Почему именно они стали почитаться как покровители супружества? Этот вопрос задают многие. Один известный политик и журналист не так давно сыронизировал, назвав Февронию шантажисткой, а Петра – безвольным. Странный, мол, образец для подражания для современных семей. И автор невольно оттенил причины, по которым святые Петр и Феврония могут быть образцом, и именно в наши дни.
Важно то, что святые вступают в брак еще совсем не будучи святыми. Петр солгал Февронии, Феврония «своего не упустила». Есть благочестивая трактовка ее поведения: будущая княгиня, мол, духовным оком провидела, что князь без ее влияния погибнет, и вот потому-то начала ставить условия, а не излечила князя просто так. Но для современных молодых супругов куда полезнее принять мысль, что благоверные князь и княгиня во времена своей юности были людьми не без недостатков. Но они эти недостатки друг другу простили, покрыли любовью – и любовь их расцвела до готовности отречься от славы и почестей ради любимой.
Мы ведь сейчас просто насквозь промаринованы идеями о безупречности, идеальности всего того, что мы можем впустить в свою жизнь. Где-то на уровне слов человек вроде бы понимает, что недостатки есть у всех, но в глубине души надеется, что ему-то уж точно повезет, он же умнее других! И вот проходит полгода (год, пять лет…), и молодой супруг, супруга восклицают: «Да, недостатки есть у всех, но чтоб такие!». И попробуй кто возразить, что «ничего особенного, ты тоже не слишком ангел»! Часто только очень горький опыт убеждает человека в том, что недостатки, и весьма серьезные, есть у всех. И от них не умирают, а даже живут долго и счастливо, если вовремя поняли, как с чужим недостатком обходиться.
Как традиционно многие супруги поступают с недостатками друг друга? Бегут оглашать их маме, подруге или другу. А сами все глубже в эти слабости и недостатки всматриваются, анализируют, пока сами себя не убедят, что всё, пора разводиться… Супружеская же верность, среди прочего, выражается в том, чтобы стремиться прикрывать немощи второй половины не только от посторонних глаз, но и от собственной раздражительности. Речь не о каких-то тяжких грехах, разрушающих брак в принципе, а именно о немощах. Лень, безалаберность или излишний педантизм, вспыльчивость или эмоциональная сухость – с ними вполне можно ужиться, пока не начнешь выращивать из мухи слона.
Князь Петр и княгиня Феврония в браке очень быстро научились «стоять спина к спине», прикрывая слабости друг друга от мира и собственных немощей. И показали нам, что путь этот плодотворен, что слабости – это не навсегда. А навсегда – только любовь. Надо лишь сохранить ее.
Прихожанка Свято-Никольского прихода
Созданные по благодати Божией творения древнерусской словесности, при всей своей кажущейся доступности, не сразу открывают свой глубинный смысл и требуют духовной работы читателя. Такова и "Повесть о житии Петра и Февронии Муромских", написанная монахом Ермолаем-Еразмом в середине XVI века, которую называют повестью о любви и верности. Хотя мы ни разу не встретили слово "любовь", сказанное героями по отношению друг к другу. Что же это за любовь? Рассказывает доктор филологических наук профессор Александр Николаевич УЖАНКОВ.
Наверное, не найдётся православного человека, не читавшего повести о Петре и Февронии Муромских. Автор раскрывает в ней тему Промысла Господня, которому изначально следует Феврония и направляет князя Петра. Но давайте вспомним, как дело было. Диавол, чтобы уязвить православного князя Павла, посылает к его жене летающего змея-оборотня - на блуд. Княгиня, рассказав обо всём князю, выведала у змея, отчего ему может смерть случиться. Змей признаётся: "Смерть моя есть от Петрова плеча, от Агрикова же меча". Пётр - брат князя Павла - понимает, что именно ему предназначено убить змея. А Господь через отрока-ангела помогает ему разыскать заветный меч в алтаре церкви Воздвижения Честного и Животворящего Креста, ибо только крестом и можно побороть диавола. Пётр побеждает змея, но змей "окропи блаженнаго князя Петра кровию своею", и князь покрывается язвами.
