Епископ Василий (в миру - Владимир Михайлович Родзянко) родился 22 мая 1915 года в родовом имении Отрада Екатеринославской губернии. Его дед был председателем Государственной Думы перед революцией. В 1920 году семья эмигрировала в Югославию.
Владимир Родзянко закончил сербско-русскую классическую гимназию в Белграде и богословский факультет университета. Его учителями и наставниками были великие подвижники ХХ века - святитель Иоанн (Максимович), архимандрит Иустин (Попович), митрополит Николай (Велемирович), а так же глава Русской Зарубежной Церкви митрополит Антоний (Храповицкий).
В 1938 году вступил в брак с дочерью русского священника Марией Кулюбаевой, а через год был рукоположен во священника Сербской Православной Церкви.
Во время Второй мировой войны участвовал в сербском сопротивлении, а в 1949 году был осужден на восемь лет титовским судом "за превышение дозволенной религиозной пропаганды".
Отсидел в лагерях два года, после чего был выслан из Сербии.
С 1952 года в течение 26 лет вел религиозные передачи по Би-Би-Си на Россию.
В 1978 году овдовел и через несколько месяцев после пострижения в монахи был рукоположен во епископа Вашингтонского. В течение четырех лет управлял Сан-Францисской епархией, после чего был отправлен на покой за непримиримую борьбу с обновленчеством.
Первый раз после изгнания приехал в Россию в 1981 году. После 1986 года приезжал на Родину по несколько раз в год, подолгу жил в Троице-Сергиевой лавре, читал лекции по апологетике в духовной академии, написал книгу "Теория распада вселенной и вера отцов".
Ещё две недели назад мы говорили с владыкой по телефону. Он был, как всегда, бодр, живо интересовался всем, что происходит в России, переживал из-за взрывов в Москве и войны в Дагестане, сожалел, что не может приехать сюда сейчас.
"Ноги совсем не ходят, - говорил владыка. - Служил литургию на Преображение сидя, а в те моменты, когда сидеть нельзя, дьякона поддерживали под руки. Милость Божия, что причастился..."
Тогда я вспомнил его слова, сказанные в один из приездов в Москву: "Пока могу стоять перед престолом, служить литургию - буду жить, а иначе жить незачем". В этом была его суть: служить Богу, служить людям, служить России, которую он любил беззаветно. "ту любовь он унаследовал от родителей, от деда, от владыки Иоанна (Максимовича).
Всегда доброжелательный, готовый откликнуться на любую просьбу, владыка привлекал к себе людей всюду, где бы он ни был, - в России, Югославии, Америке. Мало кто знает, что в последние годы он обратил в Православие более трёх тысяч человек. А было это так.
Однажды обратилась к владыке группа молодых людей. Они были протестанты и занимались изучением древних конфессий: "фиопской Церкви, Григорианской, Коптской и других. Они попросили владыку прочитать курс лекций по Православию. Владыка Василий согласился, его семинары стали постоянными; они привлекали все большее количество людей. Слушатели владыкт посетили Россию, побывали в Греции, в Иерусалиме, на Афоне.
Через два года круг изучающих Православие расширился до трёх тысяч человек, и в один прекрасный момент они обратились к владыке с просьбой, чтобы он присоединил их к Православию. И так было не единожды.
Особенно много людей обращалось к Богу, слушая проповеди Би-Би-Си. Вспоминается такой случай.
В конце 80-х годов в одном из приходов Костромской епархии был организован летний советско-американский лагерь православной молодежи. Группу американцев возглавил владыка Василий.
По дороге в Горелец (именно так называлось место, куда они ехали), в лесной глуши, на перекрестке проселочных дорог они увидели страшную картину. На обочине стоял грузовик, а посреди дороги, возле перевернувшегося мотоцикла, лежал мужчина, только что погибший в результате аварии. Над ним стоял его сын, который сломал руку, но остался жив.
Владыка подошёл к нему узнать, что же произошло. Выслушав рассказ сына, он спросил, был ли его отец верующим. Сын сказал, что отец в церковь не ходил, но всегда слушал религиозные программы из Лондона и говорил при этом, что отец Владимир Родзянко - единственный человек, которому он верит в жизни.
Владыка перекрестился и сказал: "Тот священник, о котором говорил ваш отец, - это я".
Сын был потрясен. А владыка опустился перед погибшим на колени, отдал последнее целование, прочитал отходную молитву и сказал: "Промысел Божий привел меня с другого конца света, именно в этот день и час, в этот лес, на этот перекресток, чтобы отдать последний долг тому, кто верил мне, грешному. Давайте помолимся о его душе..." . И над погибшим провели панихиду...
Таких историй в жизни владыки было множество. Он говорил, что это совпадения, но не случайность; и при этом приводил слова митрополита Антония (Храповицкого): Когда я перестаю молиться, совпадения прекращаются".
Он всю жизнь верил в Промысел Божий, часто говорил о нем, приводил примеры из своей жизни.
В два года он вместе со всеми домочадцами Михаила Родзянко, его деда, был приговорён Лениным к смертной казни. Им пришлось покинуть Родину. Они плыли в трюме английского военного корабля, где на каждый квадратный метр приходилось по две-три семьи беженцев. "то плавание запомнилось Володе Родзянко как сущий ад, как и карантин в Салониках, как и путешествие на волах через разрушенную войной Сербию. Адом называл владыка и то, что было с ним в шесть лет, когда его гувернер, русский офицер, ненавидевший деда - Михаила Родзянко, вымещал все зло на его внуке, бил ежедневно его ремнем по пятьдесят ударов и больше, а потом еще ставил его на кукурузу до тех пор, пока на его коленях не выступали капли крови.
Владыка вспоминал об этом безо всякого осуждения. Он говорил: "Промысел Божий показал мне с самого начала, что значит ад, для того чтобы потом ясно почувствовать через отца Иоанна, через его любовь, доброту, что есть другой мир - светлый, чистый, райский; и этот мир есть храм Божий.
Не будь того, что случилось со мною в детские годы, не стал бы я тем, кем являюсь сейчас...".
Уже в двенадцать лет Володя Родзянко дал себе слово, что будет служителем Божиим, и не отступал от этого слова ни на шаг до самого конца.
Можно вспомнить ещё, как он восемнадцатилетним юношей примирил раскол, произошедший в Русской Зарубежной Церкви между митрополитом Антонием (Храповицким), с одной стороны, и митрополитами Евлогием и Платоном - с другой. "тот раскол был настолько серьезным, что две части одной Церкви объявили друг друга еретиками и разорвали евхаристическое общение.
Володя Родзянко, приехав в Париж к родственникам, пошёл с ними в храм и вдруг осознал, что он пришёл к раскольникам, с которыми, может быть, и молиться-то нельзя. Он не мог этого вынести и, вернувшись в Белград, умолил митрополита Антония написать письмо митрополиту Евлогию и примириться с ним. Путь примирения был непростым. Только что закончивший гимназию юноша стал курьером между Парижем и Белградом, он горячо убеждал всех, что раскол - это ненормально; ненормально, когда даже родственники оказались как бы во враждующих лагерях и не могут молиться вместе.
Его поддержали отец Савва Струве, епископ Камчатский Нестор, его принимал у себя Патриарх Сербский Варнава, который скорбел о возникшем расколе в братской церкви. Он подробно расспрашивал юношу о настроении парижской части русской эмиграции, пытался со своей стороны повлиять на русских иерархов в Югославии. В конце концов митрополиты Антоний и Евлогий встретились в Сремских Карловцах, прочитали друг над другом разрешительные молитвы, отслужили вместе благодарственный молебен. Митрополит Антоний говорил позже, что юноша Владимир Родзянко оказался мудрее двух седобородых старцев.
Владыка Василий никогда не был в юрисдикции Зарубежного Синода Русский Церкви только потому, чти не был согласен с непримиримой позицией зарубежников в отношении Московской Патриархии. "В основе всякого раскола - человеческие страсти и немощи; в расколе нет истины, а потому мы все должны покаяться перед Богом и друг перед другом. Бог только там. где есть единство? - это его слова.
Он был очень счастлив, что мог служить Божественную литургию на своей Родине.
"Дайте нам от елея вашего!" - часто восклицал он в том или ином храме, монастыре. Он искренне считал, что Россия омылась мученической кровью в ХХ веке, что её ожидает возрождение духовное, что он, человек, проживший всю жизнь на Западе, приезжает сюда учится, набраться крепости духовной. "Здесь каждая бабушка, которая сохранила беру за все эти страшные годы, - мученица", - говорил он.
При этом владыка и сам прошёл через лагеря.
В Сербии после войны во многих и домах являлись чудотворные иконы на стёклах. Как будто кто-то невидимый наносил тонкую прорись или гравировку на поверхность стекла. Это были ясно различимые прориси икон: святых Килилла и Мефодия, святых апостолов Петра и Павла, икон Богоматери и Спасителя. Титовские власти жестоко преследовали тех, кто вслух говорил об этих чудотворных образах, а сами стекла изымали и разбивали.
Отец Владимир Родзянко служил молебны перед чудотворными образами, невзирая запреты властей. За это его и судили. Дали восемь лет концлагерей.
