Смерть как завершающий этап жизни
Феномен смерти человечество пытается разгадать с глубокой древности. как сон, из которого нет возврата в реальный мир, смерть как переход в иной, внеземной мир, смерть как прекращение жизнедеятельности организма человека… Эти и другие варианты объяснения феномена смерти сменяли в истории человечества друг друга и до настоящего времени существуют в рамках различных культур.
Понимание того, что представляет собой жизнь и смерть человека является одновременно и ответом на вопрос о том, что такое сам человек
– одна из форм материи, имеющих место быть в земных условиях или нечто другое.
В биоэтике проблема смерти
и умирания человека рассматривается с позиций современных научных представлений о том, что смерть – это состояние полного прекращения жизнедеятельности человека. Прекращается функционирование всех органов и систем человеческого организма и наступает состояние, при котором невозможны никакие виды активности человека – ни духовная, ни психологическая, ни социальная, ни физиологическая. Вся духовная и социальная жизнь человека понимается как результат психической деятельности, а психика
является свойством высокоорганизованной материи – мозга. Смерть мозга становится для человека одновременно смертью и во всех остальных отношениях. Необратимость физиологических изменений, наступающих в момент биологической смерти, означает прекращение существования человека в определенном качественном состоянии как материального объекта – во всей полноте его физиологических, психологических, социокультурных, духовных характеристик как человека, представителя земного рода homo sapiens. Человек гибнет как целостная биосоциальная сущность. Смерть – это естественное состояние, которым завершается жизнь человека.
Задачей биоэтики является рассмотрение феномена смерти человека как биосоциальной системы, включенной в систему социокультурных отношений общества. Биоэтический анализ предполагает рассмотрение и других точек зрения, существующих в рамках теологического, философского, психолого-эзотерического и других подходов.
В настоящее время в медицине различают клиническую и биологическую смерть. Главным признаком биологической смерти считается смерть мозга. Для биологической смерти характерно полное и необратимое исчезновение функций мозга и всех органов. Клиническую смерть характеризуют: остановка дыхания, остановка кровообращения, искусственное поддержание кровотока и вентиляции легких, сохраняющее функции центральной нервной системы.
При теологическом понимании жизни и смерти человека исходными понятиями становятся душа и тело. Физическое тело смертно, подвержено разрушению, душа
– бессмертна. Во всех мировых религиях биологическая смерть понимается как переход от одной формы жизни (земной) к другой ее форе – жизни души в иной, внеземной области мироздания.
Смерть и умирание в эпоху новых медицинских технологий
Специфика биоэтических проблем смерти и умирания в условиях современной медицины связана с уровнем развития медицинских технологий по поддержанию жизни человека, находящегося в терминальном состоянии, переосмыслением феноменов жизни и смерти в философии, выработкой новых критериев биологической смерти человека.
Бурное развитие в конце XX века реаниматологии и трансплантологии, обусловило необходимость пересмотра критериев смерти, решения ряда вопросов, связанных с оказанием медицинской помощи неизлечимым, тяжело страдающим людям, пациентам, находящимся в персистирующем вегетативном состоянии и многих других.
Процессы демократизации, происходящие в обществе привели к активному обсуждению вопроса о праве человека на достойную на достойную смерть, которое является неоднозначным, как в моральном, так и правовом отношении, особенно в случае участия в этом акте медицинских работников.
Впервые попытка найти ответы на эти вопросы была сделана в 1965 году на проходившем в Марселе международном «Коллоквиуме о сущности жизни и смерти». В его постановлении говорится: «Новые медицинские ситуации требуют выделения двух состояний: длительной комы (coma prolonge) и необратимой комы (coma depasse). Длительная кома – это состояние, в котором вегетативные функции сохранены и которое может либо регрессировать до необратимой комы, либо пойти на улучшение. При необратимой коме регулирующие функции мозга безвозвратно утрачены, а вегетативные функции (дыхание и др.) поддерживаются искусственно. Этот диагноз должен быть подтвержден клиническим и лабораторным исследованием, свидетельствующим, что гибель центральной нервной системы действительно наступила. В течение 48 часов эти исследования должны быть сделаны повторно, и если они дали тот же результат, такой больной может быть объявлен мертвым, а его органы взяты для трансплантации». Таким образом, впервые главным объективным критерием смерти были объявлены определенные критерии деятельности мозга и появился новый термин «смерть мозга».
В России, в соответствии с действующим законодательством (Письмом МЗ РФ «Инструкция по определению момента смерти человека, отказу от применения или прекращению реанимационных мероприятий», 1997 г.), биологическая смерть считается наступившей при наличии ряда признаков: прекращение сердечной деятельности (в течение 30 минут), дыхания и функций головного мозга, включая его стволовые отделы. Однако, эти признаки не являются достаточными, ели они возникли под действием гипотермии организма или лекарственных препаратов угнетающих деятельность ЦНС, а также для новорожденных и детей до 6 лет.
Мозг оказался ведущим органом при определении момента наступления смерти, поскольку это единственный орган, функции которого не могут быть замещены средствами современной медицины. К концу XX века в законодательствах почти всех стран смерть мозга была признана главным критерием смерти человека.
В настоящее время все споры вокруг этико-медицинских проблем, связанных со смертью человека, сводятся к противоборству двух главных подходов к пониманию жизни, нашедших воплощение в концепции качества жизни, в основе которой лежат утилитаристские идеи, и концепции самоценности (святости) жизни.
