По выходным на окраине подмосковного города Долгопрудного в маленьком, похожем на обычный сарай, домике вблизи старинного храма с утра до вечера кипит веселая жизнь. Здесь, в воскресной школе, с детьми занимается рисунком, живописью и византийской мозаикой диакон о. Дмитрий Котов. А еще он преподает ИЗО в соседней коррекционной школе, и теперь там не встретишь унылых серых стен - все они расписаны детьми.
Дошкольники и школьники, старшеклассники и даже студенты приходят к батюшке не только на время занятий. Они знают, что здесь их всегда ждут, и всем хватит места у деревенской печки, и всем хватит чая из лекарственных трав, за которыми отец Дмитрий с ребятами ездит каждое лето на Оку.
Отец Дмитрий называет себя учителем начальных классов, хотя образование у него не педагогическое, а художественное: в 1970-е годы он закончил два факультета Академии художеств - как монументалист и как искусствовед. В школе он никогда не преподавал. Правда, однажды молодому художнику пришлось пойти в кочегары. Кочегарка отапливала детсад полного дня, и, затопив печку, будущий батюшка шел к детям рассказывать сказки. «Я до того увлекался! Иногда они уже спят, а я все рассказываю и рассказываю…»
…Однажды после занятий мы присели на скамейку у печки. Я смотрел на огонь - березовый, живой, жаркий. И захотелось расспрашивать батюшку не про его педагогические методы, а про его детство в деревне Дмитровке.
Вот так и появились на свет эти рассказы. Из них, мне кажется, и про методы все можно понять…
Про семью
Мой отец был зоотехником в колхозе. У меня, видно, от него любовь ко всей живности. Если человек в детстве не переживет единения с природой, если этого момента в его жизни не будет, то обязательно будет какая-то ущербность. Откуда доброта в деревенских детях? От общения с природой, с животными, которые требуют от ребенка непрестанной заботы.
Зимой гуси у нас прямо в доме жили. А в сильные морозы тут же и поросенок, и теленок, и ягненок. Мы из соски их, бывало, выкармливали. Ноев ковчег какой-то!
А гуси! Однажды поздней осенью они взяли и уплыли на другой берег, там цыганский табор стоял. Прикормили их там, что ли. Так отец разделся, прыгнул в холодную воду и поплыл, а вернулся уже с гусями.
Недавно вспомнил обо всем этом, когда навещал одну семью неблагополучную, мать там пьет, гуляет, мальчишка растет среди пьянства, но вот ему однажды кто-то утку принес. Мальчик так обрадовался, что прижал ее к себе, всю обцеловал, как собачку или кошечку, и положил ее с собой спать под одеяло. Кто бы мне рассказал - не поверил, но это все на моих глазах было. И мне верится: вот эта детская золотинка в мальчишеской душе останется, она еще как-то проявится. Не знаю где, но проявится непременно.
…Отца вдруг назначили председателем. И тут начались наши неприятности. Как-то приехал третий секретарь райкома партии и попросил поросеночка: спишешь, мол, чего там. Ну, отец списал. Второй раз приезжает: дай поросеночка. Тут отец отказался, и пришлось ему податься в художники. Он всю жизнь мечтал быть художником. Мы переехали в поселок, снимали там квартиру. Отец работал в ОКСе - до сих пор не знаю, что это такое. Рисовал там объявления, лозунги, плакаты, всякую наглядную агитацию.
У нас, наверное, не совсем обычная была семья. На четверых детей у нас было три баяна и три пианино! Младший брат на скрипке учился. Все стали композиторами, один я - художником.
Кролики
В пятом классе я мечтал кроликов разводить, но так как держать их было негде, то родители мне не разрешали их завести. Тогда я придумал кролиководческую подпольную организацию. Стал в библиотеки ходить и читать все про кроликов, изучал теорию вопроса. Там же и Тургенев мне попался и, кстати, очень понравился. А в школу я перестал ходить. Я был так поглощен кроликами, что уроки меня перестали интересовать.
Тут я попал с гландами в больницу и там узнал, что есть такой дважды Герой Советского Союза Мельников, и когда я составлял список членов своей организации, то включил туда для верности своего приятеля по пионерскому лагерю, а для солидности - этого Мельникова.
Еще идея у меня появилась: запрудить реку, а на образовавшемся острове разводить кроликов, клетки там не понадобятся, только сено завозить надо.
Когда выздоровел, пришел к своему дедушке и рассказал ему про идею с островом. Он говорит бабушке: «Какой внук-то у нас умный! Будем кроликов разводить!» Но бабка на него зашумела: «Ишь, старый дурак, козу на меня повесил, теперь еще кроликов!»
В общем, и старики меня не поняли, а я так на них надеялся. Тогда я занял у соседки-старушки одиннадцать рублей и решил бежать на Байкал или на Дальний Восток.
Побег
Я еще в больнице зачитался Аксаковым, Арсеньевым и решил стать охотником. Я ужасный фантазер был и придумал, что вот приеду туда и скажу охотникам, что я из детского дома, меня усыновят, я научусь охотиться, а потом сообщу маме, чтобы она не волновалась.
Весна была, май, тепло уже. Написал письмо родителям, что хочу быть охотником, поехал, мол, охотиться. Взял хлеб, закуску и пошел пешком на станцию, увидел состав с углем, спросил машиниста: «Куда едет этот поезд?» - «Да в Сибирь…» - «Ну, это мне и надо…» Забрался в этот товарняк, спрятался удачно так.