Работы в лагере были очень тяжелыми: за один день нужно било сделать 700 черепиц, а в случае невыполнения нормы заключали в карцер - холодный каменный мешок. Владыка Василий происходил из дворянского рода.С одной стороны его предками были князья Голицыны, Юсуповы, а с другой, материнской - бароны Мейндорфы (отец Иоанн Мейндорф - его двоюродный брат). Он не привык и физическому труду, и всроке его ладони были стерты до костей. Его часто помещали в карцер, где он, чтобы не замерзнуть, непрерывно совершал земные поклоны с Иисусовой молитвой. Когда он уставал, то на некоторое время забывался сном на ледяном полу, а потом, восстав от сна, продолжал бить поклоны.
Больше, чем собственное плачевное положение, его беспокоило судьба матушки Марии, которая осталась с двумя малыми детьми без всяких средств к существованию. Матушка Мария преподавала в школе английский язык и после ареста мужа была уволена как жена врага народа.
Отец Владимир усердно молился Господу, чтобы он позаботился о жене и детях. И вот однажды в карцере, когда он после поклонов лег на пол и забылся зыбким сном, к нему явился дивный старец. Отец Владимир узнал его. Это был преподобный Серафим Саровский. Он был таким, как изображают его на иконах. Преподобный коснулся рукой головы узника и сказал явственно: "Тебе не нужно беспокоится и отчаиваться. Я позабочусь о твоей семье".
Отец Владимир проснулся немедленно, но в карцере уже никого не было. Его душу в тот же час совершенно покинули тревога и отчаяние. Как он сам рассказывал позже, его охватило чувство, подобное тому, какое бывает после пасхальной литургии.
В тот же день его выпустили из карцера, и вскоре перевели в другой лагерь, где он как человек, знающий иностранные языки, должен был прослушивать иностранные радиопередачи и переводить их.
А через некоторое время пришло письмо от матушки, что к ней в такой-то день приходил Серафим и утешал.
Отец Владимир понял сразу, какой это был Серафим. И день, в который преподобный приходил к матушке, совпадал с тем днем, в который он являлся ему.
Жизнь матушки изменилась. К ней пришли родители её бывших учеников и попросили преподавать английский язык частным образом. Она стала зарабатывать денег значительно больше, чем это было раньше, когда она работала в школе.
А родом матушка Мария была из города Курска. Она пела в церковном хоре храма, который построили родители преподобного Серафима Саровского...
Владыка Василий был священником он Бога. Есть художники он Бога, есть музыканты он Бога, а он был такой священник. Незадолго перед смертью он рассказал нам, почему он выбрал священнический путь.
Ему было двенадцать лет. Обычно после службы в русской Троицкой церкви в Белграде дети, прислуживавшие в алтаре, все вместе провожали до дома отца Иоанна Максимовича, который рассказывал им много из духовной жизни, расспрашивал их про дела.
Однажды Володя Родзянко провожал своего духовника один. И тут отец Иоанн внимательно посмотрев на отрока, сказал ему: "Ты уже взрослый и многое понимаешь. Когда ты вырастешь совсем, ты должен стать священником, чтобы молиться о своем деде. Он был хороший, верующий человек, но обстоятельства сложились так, что он много вреда принес России и Царскому семейству. Ты должен молиться всю жизнь, чтобы Господь его простил..."
Владыка всю жизнь как бы чувствовал вину за деда перед Россией. Он рассказывал о последних годах жизни Михаила Родзянко, о том, как он переживал за Россию, как на его рабочем столе все время стояла фотография Императора. Бывший председатель Государственной Думы часто молча сидел перед нею и молился.
Будучи в Царском Селе, в Федоровском соборе, владыка Василий ясно выразил то, что его тяготило всю жизнь. Эта проповедь, наверное запомнилась всем, кто ее слышал. Она очень короткая, так что ее можно привести полностью.
"Мой дед хотел только блага для России, но как немощный человек он часто ошибался. Он ошибся, когда послал своих парламентариев к Государю с просьбой об отречении. Он не думал, что Государь отречется за себя и за своего сына, а когда узнал это, то горько заплакал, сказав: "Теперь уже ничего нельзя сделать. Теперь Россия погибла". Он стал невольным виновником той екатеринбургской трагедии. Это был невольный грех, но все-аки грех. И вот сейчас, в этом святом месте, я прошу прощения за своего деда и за себя перед Россией, перед ее народом и перед Царской семьей, и как епископ властью, данной мне от Бога, прощаю и разрешаю его от этого невольного греха." Эти слова владыка произнес за год до своей кончины...
Да, он был священник от Бога. Наместник одного из московских монастырей рассказывал, как в 1988 году он сопровождал владыку Василия на очень важную богословскую конференцию, посвященную тысячелетию Крещения Руси. На этой конференции, владыка должен был делать доклад в Присутствии Патриарха, многих видных иерархов и богословов. Он уже опаздывал к началу заседания, быстро спускались по лестнице обычной московской пятиэтажки. На одной из площадок им повстречалась пожилая женщина. Увидев человека в рясе, она расплакалась и рассказала о том, что ее сестра умирает в больнице, что хорошо бы ее причастить, не мог бы батюшка сделать это... "Конечно!" - немедленно ответил владыка и спросил у спутника, где здесь ближайший храм, чтобы взять запасные Дары.
Спутник, и без того нервничавший, стал объяснять терпеливо, что они опаздывают на важное мероприятие, на котором будет Партиарх, что причастить больную может любой приходской священник... Владыка посмотрел на спутника таким взглядом, что ему стало не по себе. "Что может быть важнее для священника, чем причастить умирающего?"
Конечно, они опоздали на конференцию, и владыка не слог прочитать свой доклад. Но он совершил главное: он не только причастил умирающую, но и ясно показал будущему пастырю то, что является главным в жизни священника: Евхаристия - вот стержень его жизни.
Свою первую литургию он совершил вдвоем с матушкой под взрывами гитлеровских бомб. По Промыслу Божию его первая служба состоялась в день, когда Германия начала бомбить сербские города. Его первая Пасха после рукоположения совершалась в глубоком подполье в городе Нови Сад, который находился под венгерской оккупацией. Незадолго до этого венгерские националисты расстреляли в городе 26 православных священников. Отец Владимир Родзянко чудом избежал смерти, и через несколько дней, в доме с занавешанными окнами, который битком был забит народом, он возглашал пасхальное "Христос воскресе!"
Два с половиной года мы работали с владыкой Василием над фильмом "Моя судьба". В каждый свой приезд сюда он рассказывал нам о своей жизни. Иногда это рассказы больше походили на исповедь. Он открывал перед нами и перед зрителями свою душу, не приукрашивая, не скрывая самых сложных, самых трагических сторон своей фантастический судьбы. Иногда он говорил: "Может, напрасно я говорю так откровенно, может быть, это станет соблазном для людей? - А потом решительно отметал сомнения: - Пусть будет так, как было, иначе люди почувствуют неискренность, фальшь".
В один год он потерял свою матушку Марию и внука Игоря. Матушка умерла от инсульта в те дни, когда в Англии врачи объявили забастовку, а через несколько месяцев на мотоцикле разбился его внук.
Для владыки начались трудные дни. Он возвращался в опустевший дом, и отчаянье, пустота охватывали его душу. Однажды он открыл шкафчик, где стояла сербская водка ракия, выпил немного, потом еще. Стало легче. Со временем он привык к ракии. Конечно он продолжал служить в сербской церкви в Лондоне, делал религиозные передачи для Би-Би-Си. Для всех окружающих он оставался прежним отцом Владимиром, но что-то изменилось в нем, и он не представлял себе, как можно жить нормально без спиртного.
Однажды пришла к нему прихожанка его церкви и, сильно волнуясь, рассказала ему, что во сне к ней явилась матушка Мария. Одета он была очень бедно, в руке ее была корзинка, в которой лежала бутылка ракии. Она открыла бутылкы и сказала прихожанке: "Вылей, это очень хорошая, крепкая ракия!" Прихожанка не посмела ослушаться матушки, которую уважала. Ракия оказалась такой крепкой, невыносимо горькой, что женщина не могла скрыть своего недоумения. "Не удивляйся, - сказала матушка - Я тоже ее не любила, а теперь муж меня приучил к ней..." И, уходя, произнесла: "Обязательно позвони моему мужу, скажи, что я приходила..."
Отец Владимир принял это как знамение свыше. После этого разговора привычка к спиртному исчезла навсегда. "Почему я, епископ, рассказываю об этом откровенно? Я хочу сказать тем, кто остался в этой жизни безутешен и пристрастился к вину, что ушедшие он нас близкие - живы. Они страдают от наших грехов и падений, они заботятся о нас и молятся о нас..."
Владыка Василий умер от сердечного приступа.
Мы были свидетелями, как он неожиданно сдал, слег. Это совпало с началом бомбардировок Югославии. "Как Вы относитесь к этому?" - спрашивали мы его. "Так, как если бы бомбили Москву и Россию."
Русский человек, нашедший свою вторую родину в Сербии, изгнанный из нее; гражданин королевства Великобритании и в течении 20 лет епископ Американской Автокефальной церкви - человек мира, как бы назвали его мирские люди, он всегда был на своей земле. Он всюду сеял селена просвещения, добра, любви. И нужно было услышать голос американки Мэрилин, которая сообщила о кончине своего духовного отца. Это был голос отчаяния, одиночества, оставленности. Это почувствовали все, кто хоть немного знал владыку Василия.
