Миф предшествовал науке. В современном понимании миф – исконно символичный язык описания, который не следует рассматривать как продукт и аппарат обмана, суеверия и т.д. (что, например, уже обсудил А.Ф. Лосев). Миф – это древнейшая форма творческого упорядочения и даже познания реальности, в связи с чем можно говорить о существовании «мифологического мышления», в рамках и терминах которого человек издревле классифицировал, моделировал и интерпретировал самого себя, социум, природу и весь зримый и умопостигаемый мир.
Мифу присуща своеобразная логика, в становлении которой ключевую роль играют коллективные представления, навязывающие себя личности. По словам французского этнолога Люсьена Леви-Брюля (1857-1939) эти представления становятся для личности предметом не рассуждения, а веры. Поскольку коллективные представления в первобытном обществе являются преобладающими, то «… в сознании первобытного человека почти нет места для вопросов «как?» или «почему?». Совокупность коллективных представлений, которыми он одержим и которые вызывают в нем аффекты такой силы, что мы ее и представить не можем, малосовместимы с бескорыстным созерцанием объектов, какое предполагается чисто интеллектуальным желанием знать их причину» (Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М..: Педагогика-Пресс, 1994. С. 20).
Итак, науке предшествовал миф. И более того, по мнению британского философа Карла Раймунда Поппера (1902-1994): «… Наука должна начинать с мифов и с критики мифов; начинать не с совокупности наблюдений и не с изобретения экспериментов, а с критического обсуждения мифов, магической техники и практики» (Поппер К.Р. Предположения и опровержения. Рост научного знания/ Феномен человека: Антология. М.: Высш. шк., 1993. С. 157).
Таким образом, человек на заре цивилизации не выделял себя из природы. Все, с чем он сталкивался, что его окружало, им одухотворялось. За каждым явлением или вещью стоял некий автономный дух, который действовал, проявлял себя не в соответствии с некими «жесткими» объективными законами, подчиняясь им, а представлял собой внешнюю «силу», с которой можно было вступать в диалог, заключать своего рода соглашения или договоры, просить ее о совершении неких желаемых событий, наконец, приносить этой «силе», духу, стихии жертвы, которые, в сущности, являются прообразом, архетипом современной взятки.
Американские востоковеды, исследуя духовный мир древнего человека, на примере Ближнего Востока, в частности, Египта, писали: «Древние люди, как и современные дикари, всегда рассматривали человека как часть общества, а общество – включенным в природу и зависящим от космических сил. Для них природа и человек не противостоят друг другу, а потому им и не должны соответствовать два различных способа познания… Природные явления постоянно мыслились в терминах человеческого опыта, а человеческий опыт – в терминах космических явлений… Фундаментальное различие в отношении современного и древнего человека к окружающему миру заключается в следующем: для современного человека мир явлений есть в первую очередь «Оно», для древнего – и также для примитивного человека – он есть «Ты»… Отношение между «Я» и «Ты» абсолютно своеобразно. Мы сможем лучше объяснить его исключительное качество, если сравним его с двумя другими видами познания: отношением между субъектом и объектом и тем отношением, которое возникает, когда я «понимаю» другое живое существо. Отношение «субъект – объект» является, конечно, основой всякого научного мышления. Только оно делает возможным существование научного знания. Второй вид познания – то необычайно непосредственное знание, которое мы приобретаем, «понимая» сталкивающееся с нами существо: его страх или, скажем, гнев. Между прочим, это тот вид знания, который мы имеем честь делить с животными. <…> Поскольку для первобытного человека мир явлений – это сталкивающееся с ним «Ты», он не ожидает обнаружить управляющий процессом универсальный закон. Он ищет целенаправленную волю, совершающую действие. Если река не разливается, она отказывается (курсив мой, – Ю.Е.) разливаться. По-видимому, река или боги разгневались на людей, зависящих от разлива. В лучшем случае боги хотят что-то сообщить людям. Тогда требуется произвести какие-то действия. Мы знаем, что, когда Тигр не разлился, царь Гудеа отправился спать в храм с тем, чтобы получить во сне сведения о причине засухи. В Египте, где ежегодные записи о высоте разлива Нила велись с самых ранних исторических времен, фараон тем не менее ежегодно преподносил Нилу дары в то время, когда он должен был разлиться. К этим жертвоприношениям добавлялся документ, и все вместе бросали в реку. В документе в форме приказания или договора были изложены обязательства Нила. <…> Мы объясняем, что определенные физиологические процессы вызывают смерть человека. Первобытный человек спрашивает: «Почему этот человек умер таким образом в этот момент?». Мы можем лишь сказать, что при данных обстоятельствах всегда наступает смерть. Он же, для того, чтобы объяснить явление, ищет причину столь же специфическую и индивидуальную, как и само явление. Событие не подвергается интеллектуальному анализу, оно переживается во всей своей сложности и индивидуальности, которым отвечают равным образом индивидуальные причины. Смерти кто-то пожелал . И поэтому вопрос опять-таки обращается от «почему» к «кто», а не к «как» (Франкфорт Г., Франкфорт Г.А., Уилсон Дж., Якобсен Т. В преддверии философии. М.: Наука, 1984. С. 25. Есть позднее переиздание: СПб.: Амфора, 2001).
Таким образом, миф обладал (и обладает по сей день, поскольку миф не умер) мощной объяснительной силой. Любое явление сводилось к тому, что именно так в данный момент ведут себя некие тайные силы, по отношению к которым возможны два способа включения их в «диалог»: 1) попытка угадать (выведать) их тайные замыслы, в чем, безусловно, уже присутствовало наблюдение , но была и магия; 2) попытка умолить их, уговорить действовать в интересах того или иного, так сказать, физического или юридического лица.
Уже в этом можно увидеть два аспекта, две стороны того, что называют мыследействием: 1) человек, познавший нечто, происходящее «здесь и сейчас», всегда устремлен в будущее, он хочет предугадывать события и явления; 2) полученное знание человек всегда пытался использовать активно , не как комментатор и интерпретатор событий, явлений, свойств, а как силу, влияющую на изменение окружающей среды (материальной, социальной, информационной, например, общественного мнения, моды и др.) в интересах того, кто ей обладает.
