К творчеству Мэла Гибсона отношусь с уважением, «Храброе сердце», «Страсти Христовы» и «Апокалипсис» считаю прекрасными фильмами, но не скажу, что очень ждал выхода «По соображениям совести». Насторожил трейлер. Дым, вонь, потом огонь и ничего не видно эта старая присказка является лучшим описанием батальных сцен показанных там. Но война войной, а драматическая составляющая обещала быть сильнейшей. Поэтому всё же посмотрел.
Никак не могу разделить всеобщее восхищение этой лентой. Досматривал я это ста сорока минутное действо из последних сил. «Господи, дай мне сил посмотреть ещё минуту» молил я. Он помог.
Начинается картина со сцен, показывающих детство главного героя и его семьи. Не смотря на некий драматизм (отец был на войне, пришёл, начать пить и иногда избивать жену), детство и юность Дезмонда окрашены в яркие краски дешёвых женских романов. Герои наивны и добры, девушки красивы и честны, всё вокруг пахнет счастьем. Мир словно шепчет герою: «Здесь рай, защити это место от порождений сатаны». И герой идёт защищать.
Красноречивость героев переходит все возможные границы. Будь это раздосадованный алкоголик, милая медсестра или суровый боевой офицер, каждый хоть раз, но выдаёт что-нибудь пафосное на полстраницы текста. Такие речи выучить то сложно, не то, что в разговоре родить. А тут их произносит любой малообразованный гражданин.
Учебка представляет собой смягчённый вариант сцен из «Цельнометаллической оболочки». Здесь и сержант орёт и грубо шутит, и сослуживцы попадаются разной степени тупизны. Но все это выглядит по-доброму. Даже сцена с избиением главного героя не заставляет дёрнуться ниточки, отвечающие в душе за злобу. Ну, побили и побили, ничего, это они не со зла, в американской армии ведь все хорошие.
Антагонистом тут является очень злой, по меркам этого фильма, сослуживец Дезмонда. Но и он довольно быстро меняет к нему свое отношение. Откровенно отрицательных персонажей в фильме просто нет. Разве что обезличенные японцы представляют собой мировое зло, с которым борется святое американское воинство.
В ходе незамысловатых сюжетных перипетий герой оказывается на войне. Битва за Окинаву, в представлении Гибсона, стала невиданным мной доселе в американских фильмах о войне трэшем.
Солдаты лезут по нелепой верёвочной лестнице на высоту, чтобы атаковать японцев. Непонятно, что мешает японцам срезать эту лестницу и остановить наступление, ведь они сидят в паре десятков метров от неё, а американцев наверху нет. Непонятно, почему то место, где солдаты поднимаются наверх, не простреливается японцами.
В итоге японцы дают залезть на вершину сотне-другой врагов и тут начинается мешанина из взрывов, стрельбы и летающих туда-сюда тел. Никакой постановки боя, просто группы солдат противоборствующих сторон носятся из стороны в сторону и планомерно умирают от различного вида оружия. Полминуты я готов был на это посмотреть, но это длится невыносимо долго. Причём на смысловой составляющей фильма это никак не сказывается.
Атака японцев так и вовсе напоминает фантасмагорию. Толпа обезумевших орущих солдат вырывается изо всех щелей и нескончаемым потоком несётся на пулемёты. Надо сказать, что по уровню трэшевости батальных сцен Гибсон приблизился к заслуженному мастеру Никите Михалкову и его продолжению «Утомлённых солнцем», однако, так и не смог его превзойти.
Ну и финальный спуск раненого героя на носилках это жирная точка во всём творящемся безумии.
Фильм хотелось выключить, когда была посмотрена половина. Надо сказать, я пожалел, что не сделал этого. Один только эпизод со спасением раненых из «Форест Гампа», стоит куда больше, чем вся картина Гибсона. Режиссёр нашпиговал фильм таким количеством клише и нелепостей, что из истории о сильном духом, принципиальном человеке всю свою жизнь основывающем на гуманистических принципах, «По соображениям совести» превратился в фарс.
Под совестью подразумевается особая духовная способность человека, отвечающая за сохранение нравственного качества его личности и поведения. Совесть осуществляет несколько взаимосвязанных функций, необходимых для успешного продвижения по пути морального совершенствования. Она выявляет требования, которым должны соответствовать мотивы и поступки человека; обеспечивает идентификацию личности с этими требованиями; находит наилучший индивидуализированный отклик на конкретные уникальные ситуации; порождает негативные переживания в случаях несоответствия поведения моральным требованиям. В последнем случае предполагается своеобразное раздвоение личности человека на "Я" судящее и "Я" осуждаемое. С этим обстоятельством связан рефлексивный характер совести, ее глубокое родство с сознанием, о котором свидетельствуют единые этимологические истоки этих слов (английские conscience и consciousness) или их структурно-смысловое подобие (русские "co-знание" и "со-весть"). Как механизм регулирования поведения совесть часто противопоставляют стыду, поскольку она, в отличие от стыда, предполагает более полный разрыв с любыми внешними способами давления на человеческую волю. Даже если мотивированное совестью совершение или несовершение определенных действий оказывается результатом страха перед негативными санкциями, а не уважения к нравственным принципам, эти санкции являются сугубо идеальными и внутренними. Потери, которые несет человек, которому совесть вынесла свой приговор, связаны исключительно с автономным самоосуждением. Нормативной основой функционирования совести являются нравственные нормы, относящиеся как к области справедливости, так и к области милосердной любви, заботы, благотворительности.
Возникновение феномена совести
Вопрос о времени возникновения и путях культурно-исторического генезиса совести порождает непрекращающиеся дискуссии. Среди отечественных и зарубежных исследователей существует три основных подхода к его разрешению.
Первый - концепция позднего генезиса совести. Она ориентируется на историю языкового оформления этого явления и предполагает, что психологические механизмы совести не были знакомы людям тех культур, которые не выработали соответствующих нравственных концептов. Однако и к факту возникновения тех терминов, которые в позднейшие времена обозначали именно совесть, сторонники этого подхода призывают относиться с осторожностью. Их наличие в языке не свидетельствует автоматически о существовании тех духовных образований, которые мы ассоциируем с понятием "совесть". О возникновении феномена совести может свидетельствовать только исторически удостоверенное использование специальных терминов при условии столь же удостоверенного совпадения их смысла с нашими представлениями об этом явлении.
Тезис о позднем генезисе совести был артикулирован Г. Ф. В. Гегелем, с точки зрения которого восточные цивилизации и греческая античность в ее аутентичных формах выражения не были знакомы с таким явлением ("о греках в первой и подлинной форме их свободы мы вообще можем утверждать, что у них не было совести: у них господствовала привычка жить для отечества без дальнейшей рефлексии"). В отечественной классической филологии этот подход к генезису совести взял на вооружение классический филолог В.Н. Ярхо, предпринявший попытку показать, что "муки совести" героев античной трагедии являются иллюзией современного читателя. С его точки зрения, осознание совершенного злодеяния носит у них сугубо интеллектуальный характер (они просто знают, что совершили страшное), а их мучения связаны исключительно с негативными следствиями поступка (например, страданием от жестокости эриний), а не с раскаянием и виной.
Второй подход - концепция раннего происхождения или даже изначального характера совести (в отечественной мысли ее развивал психолог Г. Д. Бандзеладзе). В рамках этой концепции совесть наделяется статусом культурной универсалии, неотъемлемой части духовного опыта любого человека, включенного во взаимодействие с другими людьми. Факт существования совести нельзя проверять на основе наличия или отсутствия ее точного терминологического оформления, поскольку возникновение общих понятий, обозначающих комплексные духовные явления, всегда относится к поздним периодам развития культуры. В языках некоторых первобытных народов отсутствуют общие понятия, касающиеся даже тривиальных и заведомо знакомых им действий, такие, например, как глагол "рубить". Однако это не довод в пользу незнания ими технологического процесса рубки. Просто в их языках отсутствие общего понятия компенсируется наличием целого куста терминов, обозначающих разные способы использования рубящих инструментов. Понятие "совесть" может находиться в похожем положении. Даже если оно и отсутствует в древних текстах, в них встречаются указания на отдельные нравственные переживания, относящиеся к психологическому механизму совести, имеются символические обозначения средоточия нравственной жизни (такие, например, как "сердце" в египетской и ветхозаветной литературе).