Его похоронили в Америке, но его душа равнозначно принадлежит всем странам, где он когда-либо жил.
Когда ближайший помощник владыки Василия Дмитрий Гливинский уезжал в Америку на похороны, у меня невольно вырвалось: "Передай поклон владыке". Тут же опомнился и подумал: последний поклон.
Последний поклон. В. Щербинин
В 2015 году исполнилось ровно 100 лет со дня рождения удивительного архипастыря нашего времени, ровесника всех драматических событий, постигших его Родину - епископа Сан-Францисского и Западно-Американского Василия (Родзянко). А родился владыка на территории современной Днепропетровщины - тогда Екатеринославской губернии, в Новомосковском уезде.
Так совпало, что в день его рождения - 4 июня по новому стилю (22 мая по старому) отмечается Международный день детей-жертв агрессии. С агрессии началось детство и будущего епископа…
На самом деле Владыка Василий просто наконец-то дождался часа, чтобы отправиться в путешествие, к которому усердно готовился всю жизнь. Владыка частенько сам об этом пытался рассказать, но его почти никто не понимал. Собеседники предпочитали пропускать его слова мимо ушей или сочувственно талдычили какие-нибудь благоглупости, вроде: «Да что вы, Владыка, вам еще жить да жить! Бог милостив…» Но сам Владыка с нетерпением и самым живым интересом предвкушал это путешествие.
Вообще-то, он и при жизни был заядлым путешественником. Я бы даже сказал, что путешествие было его настоящим призванием, и больше того – образом жизни.
Началом его странствий, без сомнений, стало появление на свет в 1915 году, в родовом поместье Отрада, младенца, которому в дальнейшем и надлежало стать епископом Василием, но которого до поры до времени нарекли Владимиром. Дедом новорожденного по отцовской линии был председатель Государственной думы Российской империи Михаил Владимирович Родзянко. А мама происходила из древнего рода князей Голицыных и Сумароковых. Да и вообще, многие знатные русские дворянские роды были либо в близком родстве, либо приходились просто родней этому новорожденному рабу Божиему.
Владыка Василий в Почаеве
Следующее серьезное путешествие Владыка предпринял в 1920 году, когда ему было пять лет от роду. Путь-дорога предстояла неблизкая – по суше и по морю, через Турцию и Грецию – в Сербию. Причина этого путешествия была вынужденной – семью бывшего председателя Государственной думы новые властители России в живых оставлять не собирались. Родзянки осели в Белграде, где будущий владыка и вырос.
С учителями ему повезло. Кроме того, что в Югославии был собран цвет русской эмиграции, его непосредственными воспитателями были иеромонах Иоанн (Максимович), который через тридцать лет стал знаменитым архиепископом Сан-Францисским, а еще через тридцать – прославлен как святой в русском зарубежье, и великий первоиерарх Русской Зарубежной Церкви митрополит Антоний (Храповицкий). Это были такие гиганты духа, которые не могли не оказать на своего воспитанника самого сильного и благодатного влияния.
Но перед ними у Владыки был еще один, не менее важный, воспитатель. Его Владыка тоже помнил всю оставшуюся жизнь. Это был гувернер, бывший офицер Белой армии. Никто, кроме маленького Володи, не знал, что этот воспитатель каждый день избивал и мучал мальчика, искусно делая так, чтобы следов пыток не оставалось. Дело заключалось в том, что этот несчастный офицер лютой, последней ненавистью ненавидел Михаила Васильевича Родзянко – деда своего воспитанника, которого считал виновником гибели России. Но поскольку гувернер не решался выместить свою боль на деде, то расплачиваться приходилось внуку.
Через много лет Владыка вспоминал: «Моя мать незадолго до кончины сказала: “Прости меня, что я по недосмотру дала мучить тебя, когда ты был ребенком”. – “Мама, это было по Промыслу Божиему, – отвечал я. – Не будь того, что случилось со мной в детские годы, не стал бы я тем, кем являюсь сейчас...”»
Федоровский собор в Царском селе
Когда Владыка был уже преклонных лет старцем, в одном из странствий, Господь привел его в Царское Село. Владыке благословили совершить здесь литургию в храме Федоровской иконы Божией Матери, том самом, который был особым детищем императора Николая II, и который любила вся царская семья. Когда служба была завершена, Владыка вышел к народу и принес покаяние за вину, к которой так пронзительно ощущал себя причастным с самого детства лишь потому, что был внуком любимого им деда. Владыка тогда сказал:
– Мой дед хотел только блага для России, но как немощный человек он часто ошибался. Он ошибся, когда послал своих парламентариев к Государю с просьбой об отречении. Он не думал, что Государь отречется за себя и за своего сына, а когда узнал это, то горько заплакал, сказав: «Теперь уже ничего нельзя сделать. Теперь Россия погибла». Он стал невольным виновником той екатеринбургской трагедии. Это был невольный грех, но все-таки грех. И вот сейчас, в этом святом месте, я прошу прощения за своего деда и за себя перед Россией, перед ее народом и перед царской семьей и как епископ властью, данной мне от Бога, прощаю и разрешаю его душу от этого невольного греха.
В Югославии Родзянки осели надолго. Владимир вырос в доброго, высокого и очень красивого юношу. Он получил блестящее образование, полюбил чудесную девушку, которая стала его женой, и в двадцать пять лет был рукоположен священником в Сербской Церкви. Когда началась война, отец Владимир Родзянко бесстрашно участвовал в сопротивлении. И так же бестрепетно остался в Югославии после прихода к власти коммунистического правительства, хотя в то время многие белые эмигранты, в первую очередь те, кто был на особом счету у советской власти, покинули эту страну. Но отец Владимир был священником на сербском приходе и считал для себя невозможным бросить свою паству. Даже под угрозой тюрьмы или расстрела.
Расстрелять его не расстреляли, но в лагерь, конечно, посадили. На восемь лет. А лагеря у Тито были не менее страшные, чем в СССР. К счастью, Тито скоро поссорился со Сталиным и, чтобы хоть как-то досадить своему бывшему патрону, назло ему выпустил из югославских лагерей всех русских эмигрантов. Так что Владыка просидел в югославских тюрьмах только (или правильно сказать – целых) два года. Прямо из лагерей он снова пустился в странствие.
Сначала он оказался в Париже, у своего духовника архиепископа Иоанна (Максимовича). Потом в Лондоне, где стал служить в сербском православном храме. Здесь же, в Лондоне, на радио Би-Би-Си, отец Владимир начал вести свои церковные передачи на Россию, из которых множество православных христиан в Советском Союзе узнавали о Боге, о православной вере, об истории Церкви и своей страны.
Священник Владимир Родзянко в студии BBC
Прошли годы, и отец Владимир овдовел. Церковь благословила его принять монашество, в котором он получил новое имя – Василий – и архиерейский сан. И теперь уже епископ Василий отправился в очередное путешествие – в Америку. Там новый епископ привел в Православие тысячи протестантов, католиков и просто ни во что не верующих людей. Но, как это нередко бывает, пришелся не ко двору, впрочем, не столько своей энергичной деятельностью, сколько тем, что с открытым забралом выступил против одной могущественной, но совершенно неприемлемой в Церкви группы – лобби, как принято говорить. В результате Преосвященнейший епископ Василий был отправлен «на покой», то есть на ничем не обеспеченную, безденежную пенсию.
Но и это мало вдохновляющее событие стало для Владыки, который, следуя учению Церкви и своему немалому к тому времени жизненному опыту, видел во всем Промысл Божий, лишь продолжением столь желанных для его сердца странствий и поводом к новым подвигам и свершениям. В те годы как раз открывалась возможность поездок в Россию. Это было давней и страстной мечтой Владыки, и он с восторгом устремился в святую для него родную землю.
К тому времени и относятся некоторые истории, свидетелем и участником которых мне довелось быть.
Скульптор Вячеслав Клыков, иеромонах Тихон (Шевкунов) и епископ Василий (Родзянко)
Владыка Василий появился в моей жизни и в жизни моего друга скульптора Вячеслава Михайловича Клыкова как удивительная и нечаянная радость.
Это было в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году. Приближался памятный день убиения царской семьи, семнадцатое июля. Нам с Вячеславом Михайловичем очень хотелось совершить панихиду по Государю, но в те годы это было совсем не просто. Прийти в московский храм и попросить священника отслужить заупокойную службу по Николаю II было, само собой разумеется, немыслимо. Все прекрасно понимали, что об этом сразу станет известно и на священника обрушатся неприятности, самой незначительной из которых будет увольнение из храма. Совершать службу на дому нам тоже не хотелось: на панихиду стремилось прийти слишком много наших друзей.
Как раз в эти дни Вячеслав Михайлович Клыков закончил монументальное надгробие Александру Пересвету и Адриану Ослябе – воинам-схимникам, которых преподобный Сергий направил в войско Димитрия Донского на Куликово поле. Это надгробие, после долгого сопротивления властей, было установлено на могиле схимников в бывшем Симоновом монастыре, который после революции был занят московским заводом «Динамо».