Тезис Френсиса Бэкона (1561-1626), английского естествоиспытателя и философа, «Знание – сила», следовало бы уточнить: английское слово power по-русски может означать не только «сила», но и «могущество», «власть». Для этого лучше всего обратиться к буквальному цитированию двух фрагментов текста Бэкона, которые послужили источниками этого афоризма.
«Ведь на земле, конечно, нет никакой иной силы , кроме науки и знания , которая бы могла утвердить верховную власть над духом и душами людей, над их мыслями и представлениями, над их волей и верой» (Бэкон Ф. О достоинстве и приумножении наук/ Сочинения в двух томах. Т.1. М.: Мысль, 1977. С. 135).
«Знание и могущество человека совпадают, ибо незнание причины затрудняет действие. Природа побеждается только подчинением ей» (Бэкон Ф. Афоризмы об истолковании природы и царстве человека/ Т.2. М.: Мысль, 1978. С. 12) (в обеих цитатах курсив мой, – Ю.Е.).
Таким образом, английское power – это то, что может не только изменять обстоятельства, но и приноровиться к ним, узнав, выведав все их скрытые особенности. Такое знание само по себе есть могущество (Knowledge itself is power!). Гётевский Фауст, например, используя магическое знание, изменил обстоятельства и получил власть над временем, вернул себе молодость, договорившись с дьяволом, а ученые XX века изменили обстоятельства, высвободив ядерную энергию, внутреннюю «силу атома», расширив тем самым власть над энергетическими ресурсами природы.
Еще раз вспомним тезис Поппера о критике мифа, порождающей науку. Вот, кстати, хороший пример, демонстрирующий довольно древнюю практику критического отношения к мифу:
«Диагор (тот, кому присвоили прозвище αθεος – безбожник) – приехал однажды в Самофракию, и там один его друг задал ему вопрос: «Вот ты считаешь, что боги пренебрегают людьми. Но разве ты не обратил внимания, как много [в храме] табличек с изображениями и с надписями, из которых следует, что они были пожертвованы по обету людьми, счастливо избежавшими гибели во время бури на море и благополучно прибывшими в гавань?» «Так-то оно так, – ответил Диагор, – только здесь нет изображений тех, чьи корабли буря потопила, и они сами погибли в море». Тот же Диагор в другой раз плыл на корабле, и началась сильная буря. Оробевшие и перепуганные пассажиры стали говорить, что эта беда приключилась с ними не иначе как оттого, что они согласились взять его на корабль. Тогда Диагор, показав им на множество других кораблей, терпящих то же бедствие, спросил, неужели они считают, что и в тех кораблях везут по Диагору. Стало быть, дело обстоит таким образом, что твоя участь, счастливая или несчастливая, нисколько не зависит от того, каков ты и как ты ведешь себя в жизни» (Цицерон. Философские трактаты. М.: Наука, 1985. С. 188).
Таким образом, зарождение сомнений в способности мифа «объяснять всё» возникает тогда, когда природа и ее стихии в представлении людей утрачивают статус «Ты» и превращаются в «Оно». Если с «Ты» можно вести диалог с обратной связью (т.е. когда человек располагает возможностью не только воспринимать природные явления, но и влиять на них, уговаривая, молясь, принося жертвы, угрожая и т.п.), то общение с «Оно» одностороннее, что уже подметил Диагор: буря не избирательно топит корабли, анализируя и сортируя их команды, располагая их характеристиками, а шансы избежать кораблекрушение не связаны с предварительными пожертвованиями.
Иными словами, миф, объясняя все, терпит фиаско на предсказаниях при условии, что «Оно» сохраняет свои свойства, не обращая внимания на мольбы, уговоры, жертвы и т.п., произносимые и приносимые субъектом «Я». По мнению многих философов и историков науки, в последующем человечество стало проходить «стадию религии» (о религии несколько подробнее ниже), перешедшую в «стадию науки», что отражено в схеме Джеймса Джорджа Фрэзера (1854-1941), английского религиоведа и этнолога («магия – религия – наука») («Золотая ветвь». М.: Изд-во полит. литер., 1984). Тем не менее эта схема, взятая в буквальном смысле как последовательность смены мировоззрения, картины мира, «не работает» даже в наше время.
«Сегодня мы по-прежнему существуем как бы в кипящей смеси из всех трех названных духовных комплексов, каждый из которых не прекращает попыток подорвать репутацию всех остальных, оспорить их законность в качестве фундамента нашей культуры» (Холтон Дж. Что такое «антинаука?»// Вопросы философии. 1992. № 2. С. 26-58).
Это согласуется с мнением упомянутого выше Леви-Брюля о том, что у человечества не существовало и не существует сейчас никаких двух автономных форм мышления, «пра-логической», якобы соответствующей исключительно эпохе возникновения мифов, и логической, которую можно было бы соотнести с началом зарождения науки. Есть просто «… различные мыслительные структуры, которые существуют в одном и том же обществе и часто, быть может, всегда в одном и том же сознании» (Леви-Брюль, с. 8). Иными словами, мифологическое мышление – пра-логическое (дологическое), но не алогическое. Его особенность заключается в игнорировании закона исключенного третьего (tertium non datur – третьего не дано), то есть в противоречии с этим законом формальной логики объекты могут быть одновременно самими собой и чем-то иным.
Таким образом, миф и после рождения науки (пока будем опираться на интуитивное, «школьное» представление о ней) в той или иной степени продолжает присутствовать в мировоззрении современных людей. Например, современный немецкий философ Курт Хюбнер рассматривает взаимоотношение мифа и науки в плане двуединства нашей культуры. (Хюбнер К. Истина мифа. М.: Республика, 1996).
Безусловно, наука (тем более современная наука), явившись базой техники, в которой реализуются научные предсказания (эта конструкция сделана на основании таких-то законов физики, химии и др.; поэтому она будет выполнять такие-то функции, если будет технически исправна) дала нам электронные средства связи, авиацию, синтетические материалы, атомную энергию. Без развитой высокотемпературной электрохимии человечество никогда бы не увидело элементарного (металлического) алюминия, хотя его соединения, входящие в состав глин и других алюмосиликатов, всегда были у людей, так сказать, под руками, когда они из той же глины лепили идолов и горшки. Миф этого дать не смог .