При рассмотрении проблем смерти и умирания в условиях современной медицины с позиций утилитаристского подхода отмечается, что поддержание жизни неизлечимо больных людей или интенсивное лечение, в результате которого человек все равно не будет жить полноценной жизнью требует все больших материальных затрат (лекарства, аппаратура, труд врачей). Эти средства можно потратить на восстановление здоровья значительному количеству людей, которые имеют меньшие проблемы со здоровьем и смогут не только жить полноценной жизнью, но и приносить пользу обществу. При таком подходе нравственные ценности, прежде всего Сама жизнь, приобретает ценность материальных вещей.
Концепция святости жизни и самоценности феномена жизни в философии сходны в своей главной идее: жизнь является безусловной, высшей ценностью в мире. К ней неприменимы критерии полезности, затратности, целесообразности и др. Ценность жизни в том, что она есть, даже ущербная, неполноценная в каком-то отношении. Польза в данном случае тоже есть, но она не материальная, а нравственная, духовная. Признавая жизнь высшей и безусловной ценностью во всех ее формах, общество сохраняет созидательные, конструктивные тенденции своего развития. Сохранение жизни немощным, тяжело больным, инвалидам, престарелым и другим «экономически невыгодным» для общества людям сохраняет в обществе потенциал доброты и человеколюбия, составляющий духовную основу существования любого общества.
Эвтаназия: исторический и теоретический аспекты проблемы 
В истории человечества идея эвтаназии
возникала и использовалась неоднократно. Над ней размышляли многие философы и ученые, религиозные и политические деятели, начиная с древних греков до наших современников. Некоторые первобытные племена имели обычай убивать или оставлять умирать стариков, ставших обузой для семейства. В Спарте убивали младенцев, родившихся слабыми или больными. В эпоху Средневековья широко практиковалось «убийство из милосердия» тяжело раненых во время военных действий. Академик А.В. Петровский писал: «В Средние века во время войн на поле боя оставались сотни тяжело раненых, которые в силу разных причин не были эвакуированы. Их ждала мучительная смерть на поле боя, но с помощью кортика к крестообразной ручкой специально выделенные люди умерщвляли раненых. Смерть была мгновенной. Кортик назывался «мизерикордия», что в переводе означает «милосердие» . А.М. Моль в своей работе о врачебной этике приводит примеры массового использования недобровольной активной эвтаназии. Во времена Наполеона в период эпидемии чумы среди солдат французского корпуса их генерал приказал ускорить смерть заведомо неизлечимых больных с помощью ядовитого питания.
В работах известных утопистов Т.Мора и Т.Кампанеллы смерть рассматривалась как единственное условие, ограничивающее возможности творчества и созидания человека в силу того, что она ограничивает время бытия человека, как негативное, чисто биологическое явление. По мнению Т. Мора, для смертельно больных людей в обществе будут созданы специальные учреждения, где о них будут заботиться, оказывать медицинскую и другую необходимую помощь. В то же время Т.Мор писал: «…Но если болезнь не только не поддается врачеванию, но доставляет постоянные мучения и терзания, то священники и власти обращаются к страдальцу с оригинальной речью. Он, - объясняют утопийцы больному, - не может справляться ни с какими заданиями жизни, он стал неприятен для других и в тягость самому себе и фактически он уже переживает собственную смерть. Поэтому ему надо не затягивать долее своего страдания и бедствия, а согласиться умереть, поскольку такая жизнь для него является мукой» . Таким образом, была высказана идея об эвтаназии и ее правомерности в гуманном, справедливом обществе будущего.
Философы Нового времени заговорили о естественных правах личности – на жизнь, на собственность и т.д. Естественным стало и обоснование права человека на добровольную смерть, как столь же естественное, как и право на жизнь. В XVII веке английский философ Фрэнсис Бэкон вводит понятие «эвтаназия» и обосновывает правомерность эвтаназии.
Термин «эвтаназия» (от греч. еu - хорошо, thanatos - смерть) в буквальном смысле слова означает «хорошая, спокойная смерть». В своей работе «О достоинстве и приумножении наук» Ф. Бэкон писал: «Я совершенно убежден, что долг врача состоит не только в том, чтобы облегчать страдания и мучения, причиняемые болезнями, и это не только тогда, когда такое облегчение боли как опасного симптома болезни может привести к выздоровлению, но даже и в том случае, когда уже нет совершенно никакой надежды на спасение и можно лишь сделать самую смерть более легкой и спокойной» .
В начале 20 в. появляется ряд теоретических работ, в которых рассматривается право общества (его представителей) искусственно прерывать жизнь людей, неполноценных в каком-либо отношении. Это работы К. Биндинга и А. Гоша, Э. Мельцера, О. Бумке и др.
Немецкий юрист К. Биндинг и психиатр А. Гоше сформулировали определение эвтаназии как метода «уничтожения «неполноценных» жизней путем умерщвления новорожденных с «неправильным развитием», душевнобольных, больных туберкулезом или злокачественными новообразованиями, инвалидов, стариков» . В нацистской Германии практика эвтаназии применялась в широких масштабах. В основу практики ее применения была заложена идея о необходимости «очищения» общества от неполноценных в каком-либо отношении людей.