Меня поймали в Челябинске, черный был, как негритенок, от угля. Милиционер довез меня обратно и на моей станции сдал дежурному. Я плакал ужасно, раскаивался. «Ну теперь-то не сбежишь? Иди домой, мать-то ждет». И отпустили меня. Я пошел и по дороге зашел на базар, и там мне один козленок понравился - беленький, с черным пятнышком, такой кудрявенький. А у меня еще денег осталось четыре рубля, и я отдаю их за козленка. Прихожу домой с козленком. Тут слезы, ор. Мать не знает чего делать - бить или целовать.
Под следствием
Меня в школу потащили, я же полгода не учился. Меня допрашивает директор, я ему правду рассказываю: про КПО (кролиководческую подпольную организацию), список свой показываю. Ну, оставили меня в покое, стал я учиться.
Но потом выяснилось, что директор показал мой список в милиции. Там пошли по списку, нашли дважды Героя Советского Союза, допросили, а он ни сном ни духом.
А тут отец, видя, что я хожу как побитый, говорит: «Ну ладно, пойдем, куплю тебе кроликов». Я обрадовался - наконец-то меня стали понимать. Пошли, проходим мимо милиции, стоит майор, спрашивает: «Этот?» «Этот» - говорит отец, и меня заводят. Я тогда сильно на отца обиделся. Он, оказывается, обещал майору, что приведет меня, но, зная, что добровольно я в милицию не пойду, заманил меня кроликами.
Начинается допрос, меня спрашивают: это не ваша организация из ресторана деньги таскает? Намазывают смолой руки и таскают. Я так перепугался: это что же мне шьют! Нет-нет, говорю, это не мы. «Ну, тогда рассказывай, где ваш штаб?» Я начинаю плести, что он за водокачкой, в подземных ходах. Такое им насочинял! Следователи задумались. Ну, выйди, говорят, на крыльцо, подожди, а мы тут с твоим отцом потолкуем.
Вышел, плачу - предал меня отец. Сейчас, думаю, махну через забор и больше не вернусь домой. Раньше жалко было отца и мать, теперь никого не жалко. Только собирался ноги унести - отец с майором выходят. Садись, говорят, в мотоцикл, поедем твое КПО смотреть. Ну, тут я совсем разревелся и признался, что все придумал. Убеждаю, что на благо родины хотел постараться, мясо бы сдавал. Майор расчувствовался: «Ну, чудак-человек, иди домой. Будешь настоящим коммунистом…»
Но вся школа узнала о моих фантазиях, и меня затравили как зайца. Я не выдержал. Хотя кроликов отец мне все-таки купил. Зимой я им грелки таскал.
На другой год меня отдали в интернат, в Донецк, и закончилась моя вольная жизнь. В интернате все подавляет подростковая толпа, и попробуй не впишись в нее - будешь белой вороной. Вот я и был белой вороной. Меня спасало то, что когда все ребята ложились спать, я им рассказывал истории, сказки, все что угодно. Я мог рассказывать бесконечно, и они это ценили. Меня как радио включали: «Ну давай, рассказывай…»
Талант
Я хотел в лесники идти. Но отец решил реализовать на мне то, что у него не получилось. И после художественной школы насильно отдал меня в художественное училище. Так и сказал: «Закончишь училище, а потом иди в лесники». И я со слезами там учился. Закончил училище, академию и до сих пор не знаю, хорошо это или плохо. Я строил памятники по всей стране, обелиски, мне говорили, что у меня талант. Были деньги, и часто немалые по тем временам, но радости никакой не было.
И только занимаясь с детьми, я нашел эту радость. И понял, что такое талант. Это дар Божий, который мы, родители и учителя, обязаны вызвать к жизни. Но если детей окружают штампы и если дети к ним восприимчивы, то дар пропадает втуне.
Главное - не должно быть никаких эпитетов: талантливый, способный, гениальный. Если ребенок действительно старался, то так и сказать: ты хорошо потрудился, молодец. Надо приучать его не бросать работу на полпути, а завершать начатое. Терпеть неудачи. Не первенствовать над ровесниками, а всерьез трудиться.
Воспитать у ребенка ответственность за то, что ему дано от Бога, можно только через серьезное отношение к его творчеству. Детские работы не должны валяться где попало, а тем более выбрасываться.
И еще: чтобы дар Божий раскрылся, нужно время. Многие родители хотят поскорее из ребенка вундеркинда сделать. И дергают детей в одну школу, в другую, к одним репетиторам, к другим. И везде его торопят. А все эти «быстрей-быстрей» - это как ветер сиверко, от которого ребенок стынет и душа его опустошается. Когда ребенок творит, он должен чувствовать себя как на цветущем лугу под солнцем.
I . Воскресная школа: И всё вокруг оживает…
Фрагмент рассказ отца Димитрия в НИИ художественного образования, записанный на диктофон для газеты «Первое сентября» В.М.Букатовым
[
2002:]
Казалось бы, Московский институт художественного образования повидал на своем веку достаточно мэтров: и Кабалевского, и Неменского, и Ролана Быкова… Но недавнее выступление отца Димитрия на очередном заседании Ученого совета сделал лица «заседающих» какими-то особенными – ясными и светлыми. Да и не выступление это было, а тихий, неспешный и очень безыскусный рассказ.