Долго князь не мог найти врачевателя. Может быть, Господь и попустил, чтобы князь "острупел", только для того, чтобы произошла встреча муромского князя и рязанской девушки, которую встретил один из княжеских отроков в селе Ласково. Узнав о болезни князя, она говорит: "Аще бы кто требовал князя твоего себе, мог бы уврачевати и (его)". То есть вылечить от язв (не исцелить, к исцелению путь долог!) может тот, кто потребует князя себе! Стало быть, у самовластного князя может появиться кто-то, способный подчинить его себе?! Но по какому праву?
Отрок спрашивает имя девицы и врача, способного излечить князя. Она отвечает: "Имя ми есть Феврония". Кстати, в имени Февронии ("радость", т.е. радость спасения) скрыт существенный для понимания повести смысл. Далее события обретают странный оборот: не князь ставит условие, а простая девушка! А князь должен явить мягкость сердца и смирение, а не гордыню. Это - путь к исцелению, а не просто к выздоровлению. Итог разговора отрока и Февронии - как сватовство: не подобает девице идти первой к жениху, жених должен вначале посвататься. Тут многие усматривают хитрость и корысть Февронии. Так ли это?
Феврония говорит: "Аз есмь хотя и (его) врачевати". Как тут понимать глагол "хотя"? "Хотя уврачевати" - т.е. может вылечить. Таков первоначальный смысл этого древнерусского выражения. Феврония не только может вылечить Богом ей суженого, но и хочет это сделать. Кажется, ради замужества. Но здесь-то и кроется мудрость Февронии: не супругой князю она мечтает стать, а спрашивает самоё себя, сможет ли быть ("имам быти") супругой ему. Т.е. для неё важно не то, возьмут ли её в жёны, для неё важно, сможет ли она быть женой князя. Цель вроде бы одна, да смысл разный.
Однако князь Пётр понял лишь лежащий на поверхности смысл, что придётся взять в жёны дочь древолаза: "Како князю сущу древолазца дщи пояти себе жену!". Он не уловил глубокого смысла слов Февронии, что "не жене не требе врачевати" его. Князь проиграл ей в мудрости и в благородстве, поскольку замыслил в сердце обман: "Рцыте ей, что есть врачевство ея, да врачюет. Аще ли уврачюет, имам пояти ю себе жене". Гордыня (простолюдинка не ровня ему!) верх взяла.
А Феврония будто другого и не ожидала: со смирением взяла "сосудец мал", зачерпнула приготовленной ею хлебной закваски, дунула на нее (дыханием Дух Святой исходит) и отправила князя в баню, где он должен сам (других не подставила!) помазать все струпья, кроме одного!.. Знала девица, как повернутся дальше события. Так и чувствуется снисходительная улыбка на её устах.
Князю сердце не подсказало, что Феврония разгадала его умысел. Но он нервничает, поскольку на него навалились разные испытания: болезнь, неожиданные притязания девицы. А Феврония спокойна. Так сила власти столкнулась с кротостью воли.
Ну, вот искупался князь в бане, помазался мазью Февронии. Наутро увидел чистое тело своё, кроме оставленного одного струпа. Удивился быстрому выздоровлению, не задумываясь, отчего это чудо произошло и зачем один струп наказала Феврония оставить. Суетные мысли князя не давали ему возможности задуматься, и не было смирения в сердце его. Дважды пренебрёг князь словами Февронии: о её готовности быть ему женой и о неприятии ею богатства за врачевание.
Да, Феврония сдержала своё слово и в большом - вылечила князя, и в малом - в качестве платы богатства не взяла. Князь Пётр не сдержал своего княжеского слова: обещал взять целительницу в жены, да не взял. Но мудрой деве не приличествует лукавство даже из осторожности: Феврония предвидела обман и схитрила - до конца-то князя не вылечила! Струп, от которого опять пойдёт болезнь, оставила! А раз так, то выходит, и князь своего слова не нарушил, ведь до конца-то он излечен не был!..
Поехал князь Пётр в Муром, торжествует, что избавился от всех напастей - и змея убил, и от язв излечился. Не тут-то было, ибо Божественный Промысл о нём и Февронии не сбылся.