В октябре 1939 г. Гитлер подписал секретный указ, согласно которому эвтаназии следовало подвергнуть все «формы жизни, которые недостойны жизни»: деформированных младенцев, сумасшедших, сенильных стариков, неизлечимых сифилитиков и ряд других категорий, соответствующих обширному перечню, прилагавшемуся к указу. В нацистской Германии эвтаназия стала частью государственной идеологии и политики – начала работать «Программа эвтаназии». Больные заполняли анкеты, врачи-эксперты их анализировали и выносили приговор: жить или умереть. Для проведения эвтаназии больным, подлежащих умерщвлению, были созданы «танатологические центры». «Эвтаназии» подвергались новорожденные с «неправильным» развитием, душевнобольные, больные туберкулезом, инвалиды и др. 3 августа 1941 г. после проповеди епископа К. фон Галена, в которой нацистская программа эвтаназии была названа «чистейшим убийством», Гитлер распорядился закрыть программу. В это время уже существовал проект создания лагерей смерти с крематориями, газовыми камерами и т.п., поэтому потребность в танатологических (эвтаназийных) центрах отпала. В последствии Международный трибунал в Нюрнберге квалифицировал эти действия как преступления против человечества.
В 30-х годах XX столетия в ряде западных стран стали возникать первые общественные объединения сторонников эвтаназии. В 1935 году в Лондоне было создано первое в мире Общество добровольной эвтаназии (Voluntary Euthanasia Society), которое возглавил известный английский хирург лорд Б. Монинган. Работа общества была направлена на пропаганду идеи о том, что взрослому человеку, тяжело страдающему от смертельной болезни, для которой неизвестны средства излечения, законом должно быть дано право на милосердие безболезненной смерти, при условии, что на это есть желание больного. Общество должно было содействовать созданию законодательства по этой проблеме. В 1980 г. оно было переименовано в Общество за право умереть с достоинством.
В 1938 году «Общество за право умереть» было создано в США (с 1967 года оно переименовано в «Заботу об умирании»). В последующие годы общества в поддержку эвтаназии возникли в Нидерландах и Швеции, в Австралии и Южной Африке, в Дании и Японии, Норвегии, Новой Зеландии, Франции, Шотландии, Германии, Канаде, Индии, Зимбабве и других странах. В конце 80-х годов была создана Всемирная Федерация Обществ за право умереть достойно.
В 60-е годы 20 в. проблема эвтаназии начинает переосмысливаться в соответствии с достигнутым уровнем развития медицинских технологий, социально-политическими особенностями общества и доминирующими этико-философскими концепциями. Появились сторонники эвтаназии, которые утверждали, что безболезненная смерть должна быть последним пра¬вом, которое может быть предоставлено неизлечимо больному чело¬веку лишь после того, как он сам и его врачи придут к выводу, что это является лучшим выходом из безнадежного положения.
Нидерланды стали первой страной в мире, где эвтаназия была разрешена законом (1992 г.). Согласно голландскому законодательству, эвтаназией называется всякое действие, направленное на то, чтобы положить конец жизни той или иной личности, идя навстречу ее собственному желанию, и выполненное незаинтересованным лицом. В этой стране были выпущены «инструкции по эвтаназии», в которых достаточно строго регламентированы все действия медицинских работников и других лиц по ее проведению. В частности, инструкция требует, чтобы просьба об эвтаназии исходила только от компетентного больного, чтобы она была настойчивой, повторной, чтобы были консультации незаинтересованных врачей и т.д. Согласно закону, врачу, выполнившему эвтаназию, запрещается удостоверять наступление смерти и регистрировать ее причину. Однако, опыт применения эвтаназии в Нидерландах, в том числе и статистика судебных разбирательств случаев проведенной эвтаназии, свидетельствует о систематическом нарушении правил ее выполнения.
В последнем издании Большой медицинской энциклопедии (1986 г.) понятие эвтаназия определяется как «намеренное ускорение наступления смерти неизлечимо больного с целью прекращения его страданий» . В Российской юридической энциклопедии эвтаназия определяется, как «лишение жизни с целью освободить больного от неизлечимой болезни или невыносимого страдания» .
В обоих определениях отсутствует указание на желание самого пациента о проведении эвтаназии, но это оправдано тем, что в настоящее время выделяются различные формы эвтаназии.
В «Основах законодательства РФ об охране здоровья граждан» (статья 45) эвтаназия определяется как «удовлетворение медицинским персоналом просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо действиями или средствами, в том числе прекращением искусственных мер по поддержанию жизни». Таким образом, в российском законодательстве эвтаназия понимается, во-первых, как действия, которые могут совершить не только врачи, но и другие медицинские работники. Во-вторых, это действия, которые совершаются в соответствии с выраженной волей больного, по его желанию.
Объектом эвтаназии является жизнь неизлечимо больного человека. Поэтому лишение жизни человека, страдающего непереносимыми физическими страданиями, но не обусловленными неизлечимой болезнью (например, болевой синдром при заболеваниях позвоночника) не может рассматриваться как эвтаназия. Мотивами эвтаназии выступают сострадание, жалость и т.п.
В настоящее время различают следующие виды эвтаназии
.
Добровольная эвтаназия
– вызывание у страдающего больного легкой и безболезненной смерти по осмысленному требованию больного с помощью различных медикаментозных и иных средств. Добровольная эвтаназия подразумевает наличие осознанного требования компетентного больного.