Отец Димитрий
, по своей мирской профессии, художник-мозаист. Он уверен, что духовное воспитание необходимо совмещать с живыми делами. К нему приходят дети самых разных возрастов: и совсем малыши, и подростки – и остаются надолго, увлеченные художеством – рисунком, мозаикой. Главное, считает отец Дмитрий, воспитывать ребенка так, чтобы тщеславия не было.
Я думаю, что если просто один только Закон Божий преподавать – это не всем детям дано сразу воспринять. А вот если наряду с какими-то живыми делами, с помощью художества, каких-то подсказок, – тогда и восприятие Закона Божьего становится живым. Мне интересно практической мозаикой заниматься, ее-то я и использую, занимаясь с детьми.
Важный момент – нельзя проводить Закон Божий стандартно, как обычный урок. Почему? Потому что если дети поймут, что Закон Божий – это то же самое, что урок, очень скоро интерес у многих детей погаснет.
Знаете какую задачу поставил наш настоятель? Не надо, чтобы Закон Божий от зубов отскакивал. Надо чтобы ребенок без храма жизни себе не мыслил. Чтобы все лучшие минуты жизни у него были связаны с храмом.
Когда вижу, что мальчишки без дела по улице шляются, – обидно делается. Куда бы я ни приехал (а мне пришлось много где поработать) – сразу собирал ребят. Привозил нужные материалы, краски из Москвы, и мы перво-наперво рисовать начинали. Потом росписи, мозаики…
Представляете: глухая деревня, Чувашия, кругом запустение. И вот мы с детьми постепенно росписями и мозаиками украшаем почту, библиотеку, школу – и все оживает.
Ответов неправильных не бывает
Когда я делаю мозаику для храма или монастыря, то обязательно перед работой читаю молитву. И я, и мои ученики, которые мне помогают.
Вот у меня ученик есть, уже десять лет как мне помогает. Сам он из Киева и художеству нигде не учился. Очень способный. Я научил его только главному – что без молитвы у него никогда ничего не получится, хоть десять академий художеств закончи.
С чего мы начинаем наши занятия? С акафиста. Дети полюбили акафист на русском языке.
Потом молимся все. Потом я читаю Евангелие, а дети сами с церковно-славянского переводят (опыт такой у них есть – уже три года ко мне ходят). Вначале я читал целую главу Евангелия. Но ведь и сам чему-то учишься – теперь читаю две строчки или даже одну. А они разжевывают ее, пережевывают, впитывают. Думают, как приложить это к жизни, – вот что главное в Евангелии. Смысл этого чтения в том, чтобы каждый понял, что это та книга, без которой он жить не сможет.
Мозаика, выполненная учениками диакона о. Димитрия
С повторением материала всегда проблема, тем более – Закон Божий! Время от времени мы устраиваем повторение, которое проходит так. Передо мной два-три листа напечатанных вопросов по Закону Божьему. Я пальцем в какой попал – тот и говорю. Они мне отвечают. И не боятся. Почему? Потому что ответов неправильных не бывает.
Вот яблочко, в него надо попасть, а ребенок своим ответом не попадает. Зато он попадает куда-то рядом. Но ведь рядом – это же все равно вперед, а не назад! Плохих ответов в принципе не бывает. Это было для меня открытием.
Труднее, но интереснее же!
На занятиях я ищу новые формы. У меня нет однообразия. Не потому что я такой разнообразный, а потому что сама жизнь заставляет использовать разные формы.
Например, Дмитрий Сергеевич у нас есть – преподает юношам историю Церкви. Я говорю ему: «Давай приходи на мои занятия минут на десять, расскажешь детям историю Церкви, а я пока краски потру». Он говорит: «На десять – это труднее, чем на 45».
Мозаика, выполненная учениками диакона о. Димитрия
Согласен, что труднее, но это же интересно! Мы же ищем такие формы работы, чтобы ребенок без храма себе жизни не мыслил. Для этого мы и кур завели. Наше хозяйство – 60 разных куриных пород, со всего света. Это зверинец наш. У детей там дежурство – по 2–3 часа вкалывают.
А еще у нас есть огород и цветник…
Только бы это не стало для детей самоцелью. Вот в чем опасность. Хотя такая опасность таится во всем, чем бы ни занимался.
Хвалой я пользуюсь очень осторожно
Был такой случай. Мои ученики в одном монастыре мозаику и иконы делали, настоящие причем. Владыка хотел, чтобы всю церковь изнутри дети сделали сами.
И вот однажды мы повезли владыке на день ангела мозаичную икону «Спас Нерукотворный». Ребенок сделал икону. Владыка – сам художник, архитектор – высоко оценил ее.
Вот едем обратно. А мальчик важный сидит, нос кверху – он уже художник, маэстро! И я понял, что здесь ошибка была с моей стороны грубейшая. Дети делали иконы, но духовно, молитвенно они не были к этому готовы.
И после этого уже никогда у меня дети икон не делают. Мозаичные натюрморты для храма, сюжеты из Ветхого завета – пожалуйста. А Новый Завет уже не трогаем: нельзя – это икона. До икон духовно дорасти надо.