От оставшегося струпа болезнь быстро возродилась, и князю оставалось лишь одно: он снова "возвратися на готовое исцеление к девицы". Но на сей раз - и автор это особо подчёркивает - уже на "готовое исцеление", то есть на уже ожидающее его! Однако теперь князь ведёт себя по-иному: он со стыдом не приказывает, а просит врачевания. Болезнь привела князя ко смирению. Феврония же без гнева и гордыни приняла княжеское извинение, но, зная Божественный Промысл о них, по-иному ставит условие: "Аще будет ми супружник, да будет уврачеван". Конечный результат вроде бы тот же, да смысл иной: не она станет ему женой, а он должен стать ее мужем. Если раньше инициатива была в руках князя, а Феврония только робко ставила условие, то теперь она твёрдо его диктует, ибо творит Божественную волю. И если прежде князь просто обещал жениться, то на сей раз "дасть ей с твердостию слово". И, получив исцеление (и тела, и души - кротостью и смирением!), князь "поят ю (её) жену себе". Свершился Промысл о них: не послал бы Господь в качестве испытания князю болезнь - не нашёл бы тот себе мудрой и верной жены... Можно сказать, что повесть - своеобразное толкование 50-го псалма: "Избави мя от кровей, Боже, Боже спасения моего..."
"Приидоста же во отчизну свою, град Муром, и живяста во всяком благочестии, ничто же от Божиих заповедей оставляюще". Последняя фраза - венец главе: по заповедям Божиим зажили супруги и во всяческом благочестии.
Вскоре умер князь Павел, и князь Пётр стал самодержцем. Но взбунтовались бояре, не хотят княгиню-простолюдинку. Стали они настраивать князя против супруги, понуждать жениться на другой, а саму Февронию пытались подкупить, дабы отказалась от мужа за богатства великие. Невдомёк боярам, что не прельстить Февронию, ибо имеется у неё истинное богатство - от Бога дар чудотворений. Тогда решили бояре хитростью выпросить у Февронии князя, поймав на обещании отдать им то, что они попросят. Феврония согласилась, задав им ответную загадку: "Дадите мне его же, аще аз воспрошу у вас". То есть это можно понять, как: "Дайте мне того же человека, если попрошу его у вас". Бояре не поняли и с клятвою пообещали выполнить её просьбу. Она же рече: "Ничто же ино прошу, токмо супруга моего, князя Петра!"
Примечательно, что бояре просили у Февронии себе князя (если бы он согласился с их желанием, нарушил бы заповедь), а Феврония просит себе супруга, то есть поступает по заповедям Божиим, ибо не отступается от мужа. Но и Пётр выдерживает испытание: именно сейчас он выполняет поставленное перед исцелением условие Февронии - остаётся верным супругом, ибо кто "пустит жену свою, развие словеси прелюбодейнаго, и оженится иною, прелюбы творит".
Сохранив верность друг другу, князь с княгинею отправляются в изгнание. Пётр задумывается: "Како будетъ, понеже волею самодержьства гонзнув (по собственной воле самодержавства лишился)?" Вопрос не праздный, ведь княжеская власть даётся Богом. Получается, он добровольно отказался от своего княжеского служения Богу? Но Феврония умом ощущает Божий Промысл: "Не скорби, княже, милостивый Богъ, Творец и Промысленик всему, не оставит нас в низшете". И Господь награждает их за смирение. Когда они утром собрались отплывать, прибыли вельможи из Мурома, слёзно просили их вернуться. Князь с княгиней воротились и стали управлять народом и жить по заповедям, в Боге богатея.
Интересно отметить, что в двух частях благоверным князь Пётр называется лишь трижды, когда следует Божественному Промыслу: обретает меч, побеждает змея, едет к Февронии, приуготовленной ему в супруги. Когда же задумывает обман или гордится, то называется князем и по имени. В третьей части, когда князь венчанным супругом живёт по евангельским заповедям, автор постоянно называет его благоверным князем.