И тут мне пришла в голову мысль: поскольку официальное разрешение на освящение надгробия Пересвету и Ослябе уже получено, то мы можем во время освящения совершить и панихиду по царской семье. Конечно, за нами обязательно пришлют кого-нибудь присматривать, но соглядатаи вряд ли разберутся в богослужебных тонкостях – для них все происходящее будет долгой и непонятной церковной службой.
Вячеславу Михайловичу эта идея очень понравилась. Дело оставалось за малым – найти священника, который согласится бы рискнуть. Потому что риски, конечно, все-таки оставались. Пусть и не очень большие. Но если кто-то из соглядатаев поймет, что происходит на самом деле, то… Об этом, признаться, нам особо не хотелось думать. Но и подвергать опасности знакомых батюшек мы совсем не желали.
И вот тут кто-то нам рассказал, что в Москву на днях прилетел из Америки епископ Василий (Родзянко). Многие из нас слышали об этом владыке, знали о его церковных радиопередачах по «вражьим голосам». Посовещавшись, мы пришли к выводу, что лучшего кандидата для служения панихиды по царской семье нам и искать не надо. Во-первых – белогвардеец. Во-вторых, для него, как для иностранца, риски должны быть минимальными. Во всяком случае меньше, чем для наших батюшек. «Контора Глубокого Бурения», так называли тогда КГБ, ему особенного ничего сделать не сможет. Скорее всего… Во всяком случае, ему легче будет вывернуться – все-таки американец – убеждали мы себя. Да и вообще, как говорилось в несколько циничном, но популярном стишке тех времен: «дедушка старый – ему все равно». В конце концов, других вариантов у нас просто не было!
В общем, в тот же вечер мы с Вячеславом Михайловичем были в гостинице «Космос», где остановился Владыка Василий с паломнической группой православных американцев.
Епископ Василий (Родзянко)
Владыка вышел к нам в гостиничный холл… и мы были сражены! Перед нами предстал необычайно красивый, с удивительно добрым лицом, статный, высокий старик. Точнее, без всякой иронии или сентиментальности, «благообразный старец», как выражались в старинные времена. Таких архиереев мы еще не видели. В нем угадывалась какая-то другая Россия, совершено иная культура и иной архиерей, чем те, с которыми нам доводилось общаться. И не то чтобы наши были хуже – нет! Но этот был и правда – совсем другой архиерей!
Нам с Вячеславом Михайловичем сразу стало стыдно за то, что мы собрались подвергнуть его – такого большого, доброго, беззащитного и доверчивого – опасности. После первого знакомства и нескольких общих фраз, мы, еще не переходя к главной теме, извинились перед Владыкой, и отошли в сторонку пошептаться. Мы единодушно договорились настойчиво просить Владыку хорошенько подумать, прежде чем соглашаться на наше предложение.
Для разговора мы втроем вышли прогуляться на улицу, подальше от гостиничных микрофонов. Как только Владыка услышал о цели нашего визита, он, в буквальном смысле слова, в восторге остановился посреди тротуара и, вцепившись в мою руку, будто я собрался убежать, выразил не просто согласие, а горячо заверил нас, что мы посланы ему Самим Господом Богом! Пока я потирал локоть и, испуганно поглядывая на Владыку, прикидывал, большой ли синяк образовался у меня под рукавом, все объяснилось. Оказывается, Владыка уже лет пятьдесят, с тех пор как стал священником, каждый год неизменно служит в этот день поминальную службу по царской семье. А на этот раз, оказавшись в Москве, он уже несколько дней ломает голову, где и как ему в Советском Союзе совершить эту панихиду? И тут мы – со своей благочестивой авантюрой. Владыка увидел в нас ни больше ни меньше как Ангелов, посланцев Небес! А на наши честные предупреждения об опасности, он только досадливо рукой махнул.
У нас еще оставалось несколько вопросов, которые с Владыкой Василием разрешились как-то очень быстро. По древним церковным канонам епископ, приехавший в чужую епархию, не может совершать богослужение без благословения местного правящего архиерея: а таковым для Москвы являлся сам Патриарх. На это Владыка сообщил, что как раз накануне Святейший Патриарх Пимен разрешил ему служить в Москве так называемые «частные требы» – молебны и панихиды. Это было то, что нам и требовалось. Еще для службы нужен был хор. Оказалось, что почти все паломники, приехавшие с Владыкой, поют в церковных хорах.
Надгробие Пересвету и Ослябе работы скульптора Вячеслава Клыкова
Ранним утром, в день памяти убиения царской семьи, мы встретились у проходной завода «Динамо». Собралось десятков пять наших с Клыковым друзей и еще два десятка американцев. Это были в основном православные англо-саксы, которые разговаривали только по-английски и церковнославянски. Надо было что-то срочно придумать, чтобы те, кто будет присматривать за нами, не поняли, что на территорию завода проникли иностранцы. Поэтому для верности пришлось до полусмерти запугать наших американских единоверцев подвалами Лубянки и строго наказать им ни под каким видом не открывать рта, иначе как для пения панихиды. Кстати, когда Владыка стал служить, они действительно составили очень неплохой хор и пели всю службу наизусть, почти без акцента.
Представители администрации завода и еще какие-то мрачноватые люди проконвоировали нас по длинным коридорам и переходам к месту захоронения Пересвета и Осляби. У меня сердце замирало, когда я видел, что товарищи в штатском с недоверием поглядывают на статного архиерея и на его перепуганную, молчаливую, но все же очень не похожую на советских людей паству. Но все обошлось.
Клыковское надгробие Пересвету и Ослябе было действительно необычайно красивым – аскетически строгим и величественным. Мы начали с освящения, а потом, как и договаривались, незаметно для официальных лиц, перешли к панихиде. Владыка служил с таким чувством, а его прихожане пели так самозабвенно, что все прошло – как один миг! Владыка не произносил слов «император», «императрица», «цесаревич», а просто помянул вначале воинов Адриана Ослябю и Александра Пересвета, а затем – убиенного Николая, убиенную Александру, убиенного отрока Алексия, убиенных девиц Ольгу, Татьяну, Марию и отроковицу Анастасию, и имена своих и наших усопших близких.
Кто знает, может, люди, приставленные наблюдать за нами, все поняли? Догадываюсь, что так оно и было. Но никто из них не подал вида. Прощаясь, они поблагодарили нас. И, как нам с Вячеславом Михайловичем показалось, совершенно искренне.
Когда мы вышли из заводской проходной и оказались снова в городе, Владыка Василий вдруг подошел ко мне и крепко-крепко обнял. А потом произнес слова, которые навсегда остались в моей памяти. Он сказал, что до конца жизни будет благодарен мне за то, что я сделал для него сегодня. И хотя я совершенно не понял, что же я такого сделал, но слова Владыки были очень приятны.
И действительно, Владыка всю его оставшуюся жизнь относился ко мне самым милостивым образом, что стало для меня одним из драгоценных и незаслуженных даров Божиих.
В те годы для нас только открывалась правда о Государе-страстотерпце и его семье. Книги, привозимые из-за границы, рассказы старшего поколения верующих людей – вот откуда мы узнавали о новомучениках и исповедниках Российских.
Святые Царственные страстотерпцы. Икона, написанная сестрами Ново-Тихвинского женского монастыря
Что же касается императора Николая II и его семьи, то как раз в те годы шли бурные споры о нем. Некоторые, очень уважаемые мною люди, более чем скептически относились к прославлению царской семьи в лике святых. Среди них были и замечательный архиерей – митрополит Николай Нижегородский, и профессор Московской духовной академии Алексей Ильич Осипов. Я ничем не мог ответить этим мудрым людям на их аргументы. Кроме одного: я просто знал, что император Николай и его семья – святые.
Это произошло, когда у меня был, быть может, один из самых тяжелых моментов жизни. Я, тогда еще послушник, в самом незавидном расположении духа забрел в Донской монастырь к могиле патриарха Тихона. Был день памяти убиения царской семьи. В тот год впервые панихиду по ним совершали не таясь. Я от всего сердца стал просить царственных мучеников, чтобы они, если имеют дерзновение перед Богом, помогли мне.
Панихида закончилась. Я выходил из храма все в том же отчаянно-тяжелом состоянии. В дверях мне повстречался священник, которого я не видел несколько лет. Без всяких вопросов с моей стороны, он завел со мной разговор и, вдруг, разрешил все мои проблемы. Четко и определенно сказал, что мне надо делать. Это, без преувеличения, во многом решило мою судьбу. И вопрос о почитании царской семьи никогда больше не возникал в моем сердце. Сколько бы мне не приводили примеров о слабости, ошибках и грехах последнего русского императора.
Конечно, наш отдельный религиозный опыт без подтверждения Церкви мало чего стоит. Но, к счастью для меня, Церковь, канонизировав страстотерпца-царя и его семью, дает мне право признать этот свой малый личный и ни на что не претендующий опыт не ложным.
В кругу моего общения никто не сомневался, что для России монархия является самой органичной и естественной формой государственного правления. Но мы более чем скептически относились к активным и разнообразным монархическим движениям того времени.
Владыки Филарет (Вахромеев), Питирим (Нечаев) и Василий (Родзянко)
Однажды, когда я нес послушание у митрополита Питирима, в Издательский отдел пришли люди, разодетые в дореволюционную офицерскую форму. Их мундиры украшали царские медали и ордена, в том числе и Георгиевские кресты. Я удивился и спросил:
– Как вы решились одеть на себя эти награды? Ведь они давались только за личную храбрость на поле боя.