И есть у нас другой мальчик. Пришел закомплексованный совершенно, всего боялся. Его было затуркали. Знаете, когда птица больная, все ее клюют. А потом он чудесный рисунок сделал, и я его очень похвалил. (Хвалой я пользуюсь очень осторожно. Хвалю людей вот таких вот, закомплексованных.) И с тех пор кличка Маэстро к нему прилепилась. Когда он приходит к нам, он – «маэстро». Так он просто ожил у нас.
Важно, чтобы тщеславие погасилось
Есть у меня дети, которые хотят быть художниками. Есть и такие, кто хочет стать иконописцем. Я с ними занимаюсь дополнительно, задания на дом даю.
Главное – воспитывать ребенка так, чтобы тщеславия не было. Мы этого стараемся достичь. По совету нашего наставника, мы теперь не подписываем работы, когда принимаем участие в выставках. Раньше пописывали: Лена, Маша и так далее. А сейчас пишем только названия работ, потому что и так видно, что они детские.
Как это сработало?
Есть парень, очень развитый, сейчас он в какой-то престижной школе учится. Он у меня учился три года, с четырех лет. У него на одну из выставок было отобрано семь работ. И вот он приходит на выставку: «Мама, а моих работ здесь нет!» Мама у меня спрашивает: «Как же так? Почему его работ нет?» А его же товарищи ему подсказывают: «А вот эта – не твоя ли работа?» – «Моя». Три своих работы он нашел (из семи!) и маме показал. И ходил радостный и счастливый.
А если бы работы были подписаны? И это моя работа, и это – аж семь штук! А у соседа – всего три (или целых восемь)… Каким бы он вышел с выставки? Надутым, как индюк, или уязвленным. Что хуже – не знаю. Все одно – гордыня.
Запись с диктофона Вячеслава БУКАТОВА
◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊
В 2011 году диаконом Димитрием Котовым была закончена
мозаичная икона Пресвятой Богородицы-Владимирской, переданная
в храм Смоленской иконы Божией Матери в Старой Юже (Ивановская обл.)
II . « И произошло чудо »
Рассказ Виктора Васина,
алтарника храма Спаса Нерукотворного
в Котове, о первых шагах
педагогической деятельности отца Димитрия
в Лобненской коррекционной школе
(Моск. обл
.)
Записано на диктофон Андреем Кульбой в 2005 г.
(из архивных материалов газеты «Класное руководство и воспитание школьников»)
Год назад вместе с другим алтарником нашего храма я сопровождал диакона Дмитрия Котова в его первой поездке в Лобненскую коррекционную школу.
Когда мы подъехали к старому двухэтажному кирпичному зданию, на пороге у дверей курила группа подростков лет 12–13-ти. Среди них и девочки. Появление отца диакона в облачении их ничуть не смутило. Кто-то из ребят развязно крикнул:
– Что вам здесь надо?
– К вам идем, мир несем, – ответил отец Димитрий.
Пока мы искали кабинет директора, из дверей классов высовывались озадаченные головы. «Ну и крутые», – неслось вдогонку. Похоже, ребята были готовы увидеть все, что угодно, но только не это: по коридорам их школы ходил пожилой бородатый мужчина, одетый в длинное черное платье.
Втот раз мы смогли договориться с завучем школы о будущих занятиях. А среди прихожан нашего храма собрали деньги для закупки огромного количества красок, кистей и бумаги для этих занятий. А на каникулах, по разрешению директора, настоятель нашего храма протоиерей Алексий освятил школу.
По окончании каникул пришло время начинать занятия с детьми.
В спортзале по всей длине и ширине были расстелены рулоны обоев белой стороной кверху. Для каждого из 27 пришедших ребят было отмерено по одному метру бумаги. Каждому выдали полный набор гуаши, кисти. Присутствующие при этом учителя тоже захотели рисовать и тоже получили все необходимое.
Но это было потом. А вначале дети выстроились вдоль большой стены, на фоне которой казались совсем маленькими и беззащитными. Было объявлено, что все будут рисовать, но ребята еще толком ничего не понимали.
Наступила тишина. Все дети смотрели на отца диакона, а он на них…
Детский мир – сказочный мир. А в жизни этих ребят как раз сказок и не хватает. Отец Димитрий начал с того, что посадил всех – чубастых, вихрастых, взъерошенных, с косичками и без косичек – вокруг себя и начал рассказывать сказку. Все мальчишки и девчонки шумно дополняли рассказ, спорили, топали от смеха ногами, хлопали в ладоши.
А в конце сказки, когда ребята немного успокоились, отец Димитрий предложил им нарисовать, кто как сможет, о чем была сказка. Дети, толкаясь и обгоняя друг друга, побежали к своим местам.
Отец Димитрий остановил их вопросом: «Дети, а можем ли мы какое-либо доброе дело сделать без молитвы?» Ребята задумались. «Нет», – ответил за них он. «А что такое молитва?» – спросил кто-то из учеников. «Вот давайте об этом и поговорим, а потом и помолимся», – был ответ. – Но перед молитвой надо перекреститься. Кто из вас умеет креститься и что это значит?» В ответ молчание. Даже учителя смущенно отворачивались, не зная, что сказать.
Отец Димитрий вышел на середину зала и трижды медленно осенил себя крестным знамением. И рассказывал о том, что крестное знамение дает нам великую силу отгонять и побеждать зло и творить добро. «Теперь давайте попробуем перекреститься все вместе», – предложил он.