Однако в защиту мифа в настоящее время высказывались даже всемирно известные философы и методологи, например, Пол Фейерабенд (1924-1997), автор «анархистской теории познания»:
«Если мы действительно хотим понять природу, если мы хотим преобразовать окружающий нас физический мир, мы должны использовать все идеи, все методы, а не только небольшую избранную их часть. Утверждение же о том, что вне науки не существует познания (extra scientiam nulla salus), представляет собой не более, чем еще одну очень удобную басню. Первобытные племена имели более разработанные классификации животных и растений, чем современные научные зоология и ботаника; им были известны лекарства, эффективность которых изумляет медиков (в то же время фармацевтическая промышленность уже почувствовала здесь новый источник доходов); у них были средства влияния на соплеменников, которые наука длительное время считала несуществующими (колдовство), они решали сложные проблемы такими способами, которые до сих пор все еще не вполне понятны (сооружение пирамид, путешествия полинезийцев). В древнекаменном веке существовала высокоразвитая астрономия, пользовавшаяся международной известностью. Эта астрономия была как фактуально адекватной, так и эмоционально подходящей, ибо она решала и физические, и социальные проблемы (чего нельзя сказать о современной астрономии) и была проверена очень простыми и изобретательными способами (сложенные из камней обсерватории в Англии и на островах Тихого океана, астрономические школы в Полинезии)… Было осуществлено приручение животных, изобретен севооборот, благодаря устранению перекрестного оплодотворения выведены и очищены новые виды растений, сделаны химические изобретения… Во все времена человек смотрел на свое окружение широко раскрытыми глазами и старался понять его своим пытливым умом; во все времена он совершал удивительные открытия, из которых мы всегда можем почерпнуть интересные идеи» (Фейерабенд П. Против метода. Очерк анархистской теории познания. М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2007. С. 308).
Что же касается религии, то проблема ее взаимоотношений с наукой является и по сей день животрепещущей, обсуждаемой и не имеющей признаков окончательной разрешенности. История их взаимоотношений глубоко драматична, даже кровава и богата примерами радикальных и, казалось бы, необратимых исходов (об этом несколько подробней ниже).
«Однако ничто так не вводит в заблуждение, как наиболее распространенный способ толкования мифов по частям, основанный на молчаливом допущении, что древних волновали проблемы, очень схожие с нашими, и что их мифы представляют собой очаровательный, но незрелый способ их разрешения. В первой главе мы пытаемся показать, что такое допущение попросту игнорирует пропасть, разделяющую наш привычный способ мыслить, наши способы выражения от этих отдаленных цивилизаций, даже в тех случаях, когда человек стоит лицом к лицу с вечными проблемами: человек в природе, судьба, смерть… В последней главе мы описываем, как древние евреи свели до минимума мифологический элемент в своей религии (а это была исторически первая монотеистическая религия, – Ю.Е.) и как греки развили критическую мысль из мифопоэтической (буквально то же говорил Поппер: наука должна начинать с критики мифа, – Ю.Е.). Эта глава породила у некоторых критиков… ошибочное представление, что мы воспеваем рационализм и приравниваем религию к суеверию. Мы решительно заявляем, что мы полностью сознаем творческую функцию мифа как живую культурную силу, силу, в большей или меньшей степени поддерживающую всякую религиозную и метафизическую мысль, … мы постоянно трактуем миф как чрезвычайно серьезное явление».
Таким образом, в общей картине мира, так или иначе сформировавшейся у каждого человека, можно и сейчас обнаружить линии, блоки и фрагменты как научной «подкартины» (на том уровне, как понимают науку большинство образованных людей), так и мифологической и религиозной (даже у людей, казалось бы, неверующих). Дело в том, что как наука, так и миф, являясь средствами миропонимания, призваны «отвечать» на ряд одинаковых вопросов. В первую очередь: «что это?», «какой?» и даже «каким образом?». Это чисто рецептурные вопросы, ответы на которые формируют для себя, вероятно, и животные, наряду с вопросами выбора и порядка, – «ли-вопросы» («произойдет ли?», «иной ли?» и т.п.). Наконец, есть главный вопрос, не задаваемый животными (перестраховываясь, скажем: скорей всего не задаваемый), но только человеком. Это вопрос «почему?». Отвечая на подобные вопросы, и наука, и миф формируют объяснение , позволяющее ориентироваться в жизни и выстраивать, проектировать «линию жизни», т.е. предсказывать предстоящие явления и события. При этом наука опирается на устойчивую, воспроизводимую, не зависящую от вопрошающего субъекта, закономерную картину поведения тех частей внешнего мира, природы, которые, демонстрируя свою устойчивость, утратили право именоваться «Ты», перейдя в разряд «Оно».
Миф, объясняя абсолютно все , оказался неспособным предсказывать это «все» (что уже подметил Диагор), но парадокс заключается в том, что миф сохранил возможность объяснять даже неудачи собственных предсказаний. Прокомментируем это правдоподобным примером. Допустим, некое первобытное племя собралось на охоту. Перед походом они принесли жертву соответствующему божку, возложив к подножию идола что-то ценное (жертвенное животное или что-либо еще). Охота оказалась неудачной. Вывод, лежащий «на поверхности»: мало дали. Удвоенное жертвоприношение результата не возымело. Новое объяснение: кто-то помешал. Скорей всего – колдун соседнего племени. Поймали его и «обезвредили» (способы разнообразны и общеизвестны). Охота снова оказалась неудачной. Вывод: не того «обезвредили», и, как говорится в философских словарях, «и т.д.».