Третий подход - концепция исторически варьирующихся типов совести, обладающих разной формальной структурой и связанных с разным нормативным содержанием. В отечественной философии ее вариант был разработан А.А. Столяровым. Для античной культуры он выделил четыре последовательно реализующихся вида совести: "эпикоархаическую", "полисную", "природно-космическую" и "аскетическую". Общая динамика изменений такова: "Сфера античной совести с течением времени расширялась от признания лишь права "моего" произвола - через диктуемое законом полисной справедливости признание гражданского права - до признания природного права другого лица как гражданина всемирного государства". Пришедшая на смену античной культуре культура Христианства наполнила совесть дополнительным содержанием, сделав предметом нравственной рефлексии соответствие своего поведения не только праву, но и благу другого.
Идея исторической вариативности формальных структур и ценностно-нормативного содержания совести чрезвычайно продуктивна. Она снимает оттенок формализма, свойственный спорам сторонников двух других подходов, поскольку позволяет не упускать из виду различного рода промежуточные и переходные явления. Однако даже в этом случае для обсуждения совести необходимо определиться с инвариантными признаками этого феномена. Такой инвариант мог бы включать следующие элементы: осознание должного поведения; ограничение своего интереса или импульсивного стремления на нормативной основе (ради другого человека или ради других людей); способность к наложению санкций на самого себя, независимо от мнения других. На его фоне "эпикоархаическая совесть" А. А. Столярова проблематична в качестве совести и по формальным, и по содержательным основаниям. Если "моральный закон", связанный с этим типом совести, предписывает получение общественного признания (сохранение репутации "доблестного мужа"), то нет возможности понять, мотивировано ли исполнение закона внутренним образом или оно осуществляется на основе внешних стимулов. Если этот закон "предписывает возможно более полно блюсти "свой" интерес", то он попросту не имеет отношения к морали.
Однако это не означает, что в эпической, архаической культуре невозможно обнаружить некоторые ранние и слабо выраженные проявления предложенного выше инварианта совести. В этом отношении показательна ситуация с согласием Ахиллеса получить выкуп за тело Гектора из XXIV песни гомеровской "Илиады". Если опустить сюжет с посещением Фетиды, передающей Ахиллесу повеление Зевса, а это вполне возможно, принимая во внимание тот факт, что действия эпических героев имеют двойную (человеческую и божественную) детерминацию, то решение Ахиллеса подчинено чувству сострадания, возникшему в результате мысленной смены ролей, предложенной молящим о снисхождении Приамом. Целый ряд характеристик ситуации отрывает решение героя от прямолинейного стремления сохранить репутацию "доблестного мужа". Конечно, получаемый выкуй есть знак социального престижа, но и отказ в выдаче, который представляет собой дальнейшее унижение врага, является точно таким же знаком. Выкуп будет использован для жертвы в честь погибшего Патрокла, но и отказ в выдаче был бы логичным продолжением мести за его гибель. На фоне равновесия мотивов, относящихся к сфере престижа и дружбы, а также на фоне сниженной ценности внешних знаков общественного признания для Ахиллеса, ожидающего скорой гибели, вступает в действие подлинный прообраз совести. Ахиллес поступает по отношению к Приаму так, как хотел бы, чтобы потенциальные враги поступили по отношению к его отцу. И даже более того, решение Ахиллеса подкрепляется чувством вины перед собственным отцом, оставленным им без помощи и утешения. Это решение представляет собой выбор, осуществленный не перед лицом сообщества, а перед лицом внутреннего суда. Конечно, это не более, чем "прото-совесть". В сюжете об Ахиллесе еще отсутствует момент наложения на себя негативных санкций. Пелид осознает, что в любой момент может пойти против голоса сострадания и веления богов, однако, у нас нет оснований утверждать, что это повлечет за собой вину. Да и само дистанцирование от знаков общественного признания или позора связано с уникальными условиями, в которые поставлен герой. Лишь позднее и дистанцирование, и самонаказание окажутся по-настоящему вменены нравственному субъекту.
Такое вменение обнаруживается уже в известном изречении Демокрита: "Должно стыдиться самого себя столько же, как и других людей, и одинаково не делать дурного, останется ли оно никому неизвестным или о нем узнают все. Но наиболее должно стыдиться самого себя, и в каждой душе должен быть начертай закон: "Не делай ничего непристойного"". В качестве промежуточного явления можно рассматривать экстериоризированную форму совести - вмененное человеку "обвинение самого себя" перед лицом других и добровольное претерпевание "внушений", "брани" и "наказания" в случае совершения несправедливости. О ней ведет речь Сократ в платоновском диалоге "Горгий". Важным шагом в становлении совести является переосмысление (рационализация, интериоризация и морализация) мифологического образа эриний (фурий). Законченный результат этого процесса мы видим у Диодора Сицилийского и, в особенности, у Цицерона: "Только не думайте, что совершивших какое-нибудь преступное беззаконие... гонят, как вы это видите часто на сцене, стращая огнями факелов, фурии. Собственный грех, собственный страх каждого больше всего терзает, собственное преступление каждого гонит, ввергая в безумие, собственные дурные помыслы и нечистая совесть вселяют страх - вот они, фурии для беззаконников, неотвязные и безотлучные".
Точное терминологическое оформление таких изменений действительно было довольно поздним, но это не свидетельство отсутствия феномена совести в древнегреческой культуре. Судя по приведенному выше фрагменту, Демокриту хватает для раскрытия его сущности нетрадиционного использования понятия "стыд". В классический период появляются словосочетания, отсылающие к опыту совести, а также ее символические образы - сократовский "голос" (демон) из "Апологии Сократа" и сократовский двойник, от которого тот выслушивал "брань" и "колкости", из "Гиппия Большего". В эллинистический период понятие "совместное знание" (syneidesis) в его моральном значении получает широкое распространение в грекоязычной популярной философии и моралистике, а также в обиходном словоупотреблении. Возникают устойчивые метафоры совести-судьи, совести-суда, совести-палача, совести-няньки (педагога) и т.д. Основные философские школы (например, греческие стоики) используют термин лишь спорадически, возможно, в связи с его категориальной неопределенностью. В римской традиции понятие "совместное знание" (conscientia) в его моральном значении появляется то ли самостоятельно (из юридического дискурса), то ли в процессе перевода греческих текстов. Цицерон и некоторые из римских стоиков, например Сенека, прибегают к нему очень часто. Впрочем, даже у Сенеки совесть, которая "бичует злые дела", может пониматься и как источник подлинно моральных переживаний (отвращения к совершенному), и как источник страха и беспокойства, порожденных отсутствием гарантий безопасности в отношении возможного наказания. Раннехристианская мысль, соединившая библейский и стоический опыт языкового обозначения и осмысления совести, придала ей статус пространства, в котором происходит соединение верующего с Богом в глубинах его собственной души. Совесть была отождествлена с Божественным законом и Божественным голосом. Возникли многочисленные прецеденты психологического описания и символизации угрызений совести (грызущий червь, обжигающий огонь и т.д.). При этом радость чистой совести оказалась маргинальным явлением.