И произошло чудо. Все педагоги и все ученики, больные и не очень больные, задиристые и смирные, постарше и помладше, глядя на отца диакона, одновременно перекрестились.
Дети не кривлялись , не ехидничали, не стеснялись друг друга и старших. Они первый раз в жизни перекрестились. Кто как мог. Кто левой рукой, кто слева направо, кто вообще как-то непонятно. Но не это главное – креститься они еще научатся. Главное, все очень старались.
После этого спокойно, не суетясь, разошлись каждый к отведенному ему месту, и – кто сидя, кто лежа – стали сосредоточенно рисовать.
Преподаватели – в основном, пожилые женщины – забыли про свой возраст и положение и на время тоже стали детьми. Они, как и их ученики, – одни на корточках, другие – сидя прямо на полу – пыхтели над своими рисунками, озадаченно почесывались, покрякивали, искренне переживая, как бы их творчество не оказалось хуже, чем у ребят.
Отец Димитрий ходил между ребятами, подсказывая, как рисовать. Поднятые руки тянулись к нему со всех сторон. «Ко мне подойдите, мне помогите».
Тогда отец диакон сказал: «А знаете ли, ребята, почему вам так трудно дается учеба?». И сам же ответил: «Потому что делаете это без молитвы». Сказал и тут же запел молитву своим красивым зычным голосом: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». А потом, обращаясь ко всем, попросил: «Подпевайте мне: Пресвятая Богородице, спаси нас».
И все дети, и взрослые подхватили молитву. Вначале она звучала неуверенно, еле слышно. Отец Димитрий продолжал просить всех: «Помогите мне, одному ведь очень трудно взывать ко Господу о помощи». И вот звонкие ребячьи голоса от всей души стали помогать ему, чтобы Иисус Христос услышал их мольбы о спасении.
Молитва стала слышна уже по всей школе. Проходившие мимо ребята старших классов ошалело заглядывали в дверь, не понимая, что происходит. Откуда молитва? Почему измазанные в краске преподаватели сидят на полу? Все происходящее было ну очень странно и интересно. И ребячье любопытство не выдерживало. Старшие стали просить, чтобы и им тоже дали порисовать. Но мест уже не было. А ученики все подходили и подходили. Пришедшие ранее ребята стали тесниться, делясь с вновь прибывшими своим местом и красками.
Так, под пение молитвы и прошло первое занятие, длившееся, вместо запланированных 40 минут, около двух часов.
Тут все увидели, кто есть кто. Педагоги по-новому, через рисунки, открыли для себя своих питомцев, а те, в свою очередь, узнали в них таких же детей, как и они.
Рисунки получились у всех очень разные, в основном, с сочными, контрастными цветами с преобладанием светлых тонов. Лишь у одного мальчика весь листок был закрашен темно-коричневой краской с маленькими, желтого цвета, пятнышками. Так он воспринимал мир.
Это был ребенок лет девяти, о котором учителя еще в начале занятия предупредили нас. Он постоянно ворует все, что попадает под руку. Из-за этой болезни родители мальчика отказались от него.
Этот щуплый, с загнанным взглядом, подросток тоже, как другие дети, вместе с отцом Димитрием выходил на середину зала и просил своего святого, Пресвятую Богородицу о помощи, о спасении. Да, конечно, он делал это еще не совсем осознанно, но все же один маленький шаг к спасению был сделан.
И еще за все время занятий он ни у кого из ребят ничего не взял, хотя в общей суматохе сделать это было нетрудно…
Подготовлено к печати Андреем КУЛЬБОЙ
Мозаичные работы детей украшают Николо-Сольбинский женский монастырь в Ярославской области.
В 2009 году в монастыре открылась выставка мозаичных работ, созданных совместными трудами воспитанников воскресной школы при долгопрудненских храмах Спаса Нерукотворного и Покрова Пресвятой Богородицы, коррекционной школы г. Лобни и детского приюта при Николо-Сольбинском монастыре. На постоянно действующей выставке представлено более 300 работ, повествующих о сотворении Мира.
Изготовление мозаики – процесс трудоемкий, занимающий много времени (не менее полугода). Вначале делается живописный картон, потом изготовляются мозаики и крепятся на стену.
◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊
III
.
Лекторий миссионерской службы Свято-Троицкой Сергиевой Лавры
Диакон Димитрий Котов: Удивительное рядом
[видеолекция // ОБИТЕЛЬ // 2011 // 1:40:50]
«Духовно-Просветительский Центр Свято-Троицкой Сергиевой Лавры» : http://www.lavra.tv/
◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊=◊ у вас самих , а что нет. Наверняка ваш бесхитростный рассказ рано или поздно, но обязательно пригодится кому-нибудь из учителей, заглядывающих на наш сайт…
Вячеслав Букатов
Дети рисуют книги
21 августа в Духовно-просветительский центр Кинешемской епархии пришла посылка из г. Долгопрудный (прихода храма Покрова Пресвятой Богородицы) с книгами «Коты, цветы и бабочки», «Псалтирь для детей» и «Святой князь Владимир - креститель Руси». В книгах также находятся диски с аудиозаписями духовных песнопений и «шедеврами» живого детского творчества. Эти книги и диски мы непременно будем в дальнейшем использовать для работы по эстетическому и духовно-нравственному воспитанию детей.