Гости заверили меня, что с наградами у них все в полном порядке и пожелали немедленной встречи с митрополитом. Владыка, к моему удивлению, принял их, и внимательно, не без любопытства, выслушивал целых полтора часа. Тема визита гостей была незатейливой – они требовали, чтобы владыка немедленно начал всячески помогать им в деле незамедлительного восстановления монархии. Прощаясь, владыка Питирим задумчиво произнес:
– А ведь дай вам сейчас царя, вы его через неделю снова расстреляете!
С тех пор всякий раз, когда Владыка Василий прилетал в Россию, он заранее звонил мне. И я с радостью отправлялся с ним в какое-нибудь очередное захватывающее приключение. А поводов для них у Владыки было море. Хотя, как это ни покажется странным, Владыка никогда не предпринимал ни одного путешествия по своей воле.
Об этом он рассказал мне особую историю.
В 1978 году умерла его супруга, Мария Васильевна. Смерть матушки стала для отца Владимира страшным потрясением. Он бесконечно любил ее. И произошло то, что нередко происходит с искренними русскими людьми. Отец Владимир запил.
Супруги Владимир и Мария Родзянко на площади Сан-Марко. Венеция, Италия
Владыка чистосердечно рассказывал об этом отрезке своей жизни как о тяжелом испытании, которое ему довелось пережить.
Запил отец Владимир по-настоящему. Хотя благодаря недюжинному здоровью, огромному росту и силе это до поры до времени не сказывалось ни на его священнической деятельности, ни на работе в радиопередачах. Утешался батюшка Владимир по своей сербской привычке ракией – крепкой балканской водкой. И неизвестно, чем бы все это закончилось, поскольку ни духовник, ни родные, ни друзья ничего поделать с отцом Владимиром не могли, если бы не сама покойница, матушка Мария Васильевна, которая и при жизни, как говорят, была великой подвижницей и молитвенницей, не явилась с того света и не приструнила своего супруга.
Отец Владимир был настолько сражен этим явлением, и особенно строгостью своей матушки, что сразу пришел в себя, и русский недуг мгновенно оставил его.
Пить-то он бросил. Но надо было еще и как-то жить дальше. Дети к тому времени уже выросли. О втором браке не могло быть, естественно, и речи. Церковными канонами духовенству совершенно запрещен второй брак. И даже, если священник-вдовец дерзнет вступить в новый союз, он навсегда лишается права служения. Но, и помимо этого, отец Владимир был так привязан к своей покойнице-матушке, что та часть его сердца, которая ведала земной любовью, была занята Марией Васильевной во веки веков. Отец Владимир стал усердно молиться. Он просил, чтобы Господь послал ему какое-то правильное и спасительное утешение. И Господь ответил на его чаяния.
После кончины духовника отца Владимира архиепископа Иоанна (Максимовича), его новым духовным руководителем стал лондонский митрополит Антоний Сурожский, старый друг семьи Родзянко. Он-то и сообщил отцу Владимиру, что иерархи Американской Православной Церкви аккуратно, но настойчиво хлопочут о том, чтобы вдовца-протоиерея Владимира Родзянко постараться как-нибудь убедить постричься в монахи, а после этого, за послушание, сделать его архиереем и направить в Америку – епископом в стольный град Вашингтон!
Надо сказать, что отец Владимир прекрасно знал, что истинное архиерейское служение всегда связано не с почетом и сановитостью, а с множеством ежедневных, никогда не прекращающихся забот, с полной невозможностью принадлежать самому себе и с громадным, непостижимым для мирских людей, грузом ответственности. А в русской эмиграции судьба епископа – это еще и бедность, часто доходящая до прямой нищеты. Да и возраст претендента на архиерейство к тому времени был не самый молодой – ему шел шестьдесят шестой год, из которых сорок лет он уже прослужил священником.
Но отец Владимир воспринял предложение о монашестве и епископстве как волю Божию и ответ на свои молитвы. Он осторожно согласился... Иерархи в Америке и в Англии тут же ударили по рукам – и участь отца Владимира была решена!
Митрополит Сурожский Антоний
Но перед самым монашеским постригом будущий инок вдруг задал своему духовнику митрополиту Антонию Сурожскому неожиданный и простосердечный вопрос:
– Вот, сейчас я приму от тебя, владыка, постриг. Дам Господу Богу и святой Его Церкви великие монашеские обеты. Что касается обета целомудрия – здесь для меня все понятно. С обетом нестяжания – также все ясно. С обетом, касающемся молитвы, – тоже. А вот с обетом послушания – я ничего понять не могу!
– Как же так? – удивился митрополит Антоний.
– А вот как! – рассудительно пояснил отец Владимир. – Ведь меня сразу сделают не просто монахом, а епископом? Значит, я сам, по должности, буду распоряжаться и руководить. Кого же мне тогда слушаться? У кого прикажешь быть в послушании?
Митрополит задумался. А потом сказал:
– А ты будь в послушании у всякого человека, который встретится на твоем жизненном пути. Если только его просьба будет тебе по силам и не войдет в противоречие с Евангелием.
Отцу Владимиру такая заповедь сразу пришлась очень по душе! Хотя впоследствии тем, кто был рядом с Владыкой, приходилось совсем несладко от его всегдашней готовности к решительному и бесповоротному исполнению этого монашеского обета. В частности, я имею в виду себя. Это Владыкино святое послушание не раз оборачивалось для меня сущей каторгой!
В Донском монастыре
Скажем, идем мы с ним по Москве. Дождливый, прескверный день. Мы куда-то спешим. И вдруг Владыку останавливает бабулька с авоськой.
– Ба-атюшка!.. – дребезжит она своим старческим голосом, не зная, конечно, что перед ней никакой не батюшка, а целый епископ, да еще из Америки. – Батюшка, хоть ты мне помоги – освяти комнату! Я уж третий год нашего отца Ивана прошу, а он все нейдет! Может, смилостивишься, освятишь, а?
Я не успеваю и рта раскрыть, как Владыка изъявляет самую горячую готовность исполнить просьбу, как будто всю жизнь он только и ждал возможность освятить бабкину комнату.
– Владыка!.. – с упреком, но уже обреченно говорю я. – Вы ведь даже не знаете, где эта комната! Бабуля, куда ехать-то?
– Да недале ко – в Орехово-Борисово! Метро «Каширская», а оттуда минут сорок на автобусе! Недале ко! – радостно сообщает бабка.
И Владыка, оставив все наши важные дела (противоречить ему в таких случаях было бесполезно), направляется для начала через всю Москву в храм к знакомому священнику за всем необходимым для чина освящения. (Естественно, я, проклиная все на свете, тащусь за ним). А старушка (и откуда у нее силы-то взялись!), еще не веря сама себе от радости, семенит за нами и без умолку рассказывает Владыке о своих детях и внуках, которые уже давно ее не навещают.
После похода в храм, мы, в самый час пик, спускаемся в метро и с пересадками добираемся до станции «Каширская». Оттуда, как бабка и обещала, трясемся сорок минут, зажатые в переполненном автобусе, до конечной остановки. И наконец, этот потомок князей Голицыных, графов Сумароковых и баронов Мейендорфов освящает восьмиметровую комнатенку в панельной московской девятиэтажке, и делает это так же неповторимо молитвенно, величественно и торжественно, как он всегда совершал богослужения. А потом сидит за столом рядом со счастливой бабулей (причем, оба они ужасно довольны друг другом) и нахваливает ее угощение – чай с сушками и со старым вишневым засахарившимся и костистым вареньем. А потом еще с благодарностью берет от нее – не отказывает – рублик, который она украдкой сует «батюшке» при прощании.
– Спаси тебя Господи! – говорит старушка Владыке. – Теперь мне и умереть в этой комнатке будет сладко.
Раз за разом я видел, как Владыка Василий, с какой-то особой готовностью и с предвкушением открытия чего-то очень важного для него, в буквальном смысле отдает себя в послушание каждому, кто обращается к нему. Было видно, что кроме самой искренней готовности послужить людям за этим стоит и еще нечто совершенно особенное, ведомое только ему.
Владыка Василий
В этих размышлениях мне припомнилось, что слово «послушание» происходит от глагола «слушать». И постепенно я стал догадываться, что через это смиренное послушание Владыка научился чутко слышать и постигать волю Божию. От этого вся его жизнь становилась ни больше ни меньше как таинственной, но постоянной и совершенно реальной беседой с Богом, познанием Промысла Божиего, где Бог говорит с человеком не словами, а обстоятельствами жизни и тем, что дарует Своему собеседнику величайшую награду – быть орудием Божиим в нашем мире.
Как-то летом, в начале девяностых, в один из приездов Владыки в Москву, к нему пришел познакомиться гренадерского вида молодой священник. И сразу в карьер предложил Владыке послужить у него на приходе. Владыка, как всегда, не заставил просить себя дважды. А я понял, что у нас начинаются очередные проблемы.
– А где приход-то твой? – спросил я, мрачно оглядывая молодого батюшку.
По моему тону гренадер понял, что я ему здесь не союзник.
– Недалеко! – неприветливо сообщил он мне.