Беседа первая
Когда мы в нашей обыденной жизни говорим, что совесть наша нас обличает, что она не позволяет нам делать того или другого или, наоборот, что совесть у нас молчит, мы придаем «совести» какое-то особенное значение. Также и в христианском пути совесть занимает исключительное место. Что же такое совесть с точки зрения святых отцов? Святые отцы называют совесть естественным законом, вложенным Богом в сердце человека при творении: «Когда Бог сотворил человека, то Он всеял в него нечто Божественное, как бы некоторый помысл, имеющий в себе, подобно искре, и свет, и теплоту; помысл, который просвещает ум и показывает ему, что доброе, и что злое: сие называется совестью, а она есть естественный закон <...> Последуя сему закону, то есть совести, патриархи и все святые прежде написанного закона угодили Богу» . Так было во время райского пребывания человека с Богом. Лишь только, когда повредился, затмился закон, напечатленный в сердце человека, возникла нужда в Священном Писании. Это было при Моисее , когда среди народа Божия распространилось нечестие, оскудела вера. «Но когда люди чрез грехопадение зарыли и попрали ее (совесть), тогда сделался нужен закон написанный, стали нужны святые пророки, нужным сделалось самое пришествие Владыки нашего Иисуса Христа, чтобы открыть и воздвигнуть ее (совесть), засыпанную оную искру снова возжечь хранением святых Его заповедей» . Так же в Новом Завете. Вначале ученики Христовы не имели писаного закона и только под конец своей жизни писали Евангелие и послания. Некоторые же из христиан узнали Закон Божий не только не из Священного Писания, но даже и не из устного предания. Сам Господь в сердце их, в совести их открыл им Благую Весть. Так было с апостолом Павлом , который никогда не видел Господа на земле, не слышал проповеди Его непосредственных учеников и апостолов почти до конца своей жизни, но, еще будучи фарисеем, неуклонно исполнял все веления своей совести, и потому Господь открылся ему. Так же и о Марии Египетской мы знаем, что она знала Закон Божий, не имея никаких книг. Дело Христово состояло в том, что Он восстановил в человеке совесть, возжег искру, попранную и зарытую. Совесть связана в нас непосредственно с образом Божиим, и как он в нас растлился и нуждался в восстановлении, так и совесть. Христос пришел на землю для того, как учит Церковь, чтобы восставить образ падшего праотца и вместе с тем восстановить, возжечь в нас искру совести. Такое учение о совести находим мы у всех святых отцов, и наш святитель Тихон Задонский пишет в своем слове «О совести» : «Бог, созидая человека, насадил в душе его совесть, дабы тою аки правилом управлялся и, что творить и от чего уклоняться, наставлялся. Совесть не иное что, как закон естественный или природный; почему и с законом Божиим написанным совесть сходна. Чего бо научает закон Божий, того научает и совесть» . И если мы о том стараемся, постепенно восстановляется и очищается в нас этот закон, написанный «не на скрижалях каменных, а на скрижалях сердца плотяных» , все более приближаясь к писаному Закону Божию. Оба эти закона в идеале одно и то же. Именно потому-то апостолу Павлу и Марии Египетской не нужно было чтение Священного Писания. Естественный закон восстанавливается в христианах при Крещении вместе с образом Божиим, и, если только человек прилагает к тому старание, он в продолжение жизни все более очищается и просветляется вместе с подобием Божиим. Блаженный Диадох сравнивает образ Божий с рисунком, на который мы накладываем краски в течение нашей жизни, все более приближаясь и уподобляясь Богу. Но закон естественный есть и у неверующих, и у язычников, но в них он в таком же положении, как и образ Божий, то есть растлился и пал. Тем не менее, если они все-таки следуют своей совести, хотя бы то и искаженной и оскверненной, но все же вложенной как Закон Божий в их сердца, она ведет их к Богу. Когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую (Рим. 2, 14-15), говорит апостол Павел. Для христианина же, в котором чрез Крещение восстанавливается образ Божий и очищается совесть, последняя связывается еще с Ангелом Хранителем. И Иоанн Лествичник так говорит о совести: «Совесть есть слово и обличение Ангела Хранителя, данного нам при Крещении» . Мы-то, люди, опять можем образ Божий в себе затмить, но у нас есть Ангел Хранитель, и наша совесть - его слово. «Совесть есть естественная книга (велений Божиих): деятельно читающий оную получает опыты Божественного заступления» , - говорит Марк Подвижник . Вот Ангел Хранитель и дает нам возможность деятельно читать книгу естественного закона. Можем ли мы доверять нашей совести, можем ли руководствоваться в жизни велениями этого голоса, который то оправдывает, то обвиняет нас? Да. «У нас есть достаточное руководство - совесть, и невозможно, чтобы кто-нибудь лишен был ее помощи» , - отвечает Иоанн Златоуст . Если желаешь всегда иметь душеспасительное руководство, внимай своей совести и неотложно исполняй, что она будет внушать тебе. Иоанн Златоуст указывает нам, что если бы мы, христиане, внимательно относились к своей совести теперь, после Крещения, имея при этом и Ангела Хранителя, мы всегда могли бы знать волю Божию, как это было у первых людей до грехопадения. В нашей воле повиноваться совести или попирать ее и пренебрегать ею. Мы должны постоянно помнить, что в нас живет совесть, что надо стремиться к тому, чтобы огонь этот не потух, как искра под пеплом, но постоянно разгорался. «Ныне же в нашей власти или опять засыпать ее, или дать ей светиться в нас и просвещать нас, если будем повиноваться ей. Ибо когда наша совесть говорит нам сделать что-либо, а мы пренебрегаем сим и когда она говорит нам, а мы не делаем, но продолжаем попирать ее, тогда мы засыпаем ее, она не может уже явственно говорить нам от тяготы, лежащей на ней, но, как светильник, сияющий за занавесью, начинает показывать нам вещи темней. И как в воде, помутившейся от многого ила, никто не может узнать лица своего, так и мы, по преступлении, не разумеем, что говорит нам совесть наша, так что нам кажется, будто ее вовсе нет у нас. Однако нет человека, не имеющего совести, ибо она есть, как мы уже сказали, нечто Божественное и никогда не погибает, но всегда напоминает нам полезное, а мы не ощущаем сего, потому что, как уже сказано, пренебрегаем ею и попираем ее» . Если совесть наша молчит или «показывает вещи темней», это не значит, что плоха самая совесть, вложенная в нас Богом. Это свидетельствует о том, что мы сами, имея сначала очищенную совесть, не радели о ее чистоте и жизнеспособности. Иначе можно было бы сказать, что в нас нет Божественной искры, что и образ Божий несовершен, что в Самом Боге нет совершенства. Мы знаем и из нашего собственного опыта, и из мировой литературы, что каждый из нас перед тем как совершить грех, преступление, слышит удерживающий его голос совести, хотя и слабый, робкий, но все же говорящий, но мы сами отвергаем его, не видим и не хотим видеть света. Очень ярко говорит об этом Тихон Задонский: «Тако Бог в совести человеку глаголет и вопиет ему, когда хощет зло соделать: возвратися, человече! не туда, идешь ты. Уклонися от зла (Пс. 33, 15). Христианине! Хощеши ли ты отмстить, повредить или, что горше того, убить ближнего твоего? Бог в след тебе вопиет: человече, воротись! Хощеши ли блуд сотворить и осквернить тело свое? Бог вопиет тебе: человече, воротись! Хощеши ли украсть, похитить и отнять у ближнего твоего добро? Бог гремит в совести твоей: человече, возвратись! Хощеши ли ближнего твоего прельстить и обмануть? Бог тебе вопиет: человече, воротись! Хощеши ли оклеветать, осудить, обругать и опорочить брата твоего? Бог отвращает тебе от того и глаголет: человече, воротись <...> А что в совести тебе говорит, то и в слове Своем святом говорит. Совесть непогрешительная и слово Божие суть согласны. Что совесть говорит, тое и слово Божие; от чего совесть удерживает и отвращает, от того и Божие слово; за что совесть обличает, за тое и Божие слово <...> и за что совесть похваляет, за тое и Божие слово <...