Когда же приспело время благочестивого преставления, то умолили Бога, чтобы даровал им в один час предстать пред Ним. И завещали положить их в едином гробу с перегородкой. Сами же облеклись в монашеские одежды. И наречён был блж.Петр в иноках Давидом, прп.Феврония - Евфросинией. В 25-й день месяца июня 1228 года, помолившись, предали они свои души в руки Божии.
Не смогли люди разлучить их при жизни, попытались это сделать после их кончины. Рассудил народ, что коль супруги стали иноками, то "неугодно есть положити святых в едином гробе". Тут бы им вспомнить слова евангельские о супругах: "...И будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть" (Мф.19.5). Но тело св.князя перенесли в церковь Пречистой Богородицы, а тело св.княгини оставили в церкви Воздвижения Честного и Животворящего Креста. Однако наутро люди обрели тела Петра и Февронии в церкви Пречистой Богородицы, в общем гробе.
Венчанные муж и жена - одно целое. И становятся понятными слова Февронии: "Не жене не подобает его лечить!" Феврония не княгиней мечтала стать, не корысть, не властолюбие двигало ею. Она лечила свою вторую половинку - супруга, чтобы как единое целое предстать пред Богом и обрести спасение в будущем веке. Вот он - сокровенный смысл этой повести и действий Февронии.
Любовь Февронии к одержимому недугом князю - это жертвенная любовь к ближнему своему ради его спасения. Божественным Промыслом и стараниями Февронии (не словесными наставлениями - тут она не нарушила правил "Домостроя", - а примерами смирения!) и приводится князь Пётр в истинный разум. Но и князь проявил свою волю и смирение. А потому оба снискали награду от Бога - дар чудотворений и похвалу, по силе, от благодарных людей, и по сей день пользующихся их даром. (С сокр.)
Записала Ирина РУБЦОВА
Покровители семьи – Благоверные князья Петр и Феврония!
Весьма популярную в Древней Руси «Повесть о житии Петра и Февронии Муромских» монаха Ермолая-Еразма, написанную к общерусской канонизации в XVI в. князя Петра (в монашестве Давида) и княгини Февронии (при постриге Евфросинии) Муромских, обычно называют повестью о любви, однако это слово ни разу не сказано ее героями по отношению друг к другу. В чем же выражается эта таинственная любовь?
Во вступлении к повести содержится характерное для древнерусских творений обращение к Богу-Отцу, а вот похвала Святой Троице обретает особое значение, поскольку Бог «создал человека по Своему Образу и по подобию Своему трехсолнечного Божества тричастное даровал ему: ум, слово и душу живую. И пребывает в людях ум, как Отец слова; слово же исходит от него, как Сын посылаемый; на нем же почивает Святой Дух, поскольку у каждого человека слово без духа из уст исходить не может, но дух со словом исходит; ум же начальствует».
Как в Троице первенствует Бог-Отец, пославший Святой Дух на сошедшего по Его воле в мир дольний Сына, так в человеке главенствует ум – духовная сущность, управляющая словом и духом. Поскольку душа пребывает в сердце, то и ум пребывает в нем.
Бог, «любя же в человеческом роде всех праведников, грешников же милуя, захотел всех спасти и в разум истинный привести». Что следует понимать под «истинным разумом»?
Истина, как известно, одна. Это – Бог. Тогда под «истинным разумом» следует понимать разум, управляемый Богом, а не волею человека. Будучи самовластным, человек и сам может управлять своим разумом – помыслами. Но это уже будет не истинный разум, а склонный к ошибкам, ставший таким после грехопадения – отпадения от Бога. Придти в истинный разум человек может только через смирение. А для этого нужно отсечь собственную волю…
Князь Петр был младшим братом правящего в Муроме князя Павла. Движимый братской любовью, он рискует жизнью ради Павла и решается на сражение со змеем-искусителем снохи. Победив змея, Петр впадает в грех гордыни: он – победитель! Духовная немощь выступает струпьями на коже. Гордыню можно победить смирением, но его пока мало. Желая исцелиться от болезней, он ищет лекарей и находит мудрую (то есть, наделенную Божией благодатью) дочь древолаза-бортника Февронию, готовую взяться за его врачевание, но при ряде условий.