Это был обычный ответ, за которым могли скрываться необозримые пространства нашей бескрайней Родины.
– Вот видишь, Георгий – недалеко! – попытался успокоить меня Владыка.
– Не очень далеко… – уже не так бойко уточнил гренадер.
– Говори, где? – сумрачно сказал я.
Батюшка немного замялся.
– Храм восемнадцатого века, таких в России не сыщешь! Село Горелец… Под Костромой…
Мои предчувствия начинали сбываться.
– Понятно! – сказал я. – А от Костромы сколько до твоего Горельца?
– Километров сто пятьдесят… Точнее, двести… – честно признался батюшка. – Аккурат между Чухломой и Кологривом.
Я содрогнулся. И стал прикидывать:
– Четыреста километров до Костромы, потом еще двести… Кстати, Владыка, вы хоть немного себе представляете, какие там дороги – между Чухломой и Кологривом? Слушай, батюшка, а от костромского архиерея у тебя благословение на служение Владыки есть? – ухватился я за последнюю надежду. – Ведь без благословения ему в чужой епархии служить нельзя!
– Без этого я бы и не подходил, – заверил меня гренадер. – Все благословения у нашего архиерея уже получены.
Таким вот образом Владыка Василий и очутился на глухой дороге по пути к затерянной в костромских лесах деревушке. Отец Андрей Воронин, так звали гренадера, оказался замечательным тружеником-священником, каких много пришло в Церковь в те годы. Выпускник МГУ, он восстанавливал разрушенный храм, создал приход, школу, прекрасный детский лагерь. Путь до его деревни был действительно долог, так что спутники успели изрядно устать.
Владыка Василий (Родзянко) и священник Андрей Воронин
Неожиданно машина остановилась. На дороге буквально несколько минут назад произошла авария – грузовик на всей скорости столкнулся с мотоциклом. На земле в пыли лежал мертвый мужчина. Над ним в оцепенении стоял юноша. Рядом курил понурый водитель грузовика.
Владыка и его спутники поспешно вышли из автомобиля. Но помочь уже ничем было нельзя. Мгновенно ворвавшееся в наш мир торжество жестокой бессмысленности и картина непоправимого человеческого горя подавили всех без исключения людей, оказавшихся в эту минуту здесь, на дороге.
Молоденький мотоциклист, зажав в руках шлем, плакал – погибший был его отцом. Владыка подошел и обнял молодого человека за плечи.
– Я священник. Если ваш отец был верующим, я могу совершить нужные для его души сейчас молитвы.
– Да, да! – начиная выходить из оцепенения, подхватил молодой человек. – Он был верующим! Сделайте, пожалуйста, все что надо! Отец был православным. Правда, он никогда не ходил в церковь – все церкви вокруг посносили... Но он всегда говорил, что у него есть духовник! Сделайте, пожалуйста, все как положено!
Из машины уже несли священнические облачения. Владыка не удержался и осторожно спросил молодого человека:
– Как же так получилось, что ваш отец не бывал в церкви, а имел духовника?
– Да, так получилось... Отец много лет слушал религиозные передачи из Лондона. Их вел какой-то отец Владимир Родзянко. Этого батюшку папа и называл своим духовником. Хоть сам никогда в жизни его не видел.
Владыка заплакал и опустился на колени перед своим умершим духовным сыном.
Странствия… Далекие и близкие, они воистину благословенны для учеников Христовых, потому что и Бог был Странником! Да и сама жизнь Его – странствие. Из горнего мира – к нам, на грешную землю. Потом – по холмам и долинам Галилеи, по знойным пустыням и людным городам. По потемкам человеческих душ. По сотворенному Им миру, среди людей, забывших, что они – Его дети и наследники.
Владыка Василий (Родзянко) в пустыне
Быть может, Владыка так любил странствия еще и потому, что в путешествиях, среди неожиданностей, а иногда и опасностей, он чувствовал особое присутствие Божие. Недаром за каждой службой Церковь особо молится о «плавающих и путешествующих». Потому-то и в этой скромной книге немало историй, связанных с дорогой. Сколько же поразительных, а иногда и совершенно неповторимых событий совершалось во время странствий!
В свое последнее сокровенное путешествие, в небесное странствие – из отечества земного в долгожданное отечество Небесное – Владыка Василий отправился совершенно один. Утром его нашли бездыханным, лежащим на полу в своей вашингтонской комнате. В ней Владыка прожил многие годы. Комнатка была крохотной, но кроме самого Владыки в ней каким-то образом умещались домовый храм, радиостудия, архив его радиопередач за несколько десятилетий, гостеприимная для всех гостей трапезная и рабочий кабинет. Хватало даже места для постояльцев: люди из России зачастую останавливались у Владыки на ночь-другую, а то и на недельку.
Даже после смерти Владыка не отказал себе в удовольствии и еще немного попутешествовал. Родные долго не могли решить, где же хоронить Владыку. Предлагали, то в России – все-таки Родина, то в Англии – рядом с его матушкой, то в Сербии – очень уж он ее любил.
Я представляю, в каком восторге на небесах была душа Владыки: любая из поездок обещала быть увлекательной. Но покойника свозили всего лишь из Вашингтона в Нью-Йорк: кто-то настаивал, чтобы его похоронили в находящемся неподалеку от города монастыре Ново-Дивеево. Но там что-то не сложилось, и Владыка снова вернулся в Вашингтон. Здесь телесные его путешествия все-таки завершились, и Владыка упокоился на православном участке кладбища «Rock Creek».
Владыка Василий (Родзянко)
При жизни Владыка иногда шутливо называл себя «покойным» епископом. По статусу он был всего лишь заштатным архиереем, уволенным «на покой» из Американской Автокефальной Церкви. Епископ, отправленный «на покой», действительно не руководит ничем и не решает в официальной церковной жизни ровным счетом ничего. Поэтому Владыка время от времени так и представлялся: «покойный епископ Василий». Но он был настоящим владыкой! Он беспредельно владычествовал над человеческими душами. Несокрушимыми силами этой удивительной власти, которая простирается и сегодня над теми, кто имел счастье знать Владыку Василия, были его незабываемые и неповторимые – доброта, вера и любовь.
Епископ Сан-Францисский и Запада Василий (Родзянко Владимир Михайлович; 1915 - 1999) - иерарх Православной Церкви в Америке, проповедник и богослов, педагог, публицист, деятель правосл. движения.
Родился в дворянской семье, давшей России в XIX-XX вв. несколько видных деятелей на военном и гражданском поприще. В 1920 г. Семья его была вынуждена покинуть Россию и поселиться в Королевстве сербов, хорватов и словенцев. В 1925-1933 гг. Владимир учился в 1-й Русско-сербской классической гимназии в Белграде; пользовался особым покровительством митр. Антония (Храповицкого), c которым состоял в дальнем родстве. В 1926 г. познакомился с иеромонахом Иоанном (Максимовичем; впоследствии архиепископом Сан-Францисским в РПЦЗ), который оказал на него огромное духовное влияние. В 1933-1937 гг. учился на богословском факультете Белградского университета и окончил его со степенью канд. богословия. В то время его и членов его семьи окормляли священники, находившиеся в юрисдикции Зарубежного Синода Русской Церкви.
В. Родзянко встречался с такими церковными деятелями и подвижниками, как архим. Иустин (Попович), проф. Белградского университета (в 1993 прославлен Сербской Православной Церковью как преподобный), епископ Камчатский Нестор (Анисимов).
В 1937 г., по завершении образования на богословском факультете, В. Родзянко вступил в брак с М. В. Колюбаевой, дочерью священника, сумевшего с семьей нелегально покинуть СССР. В 1937-1939 гг. по благословению священноначалия Сербской Церкви, получив стипендию от англиканской Церкви, Родзянко продолжил образование в аспирантуре при Лондонском уинверситете, где изучал западные вероисповедания и теологию, писал диссертацию на тему «Пресвятая Троица и Ее образ - человечество».
По получении диплома в 1939 г. был приглашен в Оксфорд для чтения курса лекций по русскому богословию. Однако этому помешала начавшаяся вторая мировая война. В. Родзянко в нач. 1940 г. возвратился в Югославию. Здесь он преподавал Закон Божий в сербско-венгерской школе в Нови-Саде.
30 марта 1941 г. в русской Свято-Троицкой церкви в Белграде Патриархом Сербским Гавриилом (Дожичем) Родзянко был рукоположен во иерея и назначен на сербский приход при средней школе в Нови-Саде. Добрые отношения у него сложились с еп. Бачским Иринеем (Чиричем). После оккупации Воеводины венгерскими и немецкими войсками православные жители края, сербы и русские, подверглись жестоким репрессиям. Священник Владимир принимал участие в сербском сопротивлении и вызволял сербов из концентрационных лагерей, удочерил оставшуюся сиротой украинскую девочку.