> Сего ради когда совесть нас от чего отвращает и удерживает: се есть глас Божий, вопиющий внутрь нас, отвращающий и удерживающий нас от зла» . Нам эта картина так знакома! Всякий, кто внимательно относится к своей совести, кто хоть иногда заглядывает в свою душу, подтвердит эти слова святого отца. Но Нил Синайский говорит, что может быть в душе и иной голос, который говорит нам, что все обстоит благополучно, что ничего не случится с нами, если мы сделаем то и то, который заставляет совесть умолкать, и святой советует: «Свидетельницу дел твоих - совесть свою - не отсылай к помыслу, презирающему падение и сладкоречиво о нем говорящему» . Наше величайшее счастье, но вместе с тем и несчастье, состоит в том, что мы в себе самих имеем свидетеля и обличителя наших дел и обличителя «постоянного, но не непрерывного» , как говорит Иоанн Златоуст, то есть она не мучает нас в каждую минуту нашей жизни, так как мы не снесли бы этого, но ее обличение то и дело вспыхивает в нас, не давая нам уснуть. Иоанн Златоуст утверждает, что совесть делает это не однажды, не дважды, но многократно и во всю жизнь и, хотя бы прошло много времени, она никогда не забывает сделанного, но сильно обличает нас и при совершении греха, и до совершения, и особенно по совершении. Итак, совесть есть, во-первых, свидетель не безмолвный и, во-вторых, обличитель, но не непрерывный. В этом, как я сказал, наше счастье и несчастье. Непрерывное обличение нас убило бы, мы не смогли бы начать иной жизни - чистой и святой. А наше несчастье заключается в том, что, пока слышим обличение совести, мы еще хотим что-то сделать, а едва оно кончится - к деланию охладеваем. А нам следует пребывать до конца бдительными. Внимание к своей совести должно быть для христианина основным деланием. Мы имеем совесть - свидетеля не безмолвного и обличителя постоянного, но не непрерывного, имеем и укорение, и отраду, имеем все, чтобы встать от бездны греховной и бдительно идти вперед правым путем. Мы постоянно должны прислушиваться, не перестала ли нас обличать совесть, и если да, искать причину этого, помня, что «тех только одних не обличает совесть, которые или достигли верха добродетели, или ниспали в самую глубь зла» . «Должно внимать себе, не перестала ли совесть наша обличать нас не ради чистоты нашей, но как бы утомившись» . И если мы имеем в себе этого свидетеля и обличителя, мы должны идти к нему на послушание, прислушиваться к его велениям и не отсылать его к помыслу, «презирающему наше падение и сладкоречиво о нем говорящему». Оптинский старец отец Иосиф говорил: «Совесть человека похожа на будильник. Если будильник прозвонил и, зная, что надо идти на послушание, сейчас встанешь, то и после всегда будешь его слышать, а если сразу не встанешь, несколько дней подряд говоря: «полежу еще немножко», то в конце концов просыпаться от его звонка не будешь» . Всякий знает это в отношении к будильнику, в отношении же к совести мы это как будто и знаем, но не обращаем на это внимания. Кроме того, что совесть является нашим обличителем, она в то же время и судия наш неусыпный и неподкупный, как говорит Иоанн Златоуст: «Нет, подлинно нет между людьми ни одного судьи, столь неусыпного, как наша совесть. Внешние судьи и деньгами подкупаются, и лестию смягчаются, и от страха потворствуют, и много есть других средств, извращающих правоту их суда; а судилище совести ничему такому не подчиняется, но хотя бы ты давал деньги, хотя бы льстил, хотя бы угрожал или другое что делал, она произносит справедливый приговор против греховных помыслов, и согрешивший осуждает сам себя, хотя бы никто другой не обвинял его» . В этом отношении совесть находится в исключительном положении, ибо ведь никто так не знает наших грехов, никто не может следить за нами постоянно, как она, а в то же время мы имеем в себе самих такого блюстителя. В этом отношении совесть есть нечто неоцененное для нашего спасения, она есть некая Божественная искра, без которой не могли бы мы спастись. Совесть - наш судья не только теперь, она и на Страшном суде будет нам первым и самым страшным судиею. Именно потому-то и будет страшен этот суд, что нельзя будет уже оправдаться, нельзя будет сказать, что обвинитель неправ.
И такое тоже бывает... Два года назад, когда я писал эту статью, я сослался на публикацию чеченского писателя Саида-Хамзата Нунуева . Он каким-то чудом обнаружил потом на просторах Интернета мою публикацию и счёл для себя правильным опубликовать её на своей литературной странице http://www.proza.ru/ . При этом Саид-Хамзат сопроводил её своим комментарием. В итоге получилось и необычно, и очень сильно!
Статья Антона Благина из г. Мурманска
Совесть — общий «знаменатель» верующих и атеистов
«Чему мы учим? Ведь это ужасно подумать. Учим теперь, в конце девятнадцатого столетия, тому, что Бог сотворил мир в шесть дней, потом сделал потоп, посадил туда всех зверей, и все глупости, гадости Ветхого завета, и потом тому, что Христос велел всех крестить водой, или верить в нелепость и мерзость искупления, без чего нельзя спастись, и потом улетел на небо и сел там, на небе, которого нет, одесную Отца. Мы привыкли к этому, но ведь это ужасно. Ребёнок, свежий, открытый к добру и истине, спрашивает, что такое мир, каков его закон, и мы, вместо того чтобы отрыть ему переданное нам простое учение любви и истины, старательно начинаем ему вбивать в голову всевозможные ужасающие нелепости и мерзости, приписывая их Богу. Ведь это ужас. Ведь это такое преступление, хуже которого нет в мире» . (Л.Н. Толстой. Собрание сочинений в 22-х томах, том 11, драматические произведения, «И свет во тьме светит», Москва, «Художественная литература», 1982).
Прав или не прав был Лев Толстой, написавший эти слова в конце 19-го века?
Я считаю, что конкретно в данном случае - он прав абсолютно!
Все эти тысячи сказок «про Бога», которые сочинили за века различные псевдорелигиозные деятели и которые распространяются сегодня миллионными тиражами в церквях, а теперь уже будут распространяться и в общеобразовательных школах, только дезориентируют миллионы людей, жаждущих познать истину, и не дают им ясного ответа на вопрос, что такое мир, и каков его закон.
А что мешает деятелям самых разных религиозных конфессий сказать просто и ясно людям, ищущим дорогу к Богу, что СОВЕСТЬ - вот первое осязательное проявление духовной жизни. Она как путеводный компас, способна заменить идущему по жизни человеку и Уголовный Кодекс, и КЗОТ (Кодекс закона о труде).
Если кто-то наплевал на свою совесть, отверг её голос - тот стал в буквальном смысле пропащим человеком, - вот что надо объяснять всем в первую очередь!
Если кто-то просто не научился слышать в себе голос совести - тому следует непременно помочь обрести внутренний слух.
Задача истинных просветителей, называющих себя Божьими слугами или Пастырями, как раз и состоит в том, чтобы учить людей слышать в себе голос совести и защищать их от лжи тех, кто свою совесть попрал.
Кто не делает этого, а лишь рассказывает увлекательные истории «про Бога», пересказывая содержание Евангелий вместе с ужасами Ветхого завета, тот вовсе не просветитель, а мракобес! И гневные слова Льва Толстого, который говорил: «Ведь это ужас. Это такое преступление, хуже которого нет в мире»
, обращены именно к таким мракобесам.
…
Мы все различаемся по цвету глаз, цвету волос, цвету кожи, уровню образованности, у нас разные пристрастия, увлечения и привычки, но все эти видимые и невидимые различия совершенно не мешают нам думать, что все мы - люди разумные, «homo sapiens».
Помимо того, что мы все владеем разумом, нам всем от рождения дано испытывать чувства. Чувства бывают самые разные по своей гамме, также они бывают диаметрально противоположными по характеру. Мы можем любить кого-то, а можем и ненавидеть. Мы можем сострадать кому-то, а можем поступать по отношению к кому-то совершенно безжалостно. Так мы устроены по природе своей. Нас такими создали.
Вошедший в историю под именем Иисус Христос пророк (пророками называют людей, в ком с особой силой заговорила совесть) так и объяснял: «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин. 4: 23-24). На вопрос людей: «где этот дух обитает?» , Он отвечал: «Разве не знаете, что вы - храм Божий, и дух Божий живет в вас?» (1 Кор. 3: 16). Есть ещё одна замечательная фраза Христа, дошедшая до нас через глубину веков: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это всё приложится вам» (Мф. 6: 33).
Найти в себе Царство Божие - означает обрести духовное видение . Жить по правде Божьей - значит жить по совести .
Кто имеет в себе этот путеводный компас, тому действительно нет нужды изучать Уголовный Кодекс, чтобы бесконфликтно жить среди себе подобных.
А если какой-то человек не живёт по совести, что тогда?
В этом случае в нём нет внутренней гармонии. Не имеющий совести человек не имеет внутреннего тормоза и высших идеалов (ориентиров). Он руководствуется в своей жизни чаще всего диаметрально противоположными совести помыслами и чувствами.