Принудительная эвтаназия
– вызывание легкой и безболезненной смерти у человека не по его требованию, а по решению родственников, общества и его законодательных институтов. Принудительная эвтаназия – это проведение эвтаназии в интересах больного при условии его компетентности, но отсутствии его выраженного желания получить эвтаназию. Таким образом, принудительная эвтаназия является, по сути, убийством.
Пассивная эвтаназия
– вид добровольной или принудительной эвтаназии, когда прекращение необходимой поддерживающей терапии влечет за собой смерть.
Активная эвтаназия
– вид добровольной или принудительной эвтаназии, когда смерть вызывают применением специальных средств.
Недобровольная эвтаназия – это вид эвтаназии, которая проводится, когда больной в силу разных причин некомпетентен и не может выразить свое желание, но, исходя из лучших интересов больного, ему выполняют эвтаназию по решению родственников или иных представителей больного. Вопрос о недобровольной эвтаназии возникает при лечении больных в коматозном состоянии, по отношению к лицам, которые рассматриваются как некомпетентные или недееспособные, а также при решении судьбы новорожденных детей с грубыми видами патологии, несовместимыми с жизнью. Недобровольная эвтаназия может быть активной и пассивной. В Нидерландах, например, активную недобровольную эвтаназию проводят у новорожденных с уродствами несовместимыми с жизнью, у коматозных больных и т.п.
Наибольшее количество вопросов этико-правового характера возникает по поводу добровольной эвтаназии, как в пассивной, так и активной форме. Относительно недобровольной эвтаназии мнение единодушное – это безусловное убийство, т.е. насильственное лишение жизни человека.
Пассивная эвтаназия предполагает прекращение оказания медицинской помощи, направленной на продление жизни пациента, что ускоряет наступление естественной смерти. При активной эвтаназии пациенту намеренно вводят какие-либо лекарственные или иные средства, влекущие за собой быстрое и безболезненное наступление смерти.
Активная эвтаназия существует в нескольких формах. Первая часто называется «убийство из милосердия». Она имеет место в тех случаях, когда врач, видя мучительные страдания безнадежно больного пациента и будучи не в силах их устранить, вводит ему вещество, вызывающее быструю безболезненную смерть. При отсутствии осознанного и однозначно выраженного решения пациента о проведении ему эвтаназии данная форма квалифицируется как недобровольная активная эвтаназия и приравнивается в юридическом отношении к убийству. При наличии такого решения пациента, имеет место добровольная активная эвтаназия.
Вторая форма называется «самоубийство, ассистируемое врачом». Эта форма эвтаназии предполагает самостоятельные действия пациента, направленные на введение вещества, вызывающего быструю и безболезненную смерть. Роль врача сводится в данном случае к предоставлению пациенту информации о лекарственном средстве, при помощи которого пациент может лишить себя жизни.
Моральный смысл различных форм эвтаназии
Проблема эвтаназии стала предметом длительных, не утихающих до настоящего времени дискуссий в связи со сложным сочетанием таких понятий как «благо» и «смерть» в понятии эвтаназия. Является ли эвтаназия добром или злом для человека, к которому она применяется? А если является, поскольку сам термин предполагает благо для человека, то в каких случаях, при каких условиях смерть станет для человека благом? И может ли вообще смерть быть благом?
Желание пациента умереть, т.е. однозначно высказанное добровольное решение о проведении эвтаназии компетентного больного является главным условием оценки эвтаназии как нравственного или безнравственного поступка. Насколько человек волен сам решать, такой вопрос, как жить ему или умереть?
Человек своей волей и разумом определяет в жизни те или иные свои поступки, выстраивая свою жизнь определенным образом. Он вправе распоряжаться своим телом, своей жизнью. Но если человек имеет право распорядиться своей жизнью, совершая поступки, которые наверняка принесут ему смерть (добровольное участие в военных действиях, героические поступки ради спасения других, занятие опасными профессиями и видами спорта), то почему он не может ускорить наступление смерти в случае безнадежной болезни при помощи эвтаназии? Смерть во благо общества не вызывает осуждения и этических споров. Когда человек принимает решение умереть в связи с невыносимыми для него условиями жизни, вызванными болезнью, то возникают споры о его праве на это.
Самостоятельный контроль над собственной жизнью и смертью, вплоть до решения продолжать жить или умереть – это проявление свободы личности. Решение человека о продолжении своей жизни или ее прекращении является реализацией прав личности, свободы волеизъявления.
Распространяется ли свобода воли человека на такую часть его жизни как собственная смерть? При либеральном подходе к решению этой проблемы, признающем право человека распоряжаться своей жизнью, признается и право на смерть, т.е. право по своей воле прервать свою жизнь. При консервативном подходе, основанном, главным образом на религиозных идеях, смерть, как и рождение не являются для человека областями свободы его волеизъявления и действий. Не по своей воле человек начинает жить, а по воле природы, Бога или каких-то других сил. Следовательно, раз не в его воле было решать родиться ли ему, значит не в его воле и решать продолжать ему земную жизнь или умереть.
Все нравственные коллизии, разворачивающиеся вокруг эвтаназии, предопределены тем фактом, что любая форма эвтаназии – это деятельность одних людей по отношению к другим. Поэтому в самом общем виде вопрос о возможности применения эвтаназии перерастает в вопрос: убить или не убить, пусть даже из сострадания и в соответствии с волей другого человека.