После освобождения Югославии и прихода к власти в стране коммунистической партии во главе с И. Б. Тито русские эмигранты начали выезжать в другие страны, многие возвращались на Родину. О. Владимир, будучи клириком СПЦ, остался на своем приходе,
После кончины митрополита Антония о. Владимир во многом пересмотрел свое отношение к Зарубежной Церкви. 3 апреля 1945 г. он отправил письмо Патриарху Московскому и всея Руси Алексию I (Симанскому), в котором сообщал о своем желании служить Русской Православной Церкви. В связи с ухудшением отношений между Югославией и СССР на оставшихся в стране русских обрушились гонения. В июле 1949 г. о. Владимир, окормлявший 2 прихода, был арестован и приговорен к 8 годам исправительно-трудовых работ за «нелегальную религиозную пропаганду» (ему вменялось в вину свидетельство о чудотворном обновлении икон в его храме).
Благодаря личному ходатайству перед югославскими властями архиепископа Кентерберийского Дж. Фишера и изменению политики Тито в отношении Запада в 1951 г. о. Владимир был досрочно освобожден из лагеря и вместе с семьей выехал в Париж, где жили его родители, покинувшие Югославию в 1946 г. В 1953 г. по приглашению епископа Николая (Велимировича), проживавшего тогда в Лондоне, о. Владимир переехал в Великобританию и стал вторым священником в кафедральном соборе во имя свт. Саввы Сербского Западноевропейской епархии Сербской Церкви.
Священник Владимир Родзянко поступил на работу в русскоязычную службу британской радиовещательной корпорации Би-би-си. В 1955 г. по его предложению было открыто религиозное радиовещание на СССР и Восточную Европу. О. Владимир также выступал с проповедями на радио Ассоциации «Славянская Библия», «Голос Православия» в Париже и на Радио Ватикана. Он преподавал богословие в Оксфордском университете, в Свято-Сергиевском богословском институте в Париже. Темы исследований священника Владимира касались таких вопросов, как учение о Пресвятой Троице, различие в подходах к пониманию исхождения Святого Духа в Восточной Церкви и Западной Церкви, учение о Царстве Небесном, апологетика, значение Божественной литургии, русская духовность, место молитвы, особенно Иисусовой, в жизни христианина, творение и эволюция, творчество Ф. М. Достоевского, Туринская плащаница и др.
В 1961 г. он участвовал в составе делегации Сербской Церкви в 3-й Генеральной Ассамблее ВСЦ в Нью-Дели (Индия), где впервые встретился с еп. Таллинским и Эстонским Алексием (Ридигером), буд. Патриархом Московским и всея Руси. С тех пор отношения между ними всегда оставались близкими и добрыми. О. Владимир стремился присутствовать на тех конференциях и встречах, организаторами или участниками которых были представители Московского Патриархата. В 1968 г. совместно с католическим аббатством в Амплфорте в графстве Йоркшир (где находится одна из лучших частных школ Англии) им была основана Всеправославная школа для студентов всех православных юрисдикций в Европе. В том же году он создал православное братство свт. Cимеона Нового Богослова, при к-ром действовал приют для сербских детей, и основал журнал.
В марте 1978 г. cкончалась супруга о. Владимира, в том же году в автокатастрофе погиб cтарший внук. В 1979 г. о. Владимир ушел с работы на радиостанции Би-би-си, после чего митрополит Сурожский Антоний постриг его в монашество с именем Василий в честь свт. Василия Великого. Он собирался отправиться на Афон, но в конце 1979 г., получив отпускную грамоту от Патриарха Сербского Германа, был принят в юрисдикцию Православной Церкви в Америке и определен быть викарием ее Предстоятеля. 12 января 1980 г. в кафедральном Свято-Николаевском соборе в Вашингтоне Митрополитом всей Америки и Канады Феодосием (Лазором) в сослужении сонма архиереев был хиротонисан во епископа Вашингтонского. Местом его архипастырского служения стал Свято-Николаевский собор.
В ноябре 1980 г. был назначен на кафедру Сан-Франциско.
В 1984 г. епископ Василий ушел на покой и поселился в Вашингтоне, где стал почетным настоятелем Свято-Николаевского собора и директором Свято-Архангельского радиовещательного центра, расположенного в его маленькой квартире. Он преподавал в Свято-Владимирской и Свято-Тихоновской семинариях, сотрудничал с протопресвитером Александром Шмеманом и протопресвитером Иоанном Мейендорфом, др. видными богословами русской эмиграции.
В 1981 г., после более чем 60-летнего перерыва, епископ Василий (Родзянко) побывал на родине. C тех пор по частным приглашениям он неоднократно посещал Россию и Украину (в особенности с началом политики перестройки в стране), встречался с будущим Патриархом Алексием, со многими иерархами, cвященниками и мирянами, сопровождал православных паломников из Америки. Также появилась возможность вновь посетить Сербию.
В 90-х гг. еженедельные проповеди, произнесенные им в Вашингтоне, транслировались по российским теле- и радиоканалам; в Москве он проводил катехизаторские беседы в прямом эфире. Владыка произнес множество проповедей в Сретенском мужском монастыре и в храме Малое Вознесение в Москве, почетным настоятелем которого он являлся. Читал лекции в православных учебных заведениях.
За миссионерскую и просветительскую деятельность был удостоен ордена свт. Иннокентия, митр. Московского.
До последних своих дней он окормлял православных эмигрантов в Вашингтоне и окрестностях, занимался делами сербского приюта в Амплфорте, куда им были направлены все средства, полученные за 26 лет работы на Би-би-си. В отношении ко всем он был открыт и искренен, стяжал дары пастырской любви и молитвы, был опытным духовником. Особое внимание он уделял окормлению молодежи и был любим ею.
23 сентября 1999 г. митр. Феодосий (Лазор) возглавил отпевание владыки Василия в Свято-Николаевском соборе Вашингтона. В отпевании участвовало многочисленное духовенство при большом стечении молящихся. Похоронен на городском кладбище в Вашингтоне.
Весьма незаурядной личностью был Родзянко Василий - Епископ Православной церкви в Америке, которого когда-то в миру звали Владимиром Михайловичем Родзянко. Он появился на свет 22 мая 1915 года в родовом имении, носившем красивое название «Отрада», которое было расположено в Новомосковском уезде, что в Екатеринославской губернии.
Его отец, Михаил Михайлович Родзянко, являлся образованным человеком, окончившим Московский университет, а вот дед, Михаил Владимирович Родзянко, в тогдашней еще Российской империи был председателем III-й и IV-й Государственной думы. Затем он стал одним из лидеров февральской революции 1917 года и возглавил Временный комитет Госдумы. Этот факт сыграл в судьбе его внука очень важную роль, но об этом чуть позже.
Мать будущего епископа являлась урожденной баронессой Мейендорф, в ее роду уже был один протопресвитер - Иоанн Мейендорф (1926 - 1992 гг.), служивший в Православной церкви в Америке (Нью-Йорк, Церковь Христа Спасителя).
Факты из биографии
В послереволюционный период, в 1920 году, всю семью Родзянко из-за деда приговорили к смертной казни, поэтому в скором времени они были вынуждены покинуть Россию и поселиться в будущей Югославии (1929 г.).
Для Владимира это были страшные годы, однако в детской памяти запечатлелось одно очень важное для него событие - посещение храма в Анапе. А еще он вспоминал, что к нему в возрасте шести лет приставили гувернера, в прошлом белого офицера, который считал, что его дед предал царя Николая II. Этот озлобленный и мстительный гувернер превратился в строгого надзирателя. Он издевался над ребенком, как мог, в итоге у мальчика пропал весь интерес к жизни.
Учеба
Немного повзрослев, Владимир окончил в Белграде русско-сербскую гимназию (1933 г.), и в том же году пошел учиться в Белградский университет на богословский факультет. Волею судеб его покровителем стал митрополит Антоний (Храповицкий). Знакомство в 1926 году с иеромонахом Иоанном (Максимовичем) оказало на него большое духовное влияние.
Затем он окончил Белградский университет со степенью кандидата богословия (1937 г.). После женился на Марии Васильевне Колюбаевой - дочери священника, тоже бежавшего из СССР.
Продолжил свое обучение в Лондонском университете, где занялся написанием диссертации. По окончании обучения, в 1939 году, его пригласили в Оксфорд читать лекции по русскому богословию. Но началась война, и Владимир был вынужден вернуться в Югославию, там при школе Нови-Саде он стал преподавать Закон Божий.
Сан
В первый чин священства дьякон Родзянко был посвящен в 1940 году митрополитом Анастасием (Грибановским) - Первоиерархом РПЦЗ. Через год в Белграде в сан иерея его рукоположил Патриарх Сербский Гавриил, и вот тогда он начал служить в сербском приходе при школе в Нови-Саде. Потом был священником в селе Воеводино (Сербия), занимал должность секретаря Красного Креста.
Но с началом Второй мировой войны православные христиане подверглись жутким репрессиям. Владыка Василий Родзянко участвовал в сербском сопротивлении и помогал освобождать сербов из концентрационных лагерей. Он даже удочерил украинскую девочку-сироту.
Когда после войны к власти в Югославии пришли коммунисты, русские эмигранты опять ринулись кто куда, но основная масса захотела вернуться на родину, в Россию.
Арест
Отец Василий Родзянко в 1945 году пишет письмо I, в котором сообщает о своем желании служить в России. Но возвращение его так и не состоялось. Потому что именно в это время очень сильно испортились отношения между Югославией и СССР, и русских эмигрантов репрессировали. В 1949 году Родзянко Василий был приговорен к 8 годам тюрьмы за «нелегальную религиозную агитацию» (ему вменили в вину свидетельство о чудесных обновлениях икон в храме).