Преследуя ту или иную корысть, он обязательно будет хитрить, лгать, лжесвидетельствовать, когда его уличат в воровстве, например.
Поскольку человеку было дано изначально испытывать как высшие чувства, так и низшие, то философы, жившие во времена зарождения на земле математики и геометрии, решили обозначить диаметрально противоположные источники этих чувств с помощью специальных терминов, понятий и представлений.
Если источником совести они считали дух (Святой), то его противоположность философы обозначили словом диавол .
На языке древних учёных - латыни - слово diabolus имело только один смысл: , и не более того. Таким образом, диавол - значит противоположный . В древней теософии диавол - это источник низших чувств в человеке, так называемых страстей: злобы, гнева, стяжательства, лукавства, обмана и т.п.
Не правда ли, как всё удивительно просто! А сколько мифов рождено об этом диаволе?! Это уму не постижимо!
Безсовестные религиозные деятели придали этому слову образ страшного существа , чрезвычайно злопамятного, агрессивного и кровожадного. Возьмём, к примеру, энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона и вот что мы там находим.
Диавол (διάβολος) — клеветник, обольститель. Под этим именем подразумеваются падшие духи, иначе называемые: злыми, или духами злобы (Лук. 8, 2. Еф. 6, 12. Деян. 19, 13-15), нечистыми (Матф. 12, 43-45), бесами (Матф. 12, 24-28. Map. 16, 17. Иоан. 2, 19), духами бесовскими (Апок. 16, 13-14), падшими ангелами (2 Петр. 2, 4. Иуд. ст. 6). Глава их называется Вельзевулом (Лук. 11, 15), Велиаром (2 Кор. 6, 15), князем мира сего (Иоан. 12, 31), князем власти воздушные (Еф. 2, 2), князем бесовским. Название: дьявол и сатана прилагается иногда и к людям для обозначения злых качеств души их (Иоан. 6, 17. Иоан. 3,10).
Церковное учение о злых духах, чуждое дуализма, злого духа признаёт созданием Творца, первоначально добрым ангелом, по своему произволению отпадшим от Бога и явившимся представителем зла и тьмы. Всё враждебное истине и добру признаётся делом диавола; ему приписывалась вся языческая мифология, даже философия (у Минуция Феликса и Климента Александр. есть указания на это).
Ереси, смущавшие мир церкви, объяснялись влиянием духа злобы. Впрочем, церковное учение никогда не допускало мысли, что дьявол может принуждать человека ко злу без собственного его соизволения.
Причину падения злых духов церковные учителя видят в гордости и высокомерии (Ириней и Киприан) или в зависти и жадности. Настоящее состояние злых духов признаётся, по учению церковному, неизменным и окончательным.
Только Ориген и вслед за ним весьма немногие, в противоположность общему мнению, допускали для злых духов возможность обращения и прощения. Вера в злых духов на Западе в средние века, в связи с верой в колдовство, получила особенное развитие в народе и выразилась в многочисленных сказаниях, поверьях и легендах.
Средневековые учёные не отставали от народного суеверия и создали весьма сложные и уродливые теории о злых духах, их свойствах и действиях, не уничтоженные и реформацией. При переходе к новому времени стала ослабевать вера в прежнее учение о злых духах: одни стали выражать сомнение относительно правильности обычных представлений о злых духах (Христиан Томазиус), а другие (Балтазар Беккер) даже пытались отрицать их реальное существование.
Сведенборг создал самое причудливое учение о духах. Землер и другие рационалисты даже упоминаемые в Евангелии факты влияния злых духов на людей пытались отнести к области естественных явлений. Богословы-супранатуралисты сохранили веру в евангельские повествования о бесах и бесноватых, но умалчивали о возможности повторения этих явлений в настоящее время.
Как мы видим, древнее латинское слово diabolus , которое изначально несло в себе смысл «разделение единого целого на противоположные части» , подверглось чудовищной спекуляции. Многим религиозным деятелям очень хотелось, чтобы диавол , как страшилка, как бес, реально существовал! Вот они и рассказывали про него народу страшные сказки...
Кстати, и до сих пор рассказывают!
А ведь Иисус Христос, когда говорил Иудеям свою знаменитую фразу: «Ваш отец диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего» (от Иоанна, 8: 44), вовсе не имел в виду какое-то кровожадное чудовище, какого-то падшего ангела или беса. Спаситель имел в виду только то, что религиозно-политическое руководство евреев живёт не по совести, обманывает евреев, заставляет их идти по ложному пути .
Во всех своих помыслах и делах эти подлые люди - Иудеи с большой буквы - подчиняются источнику низших чувств и страстей - полюсу зла в человеке, который является диаметральной противоположностью источнику светлых чувств и помыслов человека.
В связи с этим возникает резонный вопрос: а причём здесь тогда это жуткое и рогатое существо из религиозных мистерий?!
Разумеется, ни при чём. Такой образ диавола сродни образу сказочного Кощея Бессмертного. И тот, и другой - не более чем воображаемые персонажи.
Уместно здесь провести небольшую параллель. Когда люди науки постигали такую загадочную сущность как электричество, многие тоже думали, что существует «положительное электричество» и «отрицательное электричество», а их столкновение порождает искры и молнии. Как потом оказалось, в природе нет двух сущностей электричества, есть только одна сущность - движение субатомных частиц-электронов, а знак «плюс» или «минус» определяется избытком или недостатком электронов в том или ином теле.
Точно так же нет в природе злых и добрых духов. Есть один - дух Святой, имеющий единую природу со светом Солнца.
Состояние человека, его святость или бесноватость зависит от того, дано ему испытывать высшие чувства, исходящие от духа Святого или нет, ощущает он в себе голос совести или нет.
По этому поводу есть хорошее объяснение у Иисуса Христа: «Дары различны, но дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий всё во всех. Но каждому даётся проявление духа на пользу. Одному даётся духом слово мудрости, другому слово знания, тем же духом ; иному вера, тем же духом ; иному дары исцелений, тем же духом ; иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков» (1 Кор. 12: 4-10).
Справедливости ради надо сказать, что это представление о духе (Святом), «Царе веков нетленном, невидимом и едином премудром Боге» (1 Тим. 1: 17), человечество обрело задолго до рождения Иисуса Христа. Впервые дух (Святой) упоминается в индоарийском эпосе - книгах «Веды» и «Махабхарата». И вот тому доказательства.
Нам Веды нужны лишь как воды колодца:
Чрез их глубину Вечный дух
познается!
...
Тела преходящи; мертва их отдельность;
Лишь вечного духа
жива беспредельность.
...
Для духа
нет смерти, как нет и рожденья,
И нет сновиденья, и нет пробужденья...
...
Кто понял, что дух
вечно был, вечно будет, -
Тот сам не убьёт и убить не принудит.
...
Кто, действуя, с духом
Всесущим сольётся,
Того вековечное зло не коснётся, -
...
Сольётся он с духом
существ, с Вечным Светом
,
И, действуя, не загрязнится при этом.
...
Если мы обратимся к безусловно честным религиозным авторитетам, которые называли себя последователями Христа по праву, то мы узнаем от них примерно то же самое объяснение природы человеческих чувств и совести в том числе.
Для примера я процитирую горестные рассуждения о судьбе России и народе русском представителя Русской Православной Церкви митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева). Эти слова были написаны им спустя пару лет после развала СССР (1991 г.), однако, они и сегодня не утратили своей актуальности.
«Гляжу вокруг - и думы горькие, безотрадные теснятся в уме, поражая сердце печалью и болью... Страна моя, Русь моя - что с тобой стало?
Глубина нашего нравственного падения такова, что мы чуть ли не полностью утратили «образ здравых словес», то есть само понимание, какова должна быть здоровая, неискаженная жизнь души человеческой. Чувствуя всю неестественность, весь ужас нынешнего положения вещей, многие вполне благонамеренные люди просто не знают, не чувствуют - куда же надо идти, в какую сторону выбираться из той смрадной трясины, где мы оказались?