В настоящее время уже не вызывает сомнений тот факт, что существует целый ряд условий, при которых добровольная эвтаназия может быть этически оправдана. Цель добровольной эвтаназии в избавлении больного человека от страданий, когда исчерпаны все другие средства. Но где критерии того, все ли средства уже использованы? Противники эвтаназии в любых ее формах считают, что жизнь человека надо поддерживать и, по возможности, облегчать даже в том случае, если использованы все доступные для данного больного средства, поскольку «завтра» может появиться новый лекарственный препарат, который может излечить или существенно облегчить состояние больного.
Сторонники эвтаназии считают ее допустимой, особенно в добровольной пассивной форме, по нескольким основаниям: медицинским, как последнее средство прекратить страдания неизлечимо больного; альтруистическим, как средство заботы о близких, обремененных заботами о больном и также страдающих; эгоистическим, как способ умереть достойно, быстро и приятно; экономическим, как средство сэкономить средства (лекарства, труд медицинских работников и проч.) для оказания помощи больным, которых еще можно спасти. Пассивная эвтаназия фактически используется во многих странах мира.
Противники эвтаназии
исходят из неизменной моральной нормы медицинской деятельности: задача врача (и других медицинских работников) в том, чтобы сохранять и продлевать жизнь, а не прекращать или укорачивать ее.
Сторонники эвтаназии считают, что сохранять и продлевать жизнь, безусловно, надо. Но продлевать полноценную жизнь, а не затягивать смерть, приносящую облегчение от мучений. Эвтаназия должна применяться лишь в тех случаях, когда нет никакой надежды на восстановление полноценной жизни человека. Неосознающие своих страданий люди не могут быть объектами эвтаназии, например, психические больные, находящиеся в коме и т.д. Считается, что эвтаназия может применяться при наличии определенных условий. К таким условиям, в первую очередь относится неизлечимость заболевания больного, что должно быть подтверждено достоверными объективными исследованиями и не вызывать сомнений у группы врачей, хорошо знакомых с научным состоянием данной проблемы.
Следующим условием должно быть наличие непереносимых физических страданий, а также дыхательных, диспептических или иных расстройств, которые невозможно устранить без постоянного выключения сознания. Наличие непереносимых физических страданий является главным условием в характеристике физического состояния, но в то же время и самым неопределенным, самым субъективным. Объективных критериев уровня непереносимости страданий, в мировой практике нет.
Третьим обязательным условием должно быть наличие терминального состояния. Это значит, что больной не просто неизлечим и страдает от физических мучений – он неизбежно умрет в ближайшие дни или недели, и нет никакой надежды, что за короткое время в медицине появятся средства, излечивающие данную болезнь.
Отсутствие хотя бы одного из этих условий должно исключать эвтаназию, а больной должен быть подвергнут радикальному или симптоматическому лечению.
Таким образом, вопрос об эвтаназии перерастает в вопрос о ценности человеческой жизни, как для самого человека, так и для общества, и далее – в вопрос о том, что такое жизнь человека. В биоэтике широко распространены идеи концепции качества жизни, ставшие популярными во второй половине 20 века в социальной медицине.
Противники эвтаназии считают, что при наличии множества аналгетиков и анестетиков, организации соответствующего уровня медико-социальной помощи и психологической поддержки нет нужды применять эвтаназию – человека можно избавить от страданий, обеспечить ему достаточно высокое качество жизни.
Противники эвтаназии обращают внимание на то, что, начав с добровольной эвтаназии, общество свободно перейдет на принудительную, потому что исчезнет представление о святости и неприкосновенности человеческой жизни. Кроме того, актуальным является и вопрос о возможных злоупотреблениях в применении эвтаназии в случае ее легализации. Где гарантии, что врачи (или другие медицинские работники) будут проводить эвтаназию только по требованию больного? Этот довод противников эвтаназии отчасти подтверждается мировой статистикой нарушения правовых норм проведения эвтаназии.
Гарантии проведения эвтаназии только по требованию больного, с учетом возможного изменения его решения, может дать только тщательно разработанное законодательство, учитывающее социокультурные особенности страны. Хотя, нет такой сферы человеческой деятельности, регламентированной законодательно-правовыми актами общества, где эти законодательно-правовые нормы не нарушались бы. Например, законодательством убийство определено как преступление, но убийства, тем не менее, совершаются.
Противниками эвтаназии высказывается опасение, что формальное разрешение эвтаназии может стать определенным психологическим тормозом для поиска новых, более эффективных средств лечения угрожающих жизни заболеваний, а также будет способствовать недобросовестности при оказании медицинской помощи тяжелым больным. Реанимационная помощь таким больным требует не только больших материальных затрат, но и огромного напряжения физических и психологических сил медицинского персонала. Отсутствие надлежащего лечения и ухода может стимулировать просьбы больного о проведении ему эвтаназии. Это, в свою очередь, может способствовать еще большему проявлению недобросовестности медицинских работников.
Таким образом, действовавшая в течение многих веков гиппократова норма недопустимости для врача действий, приближающих смерть больного («Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла»), в последние десятилетия все больше подвергается сомнению, все больше доводов приводится в пользу ее нарушения.
«Ассистируемое врачом самоубийство» является формой активной добровольной эвтаназии, в которой активные действия врача (или другого медработника» сводятся к предоставлению определенной информации о средствах, при помощи которых больной может прервать свою жизнь, или самих этих средств, которые больной вводит себе сам. В данном случае роль врача оказывается как бы второстепенной, так как решающие действия больной производит сам, однако с моральной точки зрения – это соучастие в активных действиях по умерщвлению человека.