Или вот пример из относительно недавнего прошлого: толкование корней, истоков преступности. Итальянский психиатр и антрополог Чезаре Ломброзо (1835-1909) писал, что «Всякое преступление имеет в происхождении своем множество причин (курсив мой – Ю.Е.), и так как причины эти очень часто сливаются одна с другой, то нам нет надобности рассматривать их каждую в отдельности. Мы можем поступить здесь точно так же, как во всех тех случаях, когда нам невозможно выделить одну какую-нибудь причину известных явлений без того, чтобы не затронуть вместе с тем и других. Каждый знает, что холера, тиф, туберкулез обусловливаются особыми специфическими причинами; но никто не станет, однако, утверждать, что метеорические, гигиенические, индивидуальные и психические причины не имеют никакого влияния на эти болезни. Даже самые ученые наблюдатели остаются иной раз в неведении относительно истинных, специфических причин тех или других явлений (Ломброзо Ч. Преступление. Новейшие успехи науки о преступнике. Анархисты. М.: ИНФРА-М, 2004. С. 3).
Уже из этого фрагмента текста видно, что классик психиатрии и криминологии с самого начала отказался от указания на основную причину преступности, – пусть даже не единственную, но основную, поскольку он прямо указывает на множество причин. Такой подход к объяснению в наше время назвали бы «системным подходом» и даже вспомнили бы про плюрализм, – термин, вошедший в речевой обиход во время «перестройки». Но этот термин породила не «перестройка», философам и методологам он был известен и раньше, хотя его толкование и воплощение тоже были различными. Например, в русле метафизики он сводился к произвольному выбору отдельных сторон явления или их механическому соединению. А с позиций диалектики требовалось рассматривать любое явление в единстве всех его сторон, связей и отношений, но с обязательным вычленением главного .
Так вот, если проследить за выявлением этой самой главной причины , основного истока, корня преступности, бросив даже дилетантский взгляд на официальные тексты, например, энциклопедии, то можно увидеть, что и само понятие главной причины претерпевает метаморфозы в потоке истории. В известной степени под влиянием идей Ломброзо, который истолковывал как преступность, так и гениальность (Ломброзо Ч. Гениальность и помешательство. СПб.: Издание Ф. Павленкова, 1892; репринтное переиздание) на основе фактора наследственности, а сейчас бы мы сказали – генетического фактора, была распространена, а в определенных кругах существует и по сию пору, именно эта точка зрения (как в одном из фильмов Раджа Капура: сын вора не может не быть вором). А вот теперь два «энциклопедических» толкования преступности, принадлежащих официальной советской идеологии, данных в разное время (1940 г. и 1975 г.):
1) «В капиталистических странах преступность является неустранимым и неизбежным продуктом самой капиталистической системы. Экономический и политический строй капиталистических стран со свойственными ему кризисами, безработицей, нищетой и т.п. неизбежно производит и воспроизводит преступность все в более и более расширенном масштабе. <…> В СССР преступление является, главным образом, формой сопротивления делу социализма со стороны классово-враждебных элементов. Ликвидация эксплуататорских классов в СССР не означает прекращения классовой борьбы. Капиталистическое окружение, засылающее в нашу страну шпионов, диверсантов, убийц, стремится подорвать мощь нашего социалистического государства» (Большая Советская Энциклопедия. Т. 46. М.: ОГИЗ РСФСР, 1940. С. 766).
2) «В капиталистических странах преступность органически присуща самой природе строя. <…> Буржуазная наука делает вывод о «вечности» преступности, причины которой заключены якобы в природе человека (снова Ломброзо! – Ю.Е.), в действительности же она «вечна» только для эксплуататорского общества (курсив мой, – Ю.Е.). В социалистическом обществе уничтожены коренные причины преступности, впервые в истории создаются и растут возможности ее ликвидации как общественного явления. Существующая еще преступность связана с тем, что социализм в экономическом и нравственном отношениях носит «родимые пятна» старого общества. Причины преступности – это пережитки прошлого, еще существующие в различных сферах жизни общества, а также в сознании и психологии людей, в быту» (Большая Советская Энциклопедия, третье издание. Т. 20. М.: Изд-во «Советская энциклопедия», 1975. С. 539).
Сопоставление этих объяснений-толкований обнаруживает следующую понятийную «эстафету»: преступление как морфологическая аномалия (Ч. Ломброзо) → продукт капиталистической системы; при социалистическом строе – это результат происков капиталистического окружения (БСЭ, первое издание) → продукт капиталистической системы; при социализме это «родимые пятна», пережитки прошлого (БСЭ, третье издание).
В послеперестроечное время разные политические объединения (партии, социальные институты, социологические школы и т.п.) толкуют преступность настолько «плюралистично», что возникает в умах большинства людей понятийный хаос (достаточно сравнить мнение лидеров хотя бы КПРФ и ЛДПР).
Здесь налицо подобие «объяснений» охотничьих неудач некоего первобытного племени: если не проходит одно толкование, то предлагается другое, то есть влияние капиталистического окружения и его происков – полное подобие колдуна соседнего племени.
Я (то есть, автор предлагаемого текста), не претендую на лавры социолога и философа, хотя Поппер и заявил, что «все люди – философы, даже если они не осознают собственных философских проблем, они по меньшей мере имеют философские предрассудки». (Путь в философию. Антология. М.: ПЕР СЭ; СПб.: Университетская книга, 2001. С. 129).
Тем не менее, я, не будучи профессиональным философом, вижу в переменчивости этих объяснений не только то обстоятельство, что до сих пор никто не может внятно объяснить истоки преступности, например, причин появления в России серийных убийц, педофилов и других «чикатил», но и то, что логика мифа жива до сих пор , она мимикрирует, использует научный лексикон, объясняет, предсказывает (причем объясняет лучше, чем предсказывает) и, не стесняясь, ищет и находит (!) правдоподобные аргументы.
Таким образом, если наука, как говорил Поппер, вырастает из критики мифа, то миф, скорей всего, никогда не покинет науку, постоянно провоцируя ее на сохранение бдительности и остроты критического оружия. А что касается научного объяснения причин преступности, то я, рискуя вызвать гнев профессиональных криминалистов, придерживаюсь мнения, что оно, это объяснение, еще не состоялось. Мифологические же объяснения существуют, и любой желающий может выбрать себе по вкусу одно из них или, в плане плюрализма, несколько.
Итак, миф хорошо объясняет, но проблематично предсказывает, о чем есть смысл поговорить несколько позже при обсуждении функций науки . А пока вернемся к парным сопоставлениям науки с другими социокультурными феноменами по примеру А.Ф. Лосева.
ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
УДМУРТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
КАФЕДРА АСТРОНОМИИ И МЕХАНИКИ
РЕФЕРАТ
НАУКА И МИФ. ОТ МИФА К ЛОГОСУ.
Выполнила студентка группы 19-51
Зуева Вера Владимировна
Проверил профессор Кондратьев Б. П.
ИЖЕВСК 2001
Введение............................................................................................ 3
Что такое миф?.................................................................................. 4
Мифологическое мировоззрение...................................................... 7
Когда появляется наука?................................................................ 10
«От мифа к логосу»........................................................................ 13
Заключение...................................................................................... 16
Литература......................................................................................
Слово «миф», как только оно произнесено, у большинства людей ассоциируется с Древней Грецией или Древним Римом, ведь самые известные мифы родились именно там. Вообще, об арабских, индейских, германских, славянских, индийских сказаниях и их героях стало известно гораздо позднее, и они оказались менее распространенными. Со временем сначала ученым, а потом и более широкой публике оказались доступны и мифы народов Австралии, Океании и Африки. Выяснилось, что в основе священных книг христиан, мусульман и буддистов также лежат различные, подвергшиеся переработке мифологические предания.
Удивительно, но обнаружилось, что на определенной стадии исторического развития более или менее развитая мифология существовала практически у всех известных науке народов, что некоторые сюжеты и рассказы в той или иной мере повторяются в мифологических циклах разных народов.
Наука появилась значительно позднее мифологии, потому что для ее появления были нужны соответствующие исторические факторы. В этой работе мы попробуем разобраться в том, как и почему появилась мифология, какую роль она играла в жизни античного человека, как появилась наука, как выделить научные знания о мире, как происходил переход от мифологических представлений о мире к научным и является ли миф началом науки.
В силу широкой распространенности мифов Древней Греции, в этой работе будут использоваться для примеров, в основном, именно они.
Если рассматривать значение слова «миф» в моем понимании, то я могу определить его следующим образом: это своеобразный способ или некоторый канал, по которому одно поколение передавало другому накопленный опыт, знания, ценности и культурные блага. Причем, так как передача знаний была от человека к человеку (так как на раннем этапе зарождения мифологии письменность отсутствовала), то это был необъективный способ передачи, что-то терялось, что-то приукрашивалось и т.д.
Но хочу привести несколько примеров суждения о значении слова «миф» другими, более известными людьми, хотя эти толкования скорее имеют философский характер.
Например, как указывает С. С. Аверинцев, греческое «mythos» было многозначным понятием, и далеко не все его смыслы относились к художественным и вообще конкретным текстам.
Главный «гонитель» мифа Платон видел в нем не только «живое, наивное, тождественное себе», но и «...иное себе... иносказание или символ».
Советские и зарубежные исследователи Платона, С. С. Аверинцев, А. Ф. Лосев, А. А. Тахо-Годи, Г. Керк, Т. Ллойд и др. показали, что в семантическом контексте греческого философа «миф» может означать чудесный рассказ о богах, о героях, о давних временах, но может значить и «слово» – священное слово, мнение, вообще речь.
И есть, наконец, совершенно неожиданный смысл, на который указывает А. Тахо-Годи: «Платон вместе с тем именует мифом чисто философские теории, например движение, как первоначало является для него мифом, не поэтической, но философской выдумкой».
Наконец, миф как сфера мечтаемого устремлен в будущее: созвучные ему индоевропейские корни означают «заботиться», «иметь в виду», «страстно желать». Миф сообщает жизни смысл и зовет к деятельности. «Миф делает это не через логику или образец, – поясняет эту позицию исследователь его школы О’Флайерти, – а через активизацию наших эмоций».
Среди всего множества мифических преданий и рассказов принято выделять несколько важнейших циклов. Назовем их:
1. Космогонические мифы - мифы о происхождении мира и вселенной. Например, в греческом мифе «Происхождение мира и богов» так описывается начало творения: «Вначале существовал лишь вечный, безграничный, темный Хаос. В нем заключался источник жизни. Все возникло из безграничного Хаоса – весь мир и бессмертные боги...».
2. Антропогонические мифы - мифы о происхождении человека и человеческого общества. Согласно многим мифам, человек соворяется и самых разнообразных материалов: орехов, дерева, праха, глины. Чаще всего, творец создает сначала мужчину, потом женщину. Первый человек обычно наделен даром бессмертия, но он утрачивает его и становится у истоков смертного человечества (таков библейский Адам, вкусивший плодов с древа познания добра и зла). У некоторых народов бытовало утверждение о происхождении человека от предка-животного (обезьяны, медведя, ворона, лебедя) .
3. Мифы о культурных героях - мифы о происхождении и введении тех или иных культурных благ. Эти мифы повествуют о том, как человечество овладевало секретами ремесла, земледелия, оседлой жизни, пользования огнем - иначе говоря, как в его жизнь внедрялись те или иные культурные блага. Самый знаменитый миф подобного рода - древнегреческое сказание о Прометее, двоюродном брате Зевса. Прометей (в дословном переводе – «мыслящий прежде», «предвидящий») наделил разумом жалких людей, научил их строить дома, корабли, заниматься ремеслами, носить одежды, считать, писать и читать, различать времена года, приносить жертвы богам, гадать, внедрил государственные начала и правила совместной жизни. Прометей дал человеку огонь, за что и был покаран Зевсом: прикованный к горам Кавказа, он терпит страшные мучения - орел выклевывает ему печень, ежедневно вырастающую вновь .
4. Эсхатологические мифы - мифы о «конце света», конце времен. Наибольшее значение в культурно-историческом процессе сыграли эсхатологические представления, сформулированные в знаменитом библейском «Апокалипсисе»: грядет второе пришествие Христа - Он придет не как жертва, а как Страшный Судия, подвергающий Суду живых и мертвых. Наступит «конец времен», и праведники будут предопределены к жизни вечной, грешники же к вечным мучениям .