Нам предстоит заново учиться жить. Учиться понимать самих себя и смотреть на мир, свергнув с души отвратительную коросту атеизма, «плюрализма», гордостного высокоумия, безумного самолюбия, нелепой самоуверенности. Жизнь человеческая - её смысл и течение - есть тайна Божия…
Начать её постижение должно с того, чтобы в окружающем нас вихре событий и явлений, громогласных призывов и разнообразных влияний научиться отличать истину от лжи - настоящую, спасительную духовность от неумелого подражания или злонамеренной подделки.
В ЭТОТ ВОПРОС пора внести ясность. Само понятие о духе - и производное от него понятие духовности - имеет древнее церковное происхождение.
Светские ораторы и публицисты лишь заимствуют понятие духа для своих целей, забывая почему-то упоминать о первоисточнике. Дух , согласно учению Церкви, есть та сила, которую вдохнул Бог в человека, завершая сотворение его. Он есть искра богоподобия, горящая в душе человеческой, возвышая её безмерно надо всякой земной тварью.
Совесть - вот первое осязательное проявление духовной жизни. Совесть христианина не может молчать перед лицом неправды, лукавства и зла, уродующих нашу жизнь…»
Ну что сказать? Низкий поклон митрополиту Иоанну (Снычеву) за растолковывание святой Истины!
Это потрясающий, великолепный рассказ светлейшего, глубоко веровавшего в Бога человека, который, к великому сожалению для всех нас, покинул этот мир в 1995 году.
При всём моём глубоком и искреннем уважении к митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому Иоанну, который был уверен, что "понятие о духе - и производное от него понятие духовности - имеет древнее церковное происхождение", я не могу не поправить его. Понятие о духе (Святом), источнике совести человеческой, появилось у людей задолго до рождения Иисуса Христа и появления на земле христианской церкви. Неопровержимое доказательство тому — процитированные мною книги индоарийского эпоса «Веды» и «Махабхарата», которые имеют более древний возраст, чем иудейская Тора и христианская Библия.
Если кто-то хочет оспорить этот факт — попробуйте! Но, уверяю, у вас ничего не выйдет. Даже последняя из "Вед" — "Махабхарата", написана за тысячу лет до Рождества Христова.
Идём далее. В рамках заявленной темы «Совесть — общий «знаменатель» верующих и атеистов» , я предлагаю обратиться к авторитету в области науки — Валерию Ивановичу Скурлатову, русскому публицисту, учёному, философу и политику, написавшему замечательный рассказ «Кто верующий, а кто нет».
«Часто вижу в транспорте, как бабульки крестятся на каждую церковь, мимо которой проезжаем. По телевизору показывают тех же молящихся в церкви бабулек, часто среди них стоят начальники разного ранга с зажжёнными свечками в руках.
Они верующие? Совсем не обязательно. Нередко это мода, нередко просто подражание, и нередко лицемерие — набожность напоказ. Немало «ряженых верующих», склонных обличить иноверцев и неверующих и даже погромить их. В то же время среди тех, кто называет себя «атеистом», часто встречаются люди честные, нравственные, порядочные.
Можно ли их считать неверующими?
Надо понять, что такое вера. Если бабулька мужеского или женского пола представляет Бога эдаким восседающем на облаке мужичком с бородёнкой, который может ниспослать халяву, надо только Его хорошо попросить, или если бабулька полагает, что какие-нибудь «мощи» или «пояс» даруют всякие блага, стоит лишь к ним приложиться, то это не «вера», а суеверие - суета всуе. Если человек полагает, что достаточно исполнять обряды и почитать попов, и тогда удостоишься рая за гробом, то это тоже не «вера», а обезъянническое обрядоверие. Ибо Бог не на облаке и не в «чуде» и не во внешнем обряде, а в Искре Божьей, которая внутри.
И суеверие, и обрядоверие — или антиподы веры, или недостаток её. Суеверцев и обрядовецев считать верующими нельзя. Чем же отличаются верующие?
Немецкий философ Иммануил Кант говорил, что удивляется двум вещам — звёздному небу вверху и моральному закону внутри. Верующие — это те, кто слышит идущую из глубины человеческого существа весть этой Высшей надчеловеческой нравственной воли, то есть слышит свою собственную со-весть. Раз слышит — значит её распознаёт на фоне шумов сущего и тем самым удостоверяется в её знании и верит ей.
Верить собственной совести и значит быть верующим, в какой бы культурно-языково-конфессиональной среде ты ни вырос, независимо от тех или иных внешних обрядов, «чудес», предрассудков и мракобесий. И не всякий «атеист», воинствующе отрицающий обряд и чудо, является неверующим, ибо если он имеет совесть, то повинуется высшему началу мира и человека и тем самым верит в Него. И даже если это высшее начало (кантовский «категорический императив») мыслится обезличенным в виде некоторой высшей программы, сам осмысливающий высшее в себе и тем самым познающий самого себя приходит к личности в себе как к высшему прообразу и восходит к Высшей Личности в себе.
Таким образом, критерием веры является совесть. Не имеющий совести не является верующим, сколько бы он ни имитировал набожность, будь он даже самим Папой Римским или Патриархом всея Руси. И наоборот, называющий себя «атеистом», если он имеет совесть, является подлинно верующим, хотя обычно и выступает против уводящих от Высшего Начала обрядоверий и суеверий».
К мнениям одного христианина (Иоанна) и одного учёного-атеиста (Скурлатова), которые высказали свои суждения относительно совести человеческой, я хочу добавить мнение ещё одного человека — верующего мусульманина.
«Почему люди лгут, обманывают, вводят в заблуждение массы других людей, используя самые совершенные средства пропаганды?
Потому что они перешагнули через Совесть.
Почему успехом считается только материальное обогащение, а честным, богатым духом людям создается имидж ущербных, неполноценных, неудачников в жизни?
Потому что удалось отлучить людей от Бога, профанированы сами понятия Совести, Чести, Достоинства.
Почему в обществе всё больше расширяется раскол между людьми, даже между близкими родственниками?
Почему человек легко ссорится с человеком, стал злым, циничным, все больше замыкается в своих проблемах, связанных со страстью к обогащению?
Потому что мало думают о Совести, не понимают, что это за феномен, как вообще она могла вселиться в сознание человека...
Сотни, тысячи «почему», и на все вопросы один ответ: отсутствие, размывание Совести, непонимание того, что Совесть - нечто большее, чем мы привычно полагаем.
Человеку, привыкшему думать, что языком называется издавание звуков полостями рта, трудно вообразить, что возможен более совершенный язык тонких невидимых материй. Неважно, как эти волны тонкого мира называются: торсионные, биологические... Важно, что у человека есть постоянная, непрерывная связь с Всевышним Творцом, и эта связь осуществляется на языке Совести».
Автор приведенных выше слов — Нунуев Саид-Хамзат Махмудович — писатель, член Союза писателей СССР, РФ. Народный депутат РФ, член Верхней палаты Верховного Совета СССР, председатель подкомитета Комитета Верховного Совета СССР по международным делам (1990-1993 гг.).
Теперь я хочу снова процитировать митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева)):
«Напрасны и бесплодны будут самые возвышенные проповеди и призывы, самые мудрые и благонамеренные советы, если мы не сумеем деятельно приложить их к нашей сегодняшней жизни. Поэтому я хочу сказать о неотложных духовных нуждах сегодняшнего дня, но горьким и нелицеприятным будет слово моё.
«Пастырю не нужно обманывать [народ] льстивыми услугами, - гласит древняя святоотеческая мудрость. - Неискусен тот врач, который только слегка ощупывает напухающие извилины ран: сохраняя заключённый внутри, в глубоких извилинах яд, он только увеличивает силу его. Надобно открыть рану, рассечь и очистивши от гноя, приложить к ней сильнейший пластырь. Пусть больной вопиет, пусть кричит, пусть жалуется на нестеpпимую боль: он будет благодаpен потом, когда почувствует себя здоровым» (Св. Киприан, III век по Р. Х.).
…
Грозно звучат сегодня эти слова на земле Русской, разорённой и осквернённой, без малого отвергшейся своего великого вселенского призвания, безумно, безрассудно коснеющей в унижении своём…
Никто не знает, сколько ещё отпущено нам, чтобы опомниться и исправиться, поэтому каждый, не откладывая, не медля, спроси себя: «Не я ли причина нынешнего позора? Не мой ли грех удерживает Отчизну в бездне падения? Не моё ли нерадение отлагает светлый миг воскресения России?»