Феврония умна, то есть духовна; князь – разумен, то есть рассудком пытается постичь непостижимые вещи. Вот и пытается Феврония через череду испытаний выработать у Петра смирение и привести его в истинный разум. Она не только может вылечить Богом ей суженого, но и хочет это сделать.
Первое условие: «если будет мягок сердцем и смирен», то обретет исцеление. Не проявил князь сразу смирения. Зная об этом, Феврония ставит новое ему условие: «Если не смогу быть ему супругой, то не нужно мне и врачевать его!» Здесь кроется очередная – мудрая – загадка Февронии: не стать супругой князю она хочет, а спрашивает себя: сможет ли она сама быть супругой князю?Цель, вроде бы, одна и та же, да смысл разный. Именно ей самой придется позднее доказывать и боярам, и Петру, что она может быть супругой князю! Князь же уловил лежащий на поверхности смысл: девица заставляет его на себе жениться, и возмутился: «Как можно князю взять себе в жены дочь древолаза?!» Не уловил он в словах девушки более глубокий смысл: не супруге не подобает и врачевать его. И с небрежением отнесся к словам ее. Не понял вложенного в слова Февронии смысла – проиграл в мудрости ей. И в благородстве, поскольку сразу же замыслил в сердце обман: «Скажите ей, пусть врачует. Если же вылечит, обязуюсь взять ее себе в жены». Нет в нем оговоренного Февронией как условие врачевания смирения. Княжеская гордыня (простолюдинка – не ровня ему) взяла верх. Ради временной выгоды (выздоровления) готов и грех совершить – обмануть.
Чувствуется торжество в возвращении выздоровевшего героя – победителя змея в родной город Муром. Добился вроде бы он намеченной цели – избавился от язв. Но намеченной цели не добилась Феврония. И Божественный Промысл не сбылся. Не была она обманщицей и не собиралась хитрить и лукавить, когда велела передать князю, чтобы один струп оставил. Она испытывала Петра: мужа ведь себе выбирала, княжескую гордыню побороть хотела ради спасения его души.
От оставшегося струпа болезнь быстро возродилась, ведь причина ее не была устранена: сердце князя не стало смиренным.
Теперь князь ведет себя уже по-иному: не приказывает лечить, а просит врачевания. Смирился. Феврония без гнева и гордыни приняла княжеское извинение, ибо ожидала его. Зная же Божественный Промысл о них, ставит новое условие: «Если будет мне супругом, то будет вылечен». На сей раз князю предстоит доказать жизнью, что сможет он быть ее верным супругом, данным ей Богом. Если раньше, казалось, Феврония могла только робко поставить условие, которое князь проигнорировал, то теперь она твердо его диктует, ибо творит Божественную волю. И если прежде князь просто пообещал жениться на ней, не чувствуя этой Божественной воли о себе, то на сей раз «даст ей твердое слово». И получив исцеление (не просто тела, но души – кротостью и смирением!), взял ее себе в жены. Так Феврония стала княгинею. Свершился Промысл о них: не послал бы Господь в качестве испытания князю болезнь, не нашел бы тот себе верной супруги в лице дочери древолаза…
Последующая их семейная жизнь свидетельствует о том, что Феврония не просто стала Петру верной супругой и княгиней, но достойной его: мудрой, ведущей спасительным путем своего супруга. А князь Петр становится достойным Февронии супругом. Ради жены своей, следуя заповедям Божиим, отказывается он от княжеской власти: на предложение бояр выбрать между престолом и женой Петр выбирает жену и соглашается оставить Муром. Правда, впадет в уныние. Тогда уже Феврония укрепит его чудом: благословит срубленные деревца, и на следующий день они снова зазеленеют, что станет прообразом их возвращения домой.
А награда им обоим за праведную жизнь – венец небесный.
Когда приспело время благочестивого преставления их, то умолили они Бога, чтобы даровал им в один час предстать пред Ним. И завещали положить себя в едином гробу, имеющем только перегородку на две части. Сами же в одно время облеклись в монашеские одежды. И назван был блаженный Петр в иночестве Давид, что значит «возлюбленный», надо понимать – и Богом, и супругой. Преподобную Февронию нарекли при постриге Евфросинией, что переводится как «радость», в данном случае – и радость спасения.Преподобная Евфросиния, выполняя послушание, вышивала воздух для соборного храма Пречистой Богородицы, когда преподобный Петр-Давид прислал ей сказать, что хочет уже отойти от мира сего и ждет ее.