Ифологическое мировоззрение
Мировоззрение - это система общественных представлений о мире в целом, о совершающихся в нем природных и социальных процессах, об отношении человека к окружающей действительности .
Если рассмотреть античный мир, то сущность мифологии становиться понятной только при учёте особенностей первобытнообщинного строя, при котором мир воспринимался, как жизнь одной огромной родовой общины, и в мифе они обобщали всё многообразие чёловеческих отношений и природных явлений. На примере мифа о Прометее, можно увидеть какими особенностями обладало мифологическое мировоззрение:
· В мифе человек и общество не выделяют себя из окружающей природной стихии: природа, общество и человек слиты в единое целое.
Сам Прометей подал богам идею о создании людей, и в мифе он воспринимает людей, как некоторого одного человека, заботится о нем, как о продукте своего творения, нет никакого выделения человека из общества в целом.
· В мифе нет абстрактных понятий, в нем все - очень конкретно, персонифицировано, одушевлено.
Прометей – это положительный герой, а Зевс, и другие боги, наказавшие его – отрицательные, потому что за благие дела для людей они, как казалось Прометею, а также и людям, несправедливо обрекли его на страдания и мучения. Здесь видно, что миф мыслит противоположностями, что добро и зло, плохое и хорошее обретают здесь конкретные формы его персонажей.
· Мифологическое сознание мыслит символами: каждый образ, герой, действующее лицо обозначает стоящее за ним явление или понятие.
По мере чтения мифа можно отметить, что образ Прометея включает в себя такие понятия как человеколюбие, свобода, справедливость, твердость, решимость, доброта и т.д. В нем собрано много позитивных человеческих качеств, которые в ком-то одном, конечно, очень редко сочетаются, потому это и выражено в мифологической форме.
· Миф живет в своем, особенном времени - времени «первоначало», «первотворения», к которому неприложимы человеческие представления о течении времени.
Процитируем строку из мифа: «…Когда Зевс победил и привел мир в порядок…» . Ни в одном мифе нет ссылок на конкретное время действия его героев или время, когда это происходило, и даже течение времени в мифе о Прометее довольно-таки прозрачно выражено: «…Долго-долго, вероятно десятки тысяч лет, длились ужасные муки Прометея…» .
· Миф мыслит образами, живет эмоциями, ему чужды доводы рассудка, он объясняет мир, исходя не из знания, а из веры.
Все мучения и страдания, выпавшие на долю Прометея, наполнены чувствами и переживаниями, и человек, проникшийся идеей мифа, это чувствует очень остро. Высокие и благородные цели Прометея, опираются именно на веру в себя и свою правоту, они просто не подвергаются никакому сомнению или разумному осмыслению с точки зрения того времени.
Всегда познавательная деятельность ведет к научным результатам? Какие знания дают мифы? В чем заключается народная мудрость? Можно ли доверять опыта? Что там, за горизонтом науки? Отошли мифы в прошлое?
Даже сейчас, в начале XXI в., Большинство людей черпают много данных о мире отнюдь не из научных трактатов. Наряду с наукой как способом познания мира существуют и другие пути познания.
Мудрость МИФА
Наиболее ранним способом понимания природной и общественной действительности был миф. Из Нас не увлекался поэтичностью, обаянием мифов древних народов?! Миф - это всегда рассказ, причем истинность его не подлежала сомнению, а содержание всегда так или иначе был связан с реальной жизнью людей. В отличие от науки, которая стремится объяснить мир, установить взаимосвязь между причиной и следствием, миф заменяет объяснение рассказом о происхождении, творение мироздания или его отдельных проявлений.
Все, что происходит в мифе, приобретает значение своеобразного образца для воспроизведения. Он как бы соединяет в себе обязательную рассказ о прошлом и объяснение настоящего и будущего. Так, в греческой мифологии происхождения науки, знаний о мире объясняется подвигом Прометея. Имя его означает "мыслящий прежде", то есть, предполагает, в отличие от его брата Эпиметея, "сильного задним умом". По некоторым мифологическими источниками, Прометей сам вылепил первых людей из земли и воды. По другой версии этого мифа, боги создали людей и животных из смеси огня и земли и поручили Прометею и Эпиметею распределить возможности между живыми существами. Именно Эпиметею обязаны люди беззащитностью, так как он потратил все способности на животных, не оставив на долю людей ничего. Тогда Прометей похитил "премудрое умение" Гефеста и Афины вместе с огнем, потому что без огня никто не мог бы обладать или пользоваться этим "умением". Прометей наделил людей разумом, научил их строить дома, корабли, заниматься ремеслами, носить одежду, считать, писать, читать, приносить жертвы богам. Иными словами, от Прометея люди получили и знания, и искусство, и связь с богами (через жертвы). Есть еще один дар Прометея, о котором вспоминают реже, чем о других, но без которого человечество вряд ли смогло бы развиваться. Он вселил в людей "слепые надежды", научил их верить в мечты, тем самым вложив в них стремление к постоянной деятельности.
В мифах наряду с рассказами, рассказами о событиях, важных для людей, утверждалась принятая в данном обществе система правил и ценностей. Это было своеобразное моделирование человеческого поведения в определенных условиях. Сами мифы служили особой «лабораторией» человеческой мысли, в которой были накоплены и систематизированы в определенном порядке испытанные образцы поведения на все случаи жизни.
Какие же сведения об окружающем мире содержали в себе мифы? Прежде всего в них описывались творения мира, животных, людей, происхождение природных сил, особенности рельефа, различные обычаи и обряды. Вероятно, вы можете вспомнить такие мифы. Во многих из них творение изображалось как "добывания" героем элементов культуры (например, путем похищения в первобытных хранителей) или как изготовление творцом-демиургом. Так, в Древнем Междуречье существовал миф о первых мудрых правителей полубогов, которые якобы научили людей всех достижений техники и культуры.
Процесс создания мира часто представлялся как превращение хаоса в космос путем постепенного упорядочения, которое сопровождалось борьбой богов или героев с демоническими силами. Описывалось отделение неба от земли, выделение суши из первичного океана, появление трех миров: небесного, земного и подземного.