Русские люди, подумайте здраво - среди нас нет никого, кто мог бы оправдаться, случись ему отвечать на эти вопросы не пред земным, пристрастным и слабым человеческим судом, но пред Судией Всеведающим и Всесовершенным.
Покайтесь, пока не поздно! Невиновных нет - «все развратишися, непотребни быша». Вот уже несколько лет, как по всем земным законам и человеческим расчётам Россия должна пылать в огне гражданской войны, гибнуть во мраке и гладе хозяйственной разрухи, безвластия, беззакония и хаоса. Что же удерживает её от этой страшной судьбы? Наше рачение и предусмотрительность?
Наша бдительность, мудрость и мужество?
Нет! Наше единство, сила и верность долгу?
Промысел Всеблагого Бога, попирая «чин естества», сокрушая неизбежность земных закономерностей и расчёты многоопытных губителей, хранит Русь на краю пропасти, милосердствуя о нашей слепоте и немощи, давая - в который раз! - время одуматься, раскаяться, перемениться.
И что же? Пользуемся ли мы этим щедрым, незаслуженным даром? Увы, мы ищем оправданий, усматривая причины произошедшего где угодно: в неблагоприятных исторических условиях, в предательстве вождей, в недостатках ближних, во внешнем влиянии - но только не в самих себе!
Полно глумиться над истиной - Бог поругаем не бывает! Мы сами, со своими пороками и страстями: властолюбием и тщеславием, завистью и лицемерием, высокоумием, превозношением и маловерием - причина всех бед!
ДА, ЗЛОБНАЯ СИЛА, жаждущая нашего уничтожения, обладает в современном мире огромной мощью и властью. Да, на службу ей был поставлен многовековой опыт разрушения, дьявольское искусство растления и обмана. Но это не оправдание!
Кто не чувствует за собой греха - заблуждается безмерно и пагубно. Виноваты все...
Ужели не давит тяжкий груз ответственности на нашу совесть? Опомнимся - безмерно велика доля вины нашей в нынешнем разорении и позоре!Словно в насмешку, мы живём сегодня ценой крушения величайшей державы мира - не нами созданной - проедая и пропивая остатки исторического наследия, оставленного народу русскому его славными предками. Если бы, осознав беду, мы - объединившись во спасение России - устремились на борьбу с бесовщиной и нечистью! Мы могли бы загладить свои беззакония, соблюдая избранницу Божию - землю Русскую - в благолепии и чистоте, целомудрии и умиротворении.
Мы должны были озаботиться духовными и житейскими нуждами своего народа, восстановить разрушенное и вернуть нашу жизнь в её историческую колею, развороченную социальными катастрофами и страшными войнами ХХ века. Мы должны были обеспечить уважение старости и безмятежное возрастание юности. Святость семейному очагу и достоинство честному труду. Единство народному телу и свободу - русской душе. Так! Таков был наш долг перед Богом, доверившим нам Россию, в нелегкий час.
Что же сделали мы? Равнодушно смотрели, как осмелевшие святотатцы и кощунники, стяжатели и честолюбцы растлевают молодежь и грабят стариков, сея по всей земле ядовитые семена ненависти и раздора, алчности и лицемерия!
Продажность чиновников и господство мафии, разгул насилия и невиданное падение нравов - вот плоды нашего равнодушия. Всеобщая апатия и отсутствие идеалов, безответственность, безвластие и попрание всех законов: божеских и человеческих - вот цена наших нынешних «свобод». Мы словно впали в религиозную и нравственную глухоту, слыша - не слышим. И не разумеем…
Достойны ли мы ныне называться соотечественниками пламенных ревнителей православного благочестия и российского духовного величия - сонмов подвижников Соловецких, Печерских, Троицких; святых благоверных князей Владимира Крестителя, Александра Невского, Димитрия Донского; солнца русской святости - преподобного Сергия Радонежского; стойкого патриота священномученика патриарха Гермогена; ревностного обличителя вредоносных ересей Иосифа Волоцкого и прочих великих единоплеменников наших?
Неужели семьдесят лет сатанинского богоборчества, ужасы резни, учиненной в России изуверами-христопродавцами, превратили нас в безгласных и малодушных себялюбцев, безразличных к собственному спасению, благу народа и судьбе Отечества?
…
«Горе тебе - лукавый, непокорный, неблагодарный человек! Все бедствия нынешние, постигшие Россию, постигли её из-за тебя! Но смотри, скоро наступит и день твоего праведного, страшного воздаяния вечного. Трясись, трепещи, человек, недостойный этого великого имени и скоро жди праведного суда Божия».
...
Братия и сестры! Возлюбленные!
Горе нам, если мы и сегодня не прислушаемся к предостережениям великого Кронштадтского старца! Не бывать тогда возрождённой Святой Руси, а нам всем - строго отвечать перед нелицеприятным судом Божиим за то, что презрели свое служение народа-богоносца, предали святыни веры и малодушно уклонились от брани духовной. Да не будет сего! Аминь.
(Митрополит ИОАНН (И.М.СНЫЧЕВ)).
Сто раз прав был митрополит Иоанн. Без борьбы нам не спасти Россию. Без борьбы внутренней - со своими страстями и пороками. Без борьбы внешней - со ЗЛОБНОЙ СИЛОЙ, жаждущей нашего уничтожения, которая обладает в современном мире огромной мощью и властью.
Не будет нам успеха в этом святом деле также и в том случае, если мы не объединимся в СИЛУ ВЕЛИКУЮ по признаку наличия у нас совести, которая присуща и атеисту и всякому верующему человеку.
Враг рода человеческого - он бессовестен, аморален и губителен как стая пираний. Полное отсутствие совести - вот то главное, что связывает разных нелюдей между собой и превращает их в великую ЗЛОБНУЮ СИЛУ, побеждающую мир своей наглостью, ложью и крайней жестокостью.
Противопоставить этой страшной силе мы можем только свою праведность и своё единство. Вот и получается, что объединиться при всём нашем различии характеров, обычаев, вероисповеданий, привычек и устремлений, мы можем на основе единого «знаменателя» - по признаку наличия у нас такого чувства как СОВЕСТЬ.
Особое внимание я хочу обратить на слова митрополита Иоанна, высказанные в адрес священнослужителей , называющих себя народными Пастырями.
«Кто не чувствует за собой греха - заблуждается безмерно и пагубно. Виноваты все... Если бы, осознав беду, мы - объединившись во спасение России - устремились на борьбу с бесовщиной и нечистью! Мы могли бы загладить свои беззакония, соблюдая избранницу Божию - землю Русскую - в благолепии и чистоте, целомудрии и умиротворении. Мы должны были озаботиться духовными и житейскими нуждами своего народа, восстановить разрушенное и вернуть нашу жизнь в её историческую колею, развороченную социальными катастрофами и страшными войнами ХХ века. Что же сделали мы? Равнодушно смотрели, как осмелевшие святотатцы и кощунники, стяжатели и честолюбцы растлевают молодежь и грабят стариков, сея по всей земле ядовитые семена ненависти и раздора, алчности и лицемерия!»
Эти слова, сказанные воистину великим Просветителем, я считаю чрезвычайно важными. Особенно замечательно, что митрополит Иоанн не обошёл своим вниманием такие грехи человеческие как алчность, сеяние ненависти и раздора, а также лицемерие.
Лицемерие — отрицательное моральное качество, состоящее в том, что заведомо безнравственным поступкам (совершаемым ради эгоистических интересов) приписываются псевдоморальный смысл, возвышенные мотивы и человеколюбивые цели. Лицемерие противоположно честности, искренности, поэтому принято считать, что оно исходит от диавола. В силу того, что лицемеры всегда прикрывают свои подлые дела благими намерениями, Христос предложил судить о каждом человеке не по словам его, а по делам его.
Задумывался ли кто-нибудь, почему Иисус с терпением и кротостью увещевал блудниц, а к фарисеям и книжникам - религиозно-политическому руководству евреев - он часто обращался с гневом?