Составитель книг диакон Дмитрий Котов вложил душу и сердце в создание этих книг.
«Диск – душа этой книги. Поставьте диск, который находится в конце книги. Что услышите? – Дети читают рассказы и стихи, которые они сочинили, а дети-композиторы написали музыку к этим рассказам и стихам и сами ее исполняют.»
Желающие могут ознакомиться с книгам в нашем Духовно-просветительском центре.
В посылке мы также обнаружили два послания, предназначенные для педагогов, работающих с детьми:
Послания педагогам воскресных
школ и всем школам, где ведется творческая работа с детьми.
Братья и сестры, уважаемые коллеги!
Перед вами – уникальные книги, придуманные и подготовленные известным педагогом и художником, дьяконом Димитрием Котовым. Эти книги, с одной стороны, итог его более чем двадцатилетнего творческого и педагогического опыта, с другой стороны – это самостоятельный и уникальный творческий проект.
Отец Дмитрий – художник-мозаичист, создающий иконы в технике византийской мозаики. Но собственное творчество в его жизни всегда соседствовало с преподаванием, с живой проповедью православия и обучения творчеству, точнее – раскрытию творческого начала в каждом ребенке.
Давно уже в преподавании искусств детям педагоги разделились на две школы, определили два разных подхода к детском творчеству. Одни воспринимают детское творчество не более как низшую ступеньку в обучении искусству, другие – как уникальное явление в искусстве. Это относится ко всем видам детского творчества, но в первую очередь к творчеству изобразительному.
И та, и другая концепция имеют под собой твердые основания. Конечно, дети не имеют ни навыков рисунка и живописи, не владеют приемами и техникой, не знают законов изображения и, чтобы всему этому научиться, должны пройти долгую и трудную школу. Моцарты рождаются раз в сто, двести, триста лет. Зато велик соблазн сотворить миф об очередном маленьком гении и искалечить зарождающийся талант.
Но весьма основательна и другая точка зрения на детское творчество. Она говорит о том, что художниками не только становятся, но и рождаются, она говорит об уникальности творческого опыта почти каждого ребенка. Потому что ребенок имеет детское преимущество, детский дар свежего, первозданного восприятия мира, которое и есть художественное восприятие. «Нам свежесть чувств и мыслей простоту терять не то ль, что живописцу – зренье…» – писала Анна Андреевна Ахматова. То, что поэт должен всю жизнь удерживать и освежать, чтобы оставаться поэтом, ребенок имеет изначально и даром. Дело педагога – увидеть, открыть, дать ребенку минимум средств, ободрить, направить немного и – явить миру. В этом случае детские произведения рассматриваются нами не как неумелые попытки, ученические пробы, не имеющие собственной ценности, но как настоящие и самоценные ПРОИЗВЕДЕНИЯ ИСКУССТВА.
Отец Дмитрий мастер раскрывать и являть, в этом его талант, его радость, его мастерство. Он учит детей рисовать, раскрывая их зрение и художественную чуткость, то, что вслед за Пришвиным педагоги З.Н. Новлянская и А.А. Мелик-Пашаев называют родственным вниманием к миру и считают основой художественного воспитания. А за родственным вниманием не может не прийти любовь. Любовь же и есть суть православной нашей веры.
И тут смыкаются две стези педагогической деятельности отца Димитрия. Смыкаются не формально и арифметически, как это часто случается в наших воскресных школах (чтобы дети послушали что-то из Закона Божия и не заскучали, дайте им еще порисовать, склеить, может, песенку спеть), а органично и нераздельно. Ведь так это и заложено в Божьем замысле о мире и человеке – мир прекрасен, а красота мира – свидетельство Божественной любви. Настоящий художник, открывая наше сердце к красоте, открывает его к Богу. Настоящий педагог, воспитывая родственное внимание, открывает сердце к Божественным Законам бытия. И перед нами появляются высшей пробы произведения – сплав детской веры, к которой призывал нас Господь и детского зрения, которое и есть талант.
Эти произведения перед вами и расскажут сами о себе и за себя. И единственное условие и просьба дарителей – сделать так, чтобы, подаренные вам, они не пылились на полках, а стали подспорьем в вашем педагогическом труде: послужили иллюстрациями к урокам Православия, образцами и пособиями для уроков искусства, опытом для его преподавания, поводом для серьезных педагогических размышлений.
С пожеланием счастья и радости от встречи с этими книгами, отцом Дмитрием и его талантливыми учениками.
Директор православной школы «Образ»
Смирнова Татьяна Юрьевна,
имеющая честь и счастье именовать себя другом отца Димитрия Котова и его единомышленницей
В области педагогики детского творчества.
Обращаемся к нашим единомышленникам, тем, кто родился педагогом, и не устают сеять и сеять прекрасное и доброе в детские души, не смотря ни на что. Потому что они не могут этого не делать. Географически мы разбросаны по всей нашей необъятной земле, но духовно мы близки, потому что делаем одно дело, прививая детям вкус к единому на потребу в разных формах. Если крестьянин любит землю, холит, удобряет, всячески ухаживает за ней, то ему не будет стоить особых усилий передать эту любовь своим детям. Если педагог любит живопись или поэзию, он может привить вкус к слову, цвету, линии, образу и т.д. Наши издания не коммерция. Один из главных двигателей этих проектов – любовь к детскому творчеству. Представленные книги высоко оценены большими мастерами: Народным художником Юдиным Георгием Николаевичем; профессором Диодоровым Борисом Аркадьевичем; Доктором психологических наук, профессором Мелик-Пашаевым Александром Александровичем; профессором-искусствоведом Фоминой Натальей Николаевной и другими художниками-иллюстраторами и искусствоведами.