Знание об изменении времен года содержались в календарных мифах и были связаны с рассказом о умирающих и воскресших богов и героев (Осириса, Деметры, Персефоны и т.д.).
У некоторых народов еще в древности существовали так называемые эсхатологические мифы, описывающие грядущую гибель космоса, за которой наступит или не наступит его возрождение. Идеи гибели космоса или его частей присутствуют в мифах о потопе, который посылают всемогущим боги для испытания людей, давая возможность спастись отдельным представителям рода человеческого.
Наряду с космическими темами в мифах присутствовали биографические мотивы: рождение, происхождение, посвящение в Полновозрастные статус, брак, смерть мифологических героев. Все эти мифы содержали описание определенных испытаний, через которые герои успешно проходили. Вокруг некоторых мифологических героев складывались целые циклы, как и вокруг отдельных исторических персонажей. Пример первого типа мифов - мифы о Одиссея, Тезея, Геракла. Пример мифов о реальных событиях - мифы о Троянской войне, о которой известно не только из рассказов, дошедших до нас, но и по данным раскопок немецкого археолога Шлимана.
Мифы, очищенные от ритуала и элементов святости, дали начало сказкам. Мифам относится и древний героический эпос, то есть сказание о прошлом, содержащее целостную картину жизни народа. Самыми известными примерами героического эпоса, тесно связанного с мифологией, являются «Илиада", "Одиссея", "Махабхарата", "Рамаяна". Эпические богатыри украинского народа также напоминают героев биографических мифов.
Мифы, сказки, эпос были своеобразным способом сохранения жизненного опыта народов. При этом запоминались не только представления о действительности, но и приемы мышления, которые помогали ориентироваться в окружающем мире. Итальянский философ Д. Вико (1668-1744) остроумно назвал мифы первым изданием умственного словаря человечества. Постигая мифы своего народа, индивид начинал соотносить свой личный опыт с родовым опытом коллектива, сообщества людей. Этим определялось значение мудрости, хранившейся в мифах в условиях бесписьменных эпохи. Это была своеобразная «живая память", которая сохраняла совокупность знаний, умений, опыта, накопленного не одним поколением людей.
Уже в XX в. в исследовании мифов сформировалось несколько напрямив. Так, Дж. Фрезер считал мифы ритуальными текстами, в которых все не случайно, всему свое место и время. От этих текстов нельзя отступать, а их истинный смысл доступен немногим, да и появляется он через откровение. Сторонники другого направления (функционалисты) в мифе видели способ поддержания определенного порядка, который связывает воедино не только общность людей, которые живут в одно время и в одном месте, но и их предков. Функция мифа обеспечивать непрерывность культуры племени (народа).
Мифологические представления древних людей об устройстве мира, деяниях богов и героев остались в прошлом. Но некоторые черты мифологического сознания сохраняются и поныне. Многие из нас, как и раньше, верят, что с помощью нескольких простых идей можно объяснить все многообразие мира.
В XX в. эту роль приписывали идеям «чистоты рас", "государства всеобщего благоденствия", "царства всеобщей свободы" и другие. Мы и сегодня одних известных людей героизируем, а других демонизируют. Мы по-прежнему ждем "культурного героя", который откроет перед нами новые, невиданные возможности.
Наука работает на абстрактно-логическом языке и не требует эмоциональное отношение. Любое положение требует доказательств, кроме аксиом. Наука располагает только одной истиной, одним правильным ответом.
Наука работает по принципу «или-или». Она отталкивается от субъектно-объектного подхода. Соответственно есть познающий субъект или объективная реальность. Задача субъекта заключается в том, чтобы познать законы, по которым этот мир существует.
Ничего этого в мифологическом сознании нет, всё определено, во всем есть дух. Мифологическое сознание отрицает природу как неживое, неживую материю. Наука выдвигает гипотезы. И для того, чтобы доказать или опровергнуть ставят эксперимент – искусственно воспроизводит законы Вселенной – микровселенная, а учёные микробоги.
Философия как тип знания. Общее у философии и науки:
1. абстрактный язык, язык обобщений (бытие, небытие, субстанция). Эти понятия не требуют эмоционального отношения.
2. Логика. Любое рациональное знание требует логических доказательств. Вопрос существования бога ли эмбриона и т.д. Логичность общая черта философии и науки.
3. Они занимаются поиском истины. Но философия предполагает несколько решений.
4. В философии есть гипотеза, но отсутствует эксперимент, который оперирует материальными телами, только умозрительный.
5. Законы, закономерности. Философия: структура общества, бытия.
6. Миф противоположен философии. Хотя бы потому что он не ставит проблемы. Как устроено мышление. От куда всё взялось – для мифа нет проблем, вопросов, есть только ответы.
Наука и философия – это формы рефлексии.
Рефлексия – это субъектно-объектное различение в рассуждении о чем-либо. Это вопрос на экзамене.
Но чтобы это понятие получилось, нужно понимание об объекте.
Вопрос 2. Особенности древнегреческого мифа.
Древнегреческие мифы. Мифы про богов-олимпийцев. Будто бы в первобытные времена появился бог Уран, который породил Кроноса. Кронос поразил Зевса. Но у Кроноса была плохая привычка – он глотал детей. Вместо Зевса ему дали камень. Потом Зевс победил отца и породил других богов.
Каждый бог – природная стихия. Эта религия была для большинства Греков. Но нельзя сказать, что боги были абсолютным авторитетом, потому что они человекоподобные и наделены всеми пороками, которые имеет человек – зависть, ревность, алчность, мстительность и т.д. Человека поэтому надеется на свой разум и чувство справедливости, они видят, что справедливость стоит выше богов и людей. Боги обладают всемогуществом и вечной молодостью. Он не может спросить у священника: «А как надо жить?». Но тем не менее богохульство карается законом.
Наряду с общей религией существовала и сектантская, элитарная больше. Эта религия получила название «орфизм», от имени Орфея, который искал Эвредику в царстве мертвых. Они верили в душу, как безмерную субстанцию, бессмертное начало, которое не умирает вместе с телом, а сохраняет свою индивидуальность и странствует по телам. Метомпсехоз – так называлось вера в переселение душ. И был цикл, примерно 1200 лет, когда он снова рождался человеком. Отголоски этого мифа есть у Платона, который верил, что души порочных людей рождаются женщинами.