В 1951 году его освободили досрочно, и он вместе с семьей переехал в Париж, где тогда проживали родители, которые покинули Югославию еще в 1946 году.
Василий Родзянко: беседы и проповеди
К 1953 году он переезжает в Лондон и становится вторым священником в соборе Саввы Сербского, который находился под юрисдикцией Сербской Православной Церкви. Затем Родзянко ждала работа в радиовещательной корпорации Би-Би-Си. С 1955 года по его же предложению религиозное радиовещание было открыто в СССР и в Восточной Европе.
Родзянко Василий много выступал на разных радиостанциях с проповедями и беседами, преподавал в Оксфордском университете и в Париже - в Свято-Сергиевском богословском институте.
В самом начале весны 1978 года скончалась его жена, погиб в автокатастрофе внук Игорь. Через год он ушел с радиостанции Би-Би-Си и постригся в монахи с именем Василий (в честь Василия Великого), это произошло под руководством митрополита Сурожского в Лондоне. Он захотел нести монашеский подвиг тайно и уже собирался отправиться на Афон, но ему предложили стать викарием предстоятеля Православной Церкви в Америке.
Америка
В январе 1980 года в Вашингтоне в Свято-Николаевском соборе, где и стал служить Родзянко Василий, его посвятили в епископа.
В 1984 году по старости его увольняют. Он жил в Вашингтоне, стал почетным настоятелем Свято-Николаевского собора. Работал директором Свято-Архангельского радиовещательного центра, находившегося в его же маленькой квартире, а также преподавал в духовных семинариях и вел передачи на волнах радиостанций «Радио Ватикан», «Голос Америки» и других.
В Вашингтоне до самого последнего дня Родзянко был настоящим духовником многочисленного количества православных эмигрантов, даже проводил семинарные занятия с протестантами, которые изучали историю восточных христианских церквей, вследствие этого многих своих слушателей он привел к православию.
Василий Родзянко: книги
Только в 1981 году, будучи епископом, Родзянко наконец-таки приехал в СССР, где лично встретился со своей вскормленною радиопроповедями братиею. Потом еще несколько раз приезжал на родину отец Василий Родзянко. Беседы он вел глубокие и живые, очень интересовался тем, что происходило в российском обществе и Церкви.
Это был очень добрый и отзывчивый человек, немного чудаковатый и смиренный, его любили люди, ведь в нем чувствовалось особое достоинство и святость.
С 1992 года он стал почетным настоятелем московского храма Малого Вознесения, расположенного на Большой Никитской улице.
Около полугода прожил в Троице-Сергиевой лавре отец Василий Родзянко. «Распад вселенной», а точнее, «Теория распада Вселенной и вера в Отцов» - известное произведение, написанное им в 1996 году.
В 1998 году Родзянко вдруг произносит главную для себя проповедь (служба проходила в Царского села). Он вышел к своей пастве и сказал, что его дед, Михаил Владимирович, всегда хотел только блага для России, но ему, как и каждому немощному человеку, тоже было свойственно ошибаться. Его роковая ошибка заключалась в том, что он послал своих парламентариев с просьбой об отречении к царю Николаю II. И тот неожиданно для всех отрекся, подписав документ за себя и за своего сына. Дед Родзянко, узнав об этом, потом горько плакал и понял, что теперь России конец. В екатеринбургской трагедии он был всего лишь невольным виновником. Однако невольный грех - это все же тоже грех. В конце проповеди епископ Василий Родзянко попросил прощения за себя и своего деда перед всей Россией и Царской семьей. И властью, данной ему от Бога, он простил и разрешил своего деда от невольного греха.
Смерть
Очень тяжело и сложно переживал Родзянко бомбардировки Югославии натовскими силами. Когда его спросили, как он к этому относится, он ответил, что так, как если бы бомбили Россию. После этих событий Василий сильно сдал и слег.
За две недели до смерти во время одного из разговоров он сказал, что ему тяжело, ноги совсем не держат, литургию служить приходится сидя, а когда нельзя сидеть, дьяконы его поддерживают, и по милости Божией он даже причастился.
Причиной смерти владыки стала остановка сердца. Он почил 17 сентября 1999 года в Вашингтоне. 23 сентября состоялись похороны. Отпевали его три архиерея в Свято-Николаевском соборе Вашингтона. Проститься с этим удивительным человеком пришло большое количество народа из духовенства и молящихся. Его похоронили в Вашингтоне на кладбище Rock Creek, на участке для православных верующих. Так закончил свой долгий и праведный путь отец Василий Родзянко.
Наследие
Сегодня большим подарком для верующих людей стал фильм «Моя Судьба», поставленный по книге Владыки, в котором епископ Василий много рассказал о своей судьбе и жизни.
Ему также посвящена глава замечательной книги «Несвятые святые», написанная с которым тот был знаком лично. Там он описывает один уникальный случай, когда, где-то в конце 80-х, они ехали в организованный Костромской епархией летний советско-американский молодежный лагерь. На перекрестке проселочных дорог они увидели жуткую аварию и остановились. Посреди дороги возле перевернутого мотоцикла лежал погибший водитель, а на обочине стоял грузовик. Рядом с погибшим стоял его сын. Владыка подошел к нему и спросил о том, был ли его отец крещеным или верующим, тот ответил, что в церковь отец не ходил, но часто слушал программы с проповедями из Лондона, и говорил, что единственный человек, которому он всегда верил, был Родзянко. Отец Василий сказал, что Родзянко - это он. Сын был просто потрясен, как и все другие собравшиеся свидетели ДТП. А между тем Отец Василий стал читать отходную молитву и сослужил панихиду по усопшему.
В своем наследии он оставил очень много полезных для спасения души проповедей, а жизненные воспоминания и духовный опыт епископ Василий заключил в сборники «Спасение любовью» и «Моя судьба».
Пользовался особым покровительством митрополита Антония (Храповицкого) .
О еп. Василии был снят документальный фильм «Епископ Василий (Родзянко): Моя судьба» (2009 г., 11 серий). Производство: Видеостудия «Университета Натальи Нестеровой». Режиссер: Александра Селимова. Автор сценария: Владимир Щербинин. Оператор: Юрий Николенко .
Епископу Василию посвящена одна из глав книги «Несвятые святые » архимандрита Тихона (Шевкунова) .
биография
Православные жители Воеводины в годы оккупации подверглись жестоким репрессиям. Священник Владимир принимал участие в сербском сопротивлении и вызволял сербов из концентрационных лагерей, удочерил оставшуюся сиротой украинскую девочку.
Благодаря личному ходатайству перед югославскими властями архиепископа Кентерберийского Джефри Фишера и изменению политики Тито в отношении Запада в года о. Владимир Родзянко был досрочно освобожден из лагеря и вместе с семьей выехал в Париж, где жили его родители, покинувшие Югославию в году.
образование
иерархия
Был священником на сербских приходах в селах Станишич и Милетич в Воеводине , был секретарем Красного Креста. Добрые отношения у него сложились с епископом Бачским Иринеем (Чиричем).
После оккупации Воеводины венгерскими и немецкими войсками номинально состоял в юрисдикции митрополита Берлинского Серафима (Ляде) Русской православной церкви за рубежом, которому была подведомственна Воеводина.
Собирался отправиться на Афон, но получил приглашение стать викарием предстоятеля Православной Церкви в Америке . Получив отпускную грамоту от Патриарха Сербского Германа, был в конце года принят в юрисдикцию Православной Церкви в Америке и определен быть викарием ее Предстоятеля .
экуменическое движение
организации
Один из учредителей Всемирного братства православной молодежи «Синдесмос » ( г.).
пресса
В начале 1950-х годов поступил на работу в русскоязычную службу британской радиовещательной корпорации Би-би-си.
В году ушел с работы на радиостанции Би-би-си.
Постоянный автор «Вестника РХД », «Вестника Русского Западно-Европейского Патриаршего Экзархата ». С года редактировал журнал «Aion».
С сер. 1980-х являлся директором Свято-Архангельского радиовещательного центра, расположенного в его квартире в Вашингтоне . Возобновил передачи для России на волнах радиостанций «Голос Америки» и «Радио Ватикана». С года принимал активное участие в работе радиостанции «София» , провел серию телевизионных бесед на религиозные темы.
события
- Единство Церкви (конференция) (15 ноября 1994)
патологическая речь
мифы
западный пленсочинения
- Василий (Родзянко), еп. Моя судьба. Воспоминания / сост. Д. В. Гливинский. - М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2015.
- Василий (Родзянко), еп. Спасение любовью. - М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007.
- Василий (Родзянко), еп.
Теория распада Вселенной и вера отцов. Каппадокийс. богословие-ключ к апологетике нашего времени: Апологетика XXI в. - М.: Паломник: Изд. дом «Грааль», 1996.
- Василий (Родзянко), еп. Теория распада Вселенной и вера отцов. Каппадокийское богословие - ключ к апологетике нашего времени. Апологетика XXI века / Послесловие о. Олега Петренко. - 2-е. - М.: Паломник , 2003. - 252 с. - 10 000 экз. - ISBN 5-87468-187-6.
- Проповеди в аудиоформате . - Дата обращения: 12.7.2017.