ВМА в 1992 г. приняла Заявление о пособничестве врачей при самоубийствах. В нем обращается внимание на то, что смертельно больные люди часто сами пытаются покончить с жизнью, привлекая в качестве своего помощника врача. ВМА заявило, что «подобно эвтаназии, самоубийство при пособничестве врача является неэтичным и подлежит осуждению со стороны медицинской общественности. Врач поступает неэтично, если его действия направлены на помощь пациенту в деле совершения самоубийства. Вместе с тем, право пациента отказаться от медицинской помощи является одним из основных, и действия врача, направленные на уважение этого права, даже если они ведут к смерти пациента, вполне этичны». Таким образом, ВМА снова подтвердила свою позицию в отношении эвтаназии в ее активной и пассивной форме: пособничество врача в самоубийстве пациента предполагает активные действия врача, следовательно, является формой активной эвтаназии и совершенно недопустимо.
Это очень важное обстоятельство и для деятельности средних медработников, особенно медсестер, т.к. в силу их профессиональных обязанностей они находятся в постоянном контакте с такими пациентами, и к ним также может быть обращена просьба о предоставлении какого-нибудь средства или информации о нем, которое можно использовать для самоубийства.
В то же время ВМА подтвердила этическую правомерность добровольной пассивной эвтаназии в виде отказа пациента от лечебной терапии.
Религиозный аспект проблемы эвтаназии
Понимание взаимосвязи душевной, психической и биологической составляющей жизни человека имеет принципиальное значение для решения вопроса о вмешательстве человека в процесс умирания другого человека.
Во многих религиозных и философских учениях присутствует идея перевоплощения души, согласно которой душа после смерти своего биологического тела воплощается в новое материальное тело и продолжает свою жизнь.
В православной христианской традиции отношение к смерти человека и различным состояниям, предшествующим ей определяется пониманием души человека. Этический комитет Московского патриархата Русской православной церкви принял заявление об эвтаназии (3.05.1999 г.), в котором сказано: «Признавая ценность жизни каждого человека, его свободу и достоинство как уникальные свойства личности, созданной по образу и подобию Божию, православные священнослужители, ученые, врачи считают недопустимым реализацию любых попыток легализации эвтаназии как действия по намеренному умерщвлению безнадежно больных людей, рассматривая эвтаназию как особую форму убийства (по решению врачей или согласию родственников), либо самоубийства (по просьбе пациента), либо сочетание того и другого. Совет выступает против эвтаназии в любой форме, поскольку ее применение неизбежно приведет: а) к криминализации медицины и потере социального доверия к институту здравоохранения; б) к поруганию бесценного дара человеческой жизни; в) к умалению достоинства врача и извращению смысла его профессионального долга; г) к снижению темпов развития медицинского знания, в частности разработок методов реанимации, обезболивающих препаратов, средств для лечения неизлечимых заболеваний и т.п.; д) к распространению в обществе принципов цинизма, нигилизма и нравственной деградации в целом, что неизбежно при отказе от соблюдения заповеди «не убий». …Совет считает эвтаназию неприемлемой в нравственном отношении и категорически возражает против рассмотрения законодательных проектов, пытающихся юридически оформить возможность ее применения и тем самым внедрить в общественное сознание допустимость убийства или самоубийства с помощью медицины».
Русская Православная Церковь
подтвердила свою позицию в отношении эвтаназии в Основах социальной концепции Русской Православной Церкви (раздел XII, п.8): «…Церковь, оставаясь верной соблюдению заповеди Божией «не убивай» (Исх. 20, 13), не может признать нравственно приемлемыми распространенные ныне в светском обществе попытки легализации так называемой эвтаназии, то есть намеренного умерщвления безнадежно больных (в том числе по их желанию). …Признание законности эвтаназии привело бы к умалению достоинства и извращению профессионального долга врача, призванного к сохранению, а не к пресечению жизни. …Эвтаназия является формой убийства или самоубийства, в зависимости от того, принимает ли в ней участие пациент. …Вину самоубийцы нередко разделяют окружающие его люди, оказавшиеся неспособными к действенному состраданию и проявлению милосердия».
И. Брек пишет: «Личностное достоинство зависит… от любви Божией, объемлющей носителей Его образа от зачатия до последнего вздоха и перехода в новую жизнь. Вот почему больные в коматозном и персистирующем вегетативном состоянии остаются личностями в самом полном значении этого слова, задуманные и утвержденные как таковые Самим Богом».
Католицизм запрещает эвтаназию во всех видах и всякая медицинская помощь должна быть направлена на сохранение жизни.
Мусульманство также требует от медицинских работников борьбы за сохранение жизни пациентов до самой последней минуты, категорически отвергая возможность эвтаназии.
Буддизм отрицает активную эвтаназию, а также искусственное продолжение жизни, когда без медицинской аппаратуры и интенсивной терапии могла бы наступить смерть.
Иудаизм отрицает эвтаназию, даже если об этом имеется соответствующая просьба больного. В то же время по вопросу относительно того, когда прекращать реанимационные мероприятия, мнения ведущих религиозных общин расходятся. Ортодоксальные раввины считают, что нужно поддерживать жизнь любой ценой, неортодоксальные – что в ряде случаев можно дать возможность свободно умереть, если продолжение жизни связано с существенными физическими страданиями, которые не могут прекратиться. Во всех случаях врач должен бороться за жизнь до последнего вдоха. Лечение при невозможности полного физического выздоровления должно быть направлено на уменьшение страданий больного.