Надеемся, что книги, которые мы вам высылаем, станут серьезным подспорьем и руководством в творческой работе с детьми. Многие педагоги общеобразовательных и художественных школ пользуются нашими изданиями как методическими пособиями. Одна из педагогов говорила, что она на каждом занятии использует тот или иной разворот книг, как образец подлинного искусства, отталкиваясь от которого малые дети, с которыми она занимается, создают свои вариации образов и слов, т.е. эти книги могут быть восприняты как руководство к действию. Мы ждем от вас диалога, потому что делаем одно дело, исповедуем одну веру и неравнодушны к тому, какой информацией насыщаются души наших детей сегодня.
Мозаику не передашь фотографией - потому что каждый ракурс другой. Игра золота, цвета, поворот камешков...
Храм Спаса Нерукотворного - на высоком береговом откосе. В XIX веке так и называли - Спас за Клязьмой. Вид отсюда на десяток километров. На переднем плане - рыбак над лункой, широкая тропинка на заснеженном поле реки. Напротив светится окнами остров.
Там живут отставные капитаны речного флота, - говорит Дима, мой провожатый. - А вон, видишь, домик. С дымком из трубы, - показывает он за церковную ограду. - Это и есть наша воскресная школа. На следующий год обещают, правда, перевести в другое, кирпичное, здание.
В советское время в разоренной церкви чего только не было: от мыловарни до типографии. Храм, история которого восходит к середине XVII века, начали восстанавливать в 1991 году. А недавно на его стенах появились мозаичные иконы. «Спас Нерукотворный». «Троица». «Божия Матерь». «Преподобный Серафим». «Царь-страстотерпец» - его четырехметровую полуторатонную икону устанавливали с помощью подъемного крана.
Проверка на смирение
Около воскресной школы несколько детей дошкольного возраста облепили вольеры с курами и кроликами.
Внутри домика длинные лавки вдоль столов. Русская печка, расписанная детьми. На печке уложена мозаика, над ней работает в свободное время молодой алтарник. Один из столов занят большой иконой Божией Матери - она делается для Княгинина монастыря во Владимире.
Повсюду камешки разных цветов и размеров, кусочки смальты - лазурной, светло-зеленой, коричневой. На ящичках подписи: «Белый», «Охра», «Зеленый», «Голубой»… И в каждом - множество оттенков. Под лавкой молотки со специальными напайками и маленькая наковаленка - на ней и бьют смальту.
Нужно отколоть строго такой кусочек, который ляжет в мозаику. Поэтому даже у взрослых поначалу руки в бинтах. То и дело по пальцам попадают, - рассказывает Дима, обе дочери которого пытались заниматься здесь мозаикой.
- По пальцам, говорите? - с интересом переспрашивает женщина, вошедшая в дверь сразу за нами. - Вот что нам предстоит!
Оказалось, прихожанка Ксения с шестилетней дочкой Анной только начали свою мозаику. Три дня рисовали рысь и удода. А началась их работа с того дня, когда руководитель занятий - диакон Дмитрий Котов - принес альбом византийской мозаики, и каждый выбрал себе животное или птицу.
Нарисовали рысь на огромном листе, - рассказывает Ксения. - Отец Дмитрий говорит: «Нет, мне не нравится. Она не изящная…» Нарисовали по-другому. «Нет, пятна должны иметь определенную форму. И хорошо бы, она смотрела назад». - «На марке она вперед смотрит...» - «Нет, пусть она развернется…» И действительно, сам взял, буквально одну линию ей пририсовал - и она развернулась.
А еще у нашей рыси на ушах были такие мохнушки. «Нет, - говорит, - из камня это не сделаешь. И шея какая-то не та. Вырезай голову!» - «Как?!» - «Голову отрезать!..»
Хорошо, Аня у меня ребенок терпеливый. Ей говорят переделать, она идет - тюк-тюк-тюк - переделала…
Так одна мозаика - на год работы, - говорит Дима…
Тут в дверь врывается терпеливая Анечка: - Мама, курица яйцо снесла! Только что! Оно теплое!
Куда после смерти идут души не очень злых
Местный диакон - отец Дмитрий Котов - по образованию искусствовед и художник-мозаичист. Окончил Академию художеств в Санкт-Петербурге. «Мне довелось в первом монашеском храме на Руси - Благовещенском, что в Дальних пещерах в Киево-Печерской лавре, - иконостас делать, - рассказывал он мне после занятий. - Дело в том, что в пещерном храме, основанном Феодосием Печерским, очень сырые стены, и обычные иконы быстро портятся. Решили сделать мозаику. Отец Зенон меня туда сосватал…»
Но о мозаике мы говорим потом, а сейчас - молитва и учеба. Сегодня занятия только с дошкольниками - от трех с половиной лет. Молимся. Читаем половину акафиста «Слава Богу за все». И начинается урок. Не так, как это часто бывает: учитель вещает, ученики внимают. Все вкруг стола. Отец Дмитрий, большой, с пышной светлой бородой, - во главе. Даже как будто парит над столом: задает вопросы, комментирует ответы, смеется, бурно жестикулирует, при этом умудряется одновременно разговаривать с каждым. Но основное рассказывают дети.
