама, но и всей человеческой цивилизации.