Этико-правовой аспект проблемы эвтаназии
Большинством врачей все формы эвтаназии признаются противоречащими принципам гуманизма и предназначения медицины. Ценность человеческой жизни побуждает медицинских работников бороться за нее даже вопреки законам человеческой природы, в самых безнадежных ситуациях, так как медицинская наука и практика богаты случаями исцеления самых безнадежных больных.
Американская медицинская ассоциация запретила своим членам принимать участие в проведении эвтаназии и выдвинула лозунг: «Врачи не должны быть палачами».
Несмотря на запрещение активной эвтаназии в абсолютном большинстве стран мира, в ряде стран (Германия, США, Австрия) прошел ряд судебных процессов над медицинскими работниками, применявшими активную эвтаназию или ассистировавшими при самоубийстве больных людей.
Мировую известность получил американский врач Джек Кеворкян, который оказывал услуги по ассистированию при самоубийстве. В 1956 г. он опубликовал ряд статей, в которых обосновал право больного, тяжело страдающего человека на активную эвтаназию и право врача на помощь в ее проведении. В 1989 г. он сконструировал машину, при помощи которой больной сам простым нажатием кнопки мог ввести себе смертельную дозу лекарства. Его «услугами» воспользовались три пациента, после чего он был привлечен к юридической ответственности. На судебном процессе было признано, что действия Дж. Кеворкяна являются не убийством, а ассистированием при самоубийстве. Кеворкяна приговорили к лишению лицензии на врачебную деятельность. Но Кеворкян продолжил свою деятельность и в период с 1992 по 1995 гг. лишил жизни еще 8 человек. Впоследствии его неоднократно привлекали к суду. За годы своей деятельности он по разным сведениям лишил жизни от 78 до 120 человек, но в связи с отсутствием правовых и законодательных актов по этому вопросу, он не понес серьезного наказания. Анализ историй болезни тех людей, которым он оказывал свои услуги, показал, что многие из них не были обречены на смерть в связи с болезнью. По клиническим и социально-юридическим данным они не соответствовали параметрам, в пределах которых эвтаназия может быть допустима.
Большую известность получил судебный процесс в Вене над четырьмя медицинскими сестрами, работавшими в клинической больнице в пригороде Вены. В ходе судебного заседания они сознались, что с 1983 по 1989 годы они умертвили более 40 больных с помощью сильнодействующих снотворных средств. Суд счел доказанным 21 случай. По их признанию, они хотели положить конец невыносимым мукам своих беззащитных и беспомощных пациентов. Две медсестры были приговорены к пожизненному заключению, две – к двадцати годам тюремного заключения. В Австрии их назвали «ведьмы из Лайнца».
В связи с этими фактами и активным обсуждением в обществе различных аспектов проблемы эвтаназии на 44-й Ассамблее ВМА в Испании в 1992 году было принято специальное Заявление о пособничестве врачей при самоубийствах. В нем отмечалось, что «случаи самоубийства при пособничестве врача стали в последнее время предметом пристального внимания со стороны общественности. Известны случаи использования приспособлений, сконструированных врачом, который инструктирует смертельно больного пациента о том, как им воспользоваться в целях самоубийства. Подобно эвтаназии самоубийство при пособничестве врача является неэтичным и подлежит осуждению со стороны медицинской общественности».
В 1983 г. ВМА приняла Венецианскую декларацию о терминальном состоянии. Исходным положением Декларации является безусловная норма медицинской этики – облегчение врачом страданий пациента в процессе лечения, если это возможно, и всегда в соответствии с интересами пациента. Исключения не допускаются даже в случае неизлечимых заболеваний и уродств. В Декларации сказано, что «врач не продлевает мучения умирающего, прекращая по его просьбе, а если больной без сознания – по просьбе его родственников, лечение, способное лишь отсрочить наступление неизбежного конца» . Тем самым признается, что активная терапия в случаях, когда методами современной медицины невозможно предотвратить приближающуюся смерть пациента, является негуманной, т.к. только продлевает процесс умирания.
В Декларации ВМА об эвтаназии (1987) определен этический статус данной медицинской технологии. В Декларации сказано: «Эвтаназия, как акт преднамеренного лишения жизни пациента, даже по просьбе самого пациента или на основании обращения с подобной просьбой его близких, не этична. Это не исключает необходимости уважительного отношения врача к желанию больного не препятствовать течению естественного процесса умирания в терминальной фазе заболевания» .
Декларации ВМА выражают мнение мирового медицинского сообщества о моральной обоснованности сведения деятельности врача по отношению к умирающему пациенту только к мероприятиям по облегчению страданий. Это разрешает противоречие морального требования всеми силами, средствами способствовать продлению жизни умирающего пациента и облегчать его страдания, т.к. в случае неизлечимого заболевания продление жизни является продлением страданий.
Многие специалисты полагают, что формулировка «право на смерть», которая используется в законодательствах зарубежных стран, неудачна, поскольку обладающий правом на смерть человек будет обладать и правом настаивать на исполнении своего желания третьими лицами, что фактически легализует убийство из милосердия, поэтому в настоящее время признано «право человека умереть достойно» как более адекватное существующей ситуации.