Очевидно, потому что блудница приносит вред только себе, а самопровозгласившие себя посредниками между Богом и народом священники несут зло всему народу. Сколь резкими словами Спаситель обличал религиозных проходимцев, мы знаем из Евангелий.
«…Горе вам, книжники и фарисеи , лицемеры , что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам , которые снаружи кажутся красивыми , а внутри полны костей мёртвых и всякой нечистоты ; так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония …» (Мф. 23: 13, 27-28).
Если бы в Русской Православной Церкви большинство священников не было лицемерами и книжниками , что бы могло помешать им воспрепятствовать развалу Советского Союза в 1991 году, а в последующем поддержать инициативу митрополита Иоанна (Снычева)?
К сожалению, инициативу истинного народного Пастыря поддержали только единицы братьев по вере . Единицы! Это означает, что народу России сегодня надо уповать только на себя и на свою совесть - единственно верный путеводный компас, который может вывести нас из мрака к свету...
А где Бог-то? — спросил меня один читатель. По учению Христа, "вера — есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом" (Евр 11: 1). Из этого определения следует, что Бог — незрим. Отсюда и столько спекуляций в истории, связанных с понятием БОГ. Кто только не эксплуатировал слово БОГ в своих корыстных целях! В этом ряду мракобесов и древние Иудеи и Адольф Гитлер с его лозунгом "GOTT MIT UNS" ... А ведь наше главное представление о Всевышнем вытекает из наличия у нас совести. И как справедливо заметил философ Валерий Скурлатов: «не имеющий совести — не является верующим в Бога, сколько бы он ни имитировал набожность, будь он даже самим Папой Римским или Патриархом всея Руси».
Добавление от Саида-Хамзата Нунуева : "духовный брат, искренне верящий в Бога и понимающий, что совесть — это на самом деле язык Бога с человеком, ближе брата этнического, лицемерящего перед Всевышним Аллахом, свят Он и велик. В этом, и только в этом — спасение всех верующих всех вероисповеданий".
Под конец ещё одно добавление, теперь уже от меня, Антона Благина , — статья
Во время преподавания урока по изучению Библии в одной христианской группе, меня попросили объяснить, как может христианин отличить обличение своей совести от обличения Духа Святого. Знание этого различия очень важно для решений, которые мы принимаем в нашей христианской жизни. В этой статье я представлю это различие.
I. Наша совесть доказывает, что Закон Божий написан в наших сердцах
В Послании к Римлянам, когда говорится о народах, не слышавших Закона Божьего, потому что им не было проповедано, Апостол Павел говорит:
Когда язычники (то есть те, кто не знают Закона Божьего), не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую) в день, когда, по благовествованию моему, Бог будет судить тайные дела человеков через Иисуса Христа. (Римлянам 2:14-16)
Именно потому, что у каждого человека написан закон Божий в сердце, каждый может различать что есть добро, а что зло и совесть обвиняет человека, когда он делает зло, которое противоречит воле Божьей. Совесть человека будет свидетельствовать против каждого человека на суде Божьем и люди, которые не познали закон Божий, будут осуждены по тому, как они слушали или шли против своей совести, которая подсказывала им о законе Божьем, написанном в их сердцах.
II. Совесть не спасенного человека подчиняется его греховной плоти
Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне (совесть), но чтобы сделать оное, того не нахожу (по причине греховной плоти). Доброго, которого хочу (по настоянию совести), не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Итак я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе (желание и стремление собственной совести), прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума (совести) моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. (Римлянам 7:18-23)
Главная истина этого отрывка в том, что греховная плоть каждого человека всегда будет в противоречии с совестью человека, и очень часто она сильнее чем сознание или совесть человека, и в конце концов совершает грех, к которому ведет греховная плоть, потому что, как говорит Писание, человек без Духа Святого, не спасенный человек является пленником греха.
III. Присутствие Духа Святого освобождает совесть человека от силы греховной плоти
Апостол Павел продолжая Послание к Римлянам, пишет:
Итак нет ныне никакого осуждения тем, которые во Христе Иисусе живут не по плоти, но по духу, потому что закон духа жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти. Как закон, ослабленный плотию, был бессилен, то Бог послал Сына Своего в подобии плоти греховной в жертву за грех и осудил грех во плоти, чтобы оправдание закона исполнилось в нас, живущих не по плоти, но по духу. (Римлянам 8:1-4)
Если раньше совесть не могла сопротивляться плоти, то присутствие Духа Святого в нашей жизни освобождает от этого давления плоти, дает нам силу поступать согласно с желаниями нашей совести, побуждаемой Духом Святым.
IV. Новорожденные христиане или не зрелые духовно имеют немощную совесть
Когда Павел писал христианам из Коринфа, где было много языческих храмов, он писал о некоторых христиан, что
“некоторые и доныне с совестью, признающею идолов, едят идоложертвенное как жертвы идольские, и совесть их, будучи немощна, оскверняется”(1 Коринфянам 8:7)
Павел объяснил выше, что идол – это ничто и что он вообще не существует, как в воображении тех, кто его выдумал и кто ему поклоняется. Кто знает это, даже если и что-то съест из посвященного идолам мяса, то этим не оскверняется, потому что хорошо знает, что Богу принадлежит земля и все, что на ней, и что идол ничто в этом мире. Однако, если новорожденный христианин еще не имеет этого знания об идоле и признает идолов, значит
… если кто-нибудь увидит, что ты, имея знание, сидишь за столом в капище, то совесть его, как немощного, не расположит ли и его есть идоложертвенное? (1Коринфянам 8:10)
Согласно этим стихам, немощная совесть не имеет достаточного знания воли Божьей относительно того, что есть добро, а что зло, и тем не менее, под давлением искушения, принимает то, что считает злом. Не зрелые христиане поступают так же и Библия говорит, что они люди с немощной совестью. Мы же должны быть внимательны к людям с немощной совестью, чтобы нашим знанием об определенных вещах не побудить этих людей идти против их собственной немощной совести. Писание говорит, что
А согрешая таким образом против братьев и уязвляя немощную совесть их, вы согрешаете против Христа.(1Коринфянам 8:12) .
Остерегайтесь поступать таким образом.
На основе изученных библейских текстов мы можем вывести следующие важные выводы. Совесть грешного человека является выражением закона Божьего, который написан в сердце каждого и который позволяет человеку различать в целом добро от зла. На суде, люди, которые не слышали о Евангелии и вере в Иисуса Христа будут судимы согласно их собственной совести, а именно, делали ли они то, что говорила им их совесть или они шли против нее.
Греховная плоть, каждого человека имеет большую силу, чем совесть и поэтому, не спасенный человек постоянно живет в дилемме, когда хочет делать добро, но не имеет силы его делать и делает зло, которое не хочет делать. Когда человек обращается к Богу от всего сердца, тогда он кается и рождается свыше, принимает Духа Святого, Который дает ему силы над плотью, а значит он будет поступать согласно желаниям его совести.
Для человека, имеющего Духа Святого не имеет смысла искать различия между обличением Духа и обличением совести, потому что наша совесть подчинена Духу Святому, который мы приняли от Бога. И наша совесть избирает быть послушным Духу Святому или нашей греховной плоти.
Каковы твои отношения с собственной совестью? Имеешь ли ты силу осознать прекрасные вещи, к которым стремится твоя совесть? Или у тебя нет этой силы? Твоя плоть сильнее твоей совести? Подумай о твоих последних решениях. Что они говорят о состоянии твоей совести и твоего внутреннего состояния? Если ты не можешь поступать согласно твоей совести, может одна из причин в том, что ты еще не принял Духа Святого, потому что не покаялся по-настоящему, чтобы родиться свыше? Что мешает тебе покаяться и родиться свыше, чтобы принять Духа Святого?
А может ты недавно родился свыше, имеешь немощную совесть и уступаешь своей греховной плоти? Есть ли у тебя дисциплина изучать Священные Писания и таким образом укреплять свою совесть, чтобы быть сильным перед искушениями и в принятии решений? Как часто ты молишься об этом?
Да даст нам Бог мудрости и зрелую совесть, чтобы исполнять желания Духа Святого и не жить в грехе, в который тянет нас наша плоть.
Перевод: Моисей Наталья