Важно, что у человека есть первоначало, оно не изменяемо и стабильно. И вся его жизнь, как потусторонняя, так и эта связана с деятельностью души.
И в зависимости от того, какую жизнь человек проживет, в такое тело он и селится в будущем. Это индоевропейский миф.
Также они верили, что у космоса есть душа. Он живой, космос дышит и пульсирует (наводнения, землетрясения и т.д.). Космос – это увеличенная опия человека (леса – волосы, реки – кровь, вены и т.д.). Потом получилось, что эти воззрения попало в общество резких социальных конфликтов – греческое общество малазийского побережья (Анталия). Там бушевала гражданская война, одни режимы сменяли другие, сена правителей была каждые 5 лет. Политическая жизнь Древней Греции была циклична. Мы сейчас верили в прогресс общества – движение по восходящей. У Греков было движение по кругу: аристократы - демократия – монархия – тиран - аристократы.
Кто-то из греков додумался, что социальные процессы копируют природные процессы. И то и другое циклично. Верили в людей золотого, серебряного и железного века.
Тут родилось понятие первоначала, древние греки называл это «архе». Это нечто неизменное, из чего собственно родился мир и вселенная. Оно не изменяется и содержится абсолютно во всем. Демокрит считал, что это атомы.
И это не имело ничего общего с богами-олимпийцами. Оно лишено личности, у него нет воли, нет страстей, оно безразлично ко всему. Оно живет в согласии с некоторым законом, оно всегда стабильно и одинаково.
Подход придумали мыслители 7-6 веков до н.э. Именно малоазийские греки. Звали их:
2. Анаксимандр.
3. Анаксимен.
Вопрос 3. Фалес.
Это города Милет и Эфес, где шла очень жесткая гражданская война между представителями разных партий. Основателем школы был Фалес. Он вошел в историю как Фалес Милетский. Один из 7 мудрецов, которых выделяет Платон. Фалес очень интересовался астрономией и геометрией, ему приписывают вычисление высоты пирамиды Хеопса. Не поднимаясь на неё. Он измерил длину тени пирамиды в полдень. Египтяне были в шоке, так как они не додумались, ходя их цивилизация старше. Он доказывал теоремы, смотря на светила, он предсказал солнечное затмение. Он думал, что солнце крутится вокруг Земли за 365 дней. А месяц – 30 дней. Нашел длину радиуса Земли и расстояние до солнца. Он имел натура-философские взгляды. Он говорил, что первоначалом всего следует считать воду, из которой сё исходит и в которую всё обращается. Его собственная аргументация не известна. Так как его труды не сохранились. Только в трудах поздних авторов. Пища для живого – влажная. Влага дает жизнь. Если камень сжать под прессом, то потечет вода, по его мнению. Поэтому он заключил, всё живое – есть вода.
Что есть вода для Фалеса? Это трудный вопрос. Это не смесь газов, это не жидкость, которая течет из-под крана, это нечто, сама жизнь. Это одухотворяющая природа, это принцип текучести и изменчивости. Смена времен года характеризуется разными состояниями воды и т.д.
Афоризмы Фалеса:
«Что легко – советовать кому-то»
«Какая жизнь самая лучшая? Когда мы не делаем того, что осуждаем в других»
«Всё полно богов»
Но не олимпийцы, а вселенная. Вода - это душа космоса, так как космос живой.
Вопрос 4. Анаксимандр.
Родился около 6 века до н.э., умер около 546 до н.э. Все работы утрачены. Он написал труд «о природе». Он отошел от представления о воде как о первоначале. Например, как из воды может родится огонь, как из холодного может родится горячее.
Новое понятие ввел «беспредельное» - по-гречески «апейрон». Он не определял его ни как воздух, ни как воду и т.д. Оно лишено свойств. Он учил, что части изменяются, а целое остается неизменным. Из апейрона выделяются противоположности: горячее и сухое, влажное и сухое и т.д.
Он считал, что Солнце – чистейший огонь. Генезис – первые животные появились в влаге, покрытые кожурой, потом вышли на землю. И это в 6 веке до н.э.! Это напоминает теорию эволюции, в не божественное происхождение.
Вопрос 5. Анаксимен.
Это ученик и последователь Амоксимандра. Изучал астрономию. Переработал учение учителя. Происходил из города учителя. Он считал, что всё из воздуха. Воздух и есть начало всех вещей. Он бесконечен, и по своим качествам определен. Все вещи рождаются путем сгущения или разряжения воздуха. Он называет процесс валяния. Он считал, что все вещества – это разные сгущения воздуха. Сначала камень и земля, вода, воздух, огонь. Из валяния сначала произошла земля – плоская, поэтому плавает по воздуху. А вокруг неё кружатся светила, они часть земли, оторвавшиеся от неё. Солнце тоже, но нагревшееся. Воздух породил богов. От куда воздух? Древние греки считали, что сознание помещается в легких, когда уходит дыхание, из человека уходит душа. Следовательно, дух (дыхание) и есть жизнь.
Вывод . У Анаксимена воздух – не кислород, не газы. Это одушевленность материи, принцип изменчивости и текучести.
Вопрос 6. Вывод .
Развернулась дискуссия о том, как классифицировать этих древнегреческих философов. Их современники называли физиологи, то есть природоведы. Разные ученые пришли к разным выводам:
1. Это примитивная наука. Но сразу вопрос – где эксперимент? Они ничего такого не делали, не скручивал воздух. Для науки материя неживая. А у Фалеса и Анаксимена всё живое, и вода, и воздух. Но общее было. Они придерживались одного взгляда. Не много версий – а одна. Искали аргументы. Миф аргумента не ищет.
2. Примитивная философия. Гипотеза есть, эксперимента нет. Но возникли аргументы против, так как у Фалеса и Амоксимена нет вопросов о мышлении.
3. Позиция А.Ф. Лосева – это модернизированная мифология. Содержит в себе миф и философию. Их стремление одушевлять всё. Полноценная философия такого не имеет. Это переходная форма от мифа к философии.