Речь о Родительской субботе.
- Что происходит с душой человека после того, как он умер? - спрашивает отец Дмитрий. - Кто знает?
- Души очень злых людей идут к дьяволу, - говорит Устинья, серьезная девчушка четырех лет. - А души не очень злых…
- Да-да, очень интересно, куда же идут души не очень злых? - удивляется такому повороту учитель.
- Тоже к дьяволу. А души очень добрых идут к Богу…
«Ночные яблоки, наверное, вкуснее?»
«Книжку мы издаем, - рассказывает отец Дмитрий после обсуждения посмертных маршрутов. - Дети сами нарисовали и сами рассказы написали». Он показывает всем большие цветные фотографии рисунков.
Золотой кулич со свечой, обведенный толстым черным контуром. «Черный - это напоминание о посте, - объясняет отец Дмитрий. - Но весь рисунок какой радостный, а? Солнечный! Золотой желтый фон с красной скатертью, с зелеными листьями и сережками распустившейся вербы. Кулич – величественный, как храм. Работа монументальная! Не каждый художник смог бы сказать о Пасхе так много, как ребенок».
На другом рисунке - девочка с яблоком и жираф. «Отвергнутая жертва. Она ему яблоко протянула, а он понюхал и ушел».
А вот буйвол. «Митя выбрал его в коллекции марок. Рисовал, конечно, по-своему. Но буйвол все-таки животное несколько агрессивное, и, когда Митя его нарисовал, мы с ним поняли, что эту агрессивность надо как-то укротить. Митя сам нашел неожиданное решение - взял и посадил на буйвола пару попугаев. Попугаи получились большие, и буйвол сразу как-то присмирел и перестал казаться опасным….»
Самый счастливый рисунок назывался так: «Яблоки под луной. Ночные яблоки, наверное, вкуснее?»
Потом дети сочиняли сказки. Отец Дмитрий давал завязку и просил продолжить. «Дети пусть рассказывают, а взрослые записывайте - при этом от себя не вставляйте ни одного слова».
Вот что сочинила, например, Устя:
«Жили журавлик, уточка и дрофа на крыше в деревне. И журавлик полетел на юг. Уточка тоже полетела. А дрофа пешком пошла. Потом на кораблике поплыла и приплыла на юг. А журавлик и уточка хвастались по дороге, кто лучше летает, и поссорились. А дрофа была добрая и мирная. Она не умела летать, но Господь ей дал доброту. И она первая на юг попала».
Живой плоский мир
После Закона Божиего обычно проходят занятия мозаикой. Часа по три. В субботу и дополнительно в четверг. Дети к рисунку подбирают камешки. Самых разных цветов мрамор и другие камни со всего мира, от которых ребята откалывают кусочки для своих мозаик, дает расположенный рядом камнеобрабатывающий комбинат. А смальту в России сейчас не производят. Приходится использовать итальянскую - очень дорогую.
Отец Дмитрий рассказывает:
- У мозаичиста плоскостное мышление. Стенка, все распластано. Мера условности очень серьезная. Есть намек на объем - один-два ряда полутени, и все. Другое дело, что в эту плоскость вводится очень много цветов. В Киевской Софии я насчитал 16-18 оттенков золота. И потом, ведь каждый камешек имеет свой поворот. Ни один камень нельзя положить ровно. Мозаику не передашь фотографией во всей полноте. Живопись мастера передают, иконопись. А мозаику невозможно, потому что игра цвета, золота, поворот камешков… Это очень живое искусство. Непосредственное.
- С каких лет начинают ребята заниматься мозаикой?
Отец Дмитрий показывает обложку одного из календарей с работами учеников школы.
- Вот мальчик в четыре года делал. Смотрите, какая живая кладка. У детей наитие, как у древних. Мы, конечно, им технику показываем, но многие элементы мозаики - например, «вкрапления» и «горизонтали» - они все равно по-своему делают.
- А у вас дети только вашего прихода?
- Нет, есть и из других храмов. И из другого города - из Лобни.
- А почему в подписях к работам только имена и возраст?
- Чтобы человек не драл нос. Это ведь наше общее дело.
Собирается «Сотворение мира» на стенах трапезной на втором этаже Спасского храма - вокруг мозаичной иконы Божией Матери, подаренной художниками Свято-Тихоновского института.
Дети не должны иконы делать. Это все равно что новоначального монаха поставить епископом. Икона - это «богословие в красках». А детям богословствовать рано. Хотя молиться они могут иногда лучше взрослых, - отвечает отец Дмитрий на мой последний вопрос. - Ребят надо развивать: учить композиции, рисунку. Вкус прививать. Способность видеть красоту. Есть ребята, которые у меня занимались, а теперь стали настоящими художниками - один в 24 года уже храмы расписывает. Но и здесь, в школе, если что-то у них получается - сначала попадает в календарь, а потом монтируется в стену. Навсегда.
Андрей КУЛЬБА
Фото Вячеслава ЛАГУТКИНА