В Швеции и Финляндии пассивная эвтаназия в форме прекращения поддержания жизни безнадежного больного не считается противозаконной, но основой для принятия врачом решения о прекращении лечения является свободное и осознанное волеизъявление пациента. Аналогичные просьбы от ближайших родственников пациента, находящегося в бессознательном состоянии, являются юридически недействительными. В 1990 году в Австрии были приняты дополнения к Закону 1988 года по вопросу о назначении специального агента для решения вопроса от имени терминального больного о прекращении поддержания его жизни.
В настоящее время эвтаназия разрешена в Нидерландах, двух штатах США и Северной территории Австралии. В штатах Орегона, Калифорния, Нью-Йорк и некоторых других законодательными актами врачу разрешается выписывать пациенту, но не давать самому, препараты, вызывающие смерть. В Швейцарии с 1999 г. легально действует благотворительная организация «Dignitas», которая помогает тяжело больным людям умереть по собственному желанию.
В нашей стране вопрос об эвтаназии законодательно определен в ст.45 «Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан». Согласно этому закону, эвтаназия в нашей стране запрещена в любых ее формах, а лицо, которое побуждает больного к эвтаназии или проводит ее, несет уголовную ответственность. Запрещение эвтаназии противоречит в определенной степени другой статье данного законодательства (статья 33), в которой оговорено право пациента на отказ от медицинской помощи.
В «Основах законодательства РФ об охране здоровья граждан» пациентам предоставляется право выбора: согласиться на медицинское вмешательство (статья 32) или отказаться от него (статья 33). Отказ пациента от медицинской помощи в случае неизлечимого заболевания в соответствии с принципом добровольного информированного согласия становится решением о пассивной эвтаназии. Например, в случае получения пациентом информации о наличии у него онкологического заболевания и необходимости сложного лечения, дающего небольшой шанс на небольшое продление жизни.
Этические проблемы паллиативной помощи
В Диалоге великих древнегреческих философов Антисфена и Диогена впервые проведено разграничение непереносимости болезненного состояния на страдания от боли и страдания от жизни. Заболевший Антисфен воскликнул: «Кто избавит меня от боли? – Вот он может тотчас избавить тебя, - сказал Диоген, указывая на нож. – Я ведь имел в виду – от боли, а не от жизни!»
Переход человека от жизни к смерти в различные эпохи и в разных культурах имел свое значение и сопровождался определенными ритуалами. В последние десятилетия в связи с культурно-историческими изменениями в обществе, новыми взглядами на жизнь и смерть, все больше утверждается мнение о том, что человек имеет право умереть достойно, т.е. не испытывая страданий, получая необходимую медицинскую и другую помощь, имея возможность спокойно подвести итог своей жизни.
Всемирная медицинская ассоциация в своем Заявлении о политике в области лечения смертельно больных пациентов, испытывающих хроническую боль (1990 г.) рекомендовала проводить лечение смертельно больных так, чтобы максимально облегчить их страдания и способствовать достойному уходу из жизни. В Лиссабонской декларации Всемирной медицинской ассоциации (1995 г.) о правах пациента говорится о том, что пациент имеет право на гуманную терминальную помощь и на предоставление ему всей имеющейся помощи и содействия с тем, чтобы он мог умереть как можно более достойным образом.
Паллиативная помощь (от лат. palium – оболочка, покрытие) – это квалифицированная медицинская помощь терминальным больным, заключающаяся в купировании, а по возможности – в предупреждении болевого и других тягостных синдромов, симптомов, сопровождающих умирание. Она включает в себя не только медицинские мероприятия, но и психологическую, социальную помощь.
В паллиативной медицине жизнеподдерживающим лечением считается такое, которое продлевает жизнь больного и без которого неминуемо наступит его смерть, но длительное применение этого лечения только усугубит его страдания. К жизнеподдерживающему лечению относятся: искусственная вентиляция легких, экстракорпоральный диализ с помощью аппарата «искусственная почка», антибиотикотерапия, искусственное питание, гидратация.
Главной целью паллиативной медицинской помощи является достижение качества жизни умирающего пациента, максимально приближенного к качеству жизни здорового человека. Приложение идей концепции качества жизни к ситуациям оказания медицинской помощи пациентам с угрожающим жизни или неизлечимыми заболеваниями приводит к рассуждениям о том, что химиотерапия, проводимая при онкологических заболеваниях, искусственное питание через назогастральный зонд, гидратация и другие методы терапии имеют ряд побочных эффектов, которые снижают качество жизни пациента, а в связи с этим обсуждается вопрос о целесообразности их применения. Такие рассуждения могут иметь в качестве своих последствий подразделение пациентов на тех, кто выздоровеет, тех, кто может выздороветь и тех, кто все равно умрет, что имело место в древней медицине. В связи с этим возникает опасность «дозирования» медицинской помощи в соответствии с «типом» пациента. «Тип» пациента устанавливается на основе прогноза лечения, который делает врач и (на своем уровне) медицинская сестра. В реальной медицинской практике распространение идей о качестве жизни, целесообразности проводимого лечения приводит иногда к ситуациям (недопустимым и по этическим и по правовым критериям), когда уже не врач, а медсестра начинает, например, решать, надо ли ставить пациенту капельницу или не стоит, потому что он «все равно умрет».
Моральная оправданность подразделения пациентов на тех, кто «все равно умрет» и нуждается только в паллиативной помощи и тех, кому следует оказывать медицинскую