Феврония-Евфросиния оказалась перед выбором: завершить дело послушания или выполнить ранее данное слово. Она выбирает обещание, чтобы не оставить неисполненного долга. Ее труд может завершить и кто-то другой, а вот данное слово выполнить может только она сама. Тем самым подчеркнула она приоритет слова над мирским делом, пусть даже и богоугодным.
И, помолившись, предали они свои святые души в руки Божии в двадцать пятый день месяца июня. Это день памяти святых – покровителей русской семьи.
Не смогли их разлучить при жизни, попытались это сделать после кончины.
Захотели люди, чтобы тело князя Петра было положено в соборной церкви Пречистой Богородицы. А тело Февронии – вне города, в женском монастыре, в церкви Воздвижения честного и животворящего Креста Господня. Рассудили себе, что коль супруги стали иноками, то «неугодно есть положить святых в одном гробу». Забыли слова евангельские о супругах: «…И будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть» (Мф. 19: 5–6). И поступили не по завещанию Божиих угодников, а по своему разумению.
Наутро же люди нашли отдельные гробы, в которые накануне положили тела святых, пустыми, а святые тела Петра и Февронии обрели в соборной церкви Пречистой Богородицы в совместном их гробу, который они повелели себе сделать.
«Люди же неразумные» не задумались о произошедшем чуде, не вспомнили слова Евангелия: «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мф. 19: 6) и опять попытались их разлучить. Снова переложили тела святых в отдельные гробы и разнесли по разным церквям, как и прежде. Но наутро опять нашли их лежащих вместе в совместном гробу в соборной церкви Пречистой Богородицы, ибо венчанные муж и жена являют собой одно целое. По словам апостола Павла: «Ни муж без жены, ни жена без мужа, в Господе. Ибо как жена от мужа, так и муж чрез жену; все же – от Бога» (1 Кор. 11: 11–12).
Теперь только становятся понятными слова Февронии, сказанные ею перед исцелением князя Петра: не жене не подобает его лечить. Феврония, собственно, и лечит свою вторую половинку – супруга, чтобы вместе как единое целое предстать пред Богом и обрести спасение в будущем веке. Но и на земле остаться вместе – в одном гробу.
Божественным Промыслом и стараниями Февронии (не словесными наставлениями – тут она не нарушила правил «Домостроя», – а примерами смирения) и приводится князь Петр в истинный разум. Но для этого и князь проявил свою волю и смирение. А потому оба снискали награду от Бога – венцы святых и дар чудотворений.
Любовь Февронии к одержимому недугом князю – это жертвенная любовь, любовь к ближнему своему, ради его спасения. Это любовь, которая, по словам апостола Павла, долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, сорадуется истине, всего надеется, все переносит. Любовь, которая никогда не перестает. (См.: 1 Кор. 13: 4–8).
Гундяев К.
Приближается день 14 февраля, который почти во всем мире празднуется как день влюбленных. Россиянам вместо этого дня предлагается праздновать день других святых – Петра и Февронии. Мне такая замена не нравится. Попробую пояснить почему.
Святой Валентин
Считается, что в третьем веке нашей эры римский император Юлий Клавдий Второй с целью укрепления своей власти и укрепления армии запретил своим воинам жениться, а христианский священник Валентин тайно венчал влюбленных, за что и был казнен. Существует легенда, что Валентин из застенков написал одно или несколько писем слепой дочери надзирателя Юлии, получив которые, та прозрела.
Чистая история о жизни, отданной ради любви других людей.
Петр и Феврония
Считается, что легенда про Петра и Февронию основана на отношениях реально жившего в 13-ом веке муромского князя Давида Юрьевича и местной знахарки. Прежде чем канонизировать кого-нибудь церковь обязательно должна описать его "житие". Так и было сделано. Перед тем как канонизировать в 1547 г. на московском церковном соборе Петра и Февронию, для них в книге «Сборник Житий» священник Ермолай Прегрешный (в иночестве Еразм) в довольно сказочной форме описал "житие" Петра и Февронии.
В качестве предыстории он переложил скандинавскую историю о Зигурде (Зигмунде), убивающим заговоренным мечом коварного змея Фафнира.
Предполагается, что муромский князь Давид Юрьевич (по легенде Петр, в монашестве по легенде Давид) женился на местной колдунье (в монашестве Ефросинья-Феврония) не из-за любви, а из-за проказы: Феврония пару раз излечивала князя, ставя единственное условие – жениться на ней. Прожив некоторое время в браке, Петр бежит от Февронии в монахи, одновременно сослав Февронию в монастырь. Единственный факт, на котором основана вся легенда о невероятной любви Петра и Февронии, это то, что умерли они в один день и что две ночи после смерти оказывались в одном гробу.
Думаю, что все в этой истории было не совсем так, как рассказывает церковь.
Известно, что князь Давид Юрьевич (далее Петр) болел проказой, вылечить которую никому не удавалось. Вылечить болезнь взялась местная знахарка-колдунья при одном условии, что князь за это женится на ней. Петр дал такое обещание через гонца. Феврония князя вылечила. Но жениться на колдунье Петр не захотел даже в благодарность за исцеление. За нарушенное слово Феврония опять наслала на Петра проказу. Тогда Петр лично поклялся жениться на Февронии. Феврония опять провела колдовской ритуал, князь вылечился, и после излечения проказы женился.
Но жить с колдуньей, силой вынудившей его жениться, Петр не мог. Все знали, о вредном характере Февронии, и что как супруги на одном ложе Петр и Феврония не жили. Все окружение Петра ненавидело Февронию. Петром и окружением Петра Февронии неоднократно предлагались деньги, чтобы только она оставила князя в покое. Но Феврония хотела только одного - быть княжной и править.
Петр, дважды перенесший проказу, очень боялся повторения болезни. Поэтому ни убить Февронию, ни выгнать ее, ни развестись с ней и отправить ее в монастырь (как это часто делали князья вместо развода) Петр не решался. В конце концов Петр решил отправить колдунью-Февронию в монастырь поближе к Богу, и самому уйти в монахи. А чтобы мечта Февронии о полной княжеской власти не исполнилась даже после его смерти, Петр приказал своим самым верным слугам в случае своей смерти умертвить Февронию в тот же день.
Так и было сделано. После смерти Петра в тот же день Февронию убили. Одновременная смерть Петра и Февронии привлекла всеобщее внимание. Чтобы свести все к чуду трупы ночами два раза переносили из двух гробов в один гроб. Этого оказалось достаточно, чтобы народ уверовал в чудо.
Почему именно они стали почитаться как покровители супружества? Этот «вопрос с подвохом» задают не только атеисты – верующие тоже временами удивляются: «Они же, возможно, даже бездетны!». А уж неверующие резвятся, бывает, кто во что горазд. Один известный политик и журналист не так давно сыронизировал, назвав Февронию шантажисткой, а Петра – безвольным. Разумеется, со злорадным выводом: странный, мол, образец для подражания для современных семей.
Но reductio ad absurdum – метод аргументации неплохой, наглядный. И автор, обвиняющий святую Февронию в шантаже, невольно оттенил для меня причины, по которым святые Петр и Феврония действительно могут быть образцом, и именно в наши дни.
На самом деле для нас крайне важно то, что святые вступают в брак еще совсем не будучи святыми. Петр – как ни крути – солгал Февронии. Феврония «своего не упустила». Есть благочестивая трактовка ее поведения: будущая княгиня, мол, духовным оком провидела, что князь без ее влияния погибнет, и вот потому-то начала ставить условия, а не излечила князя просто так…
Но, как это ни странно, для современных молодых супругов куда полезнее принять мысль, что благоверные князь и княгиня действительно во времена своей юности были людьми не без недостатков. Но они эти недостатки друг другу простили, покрыли любовью – и любовь их расцвела до готовности отречься от славы и почестей ради любимой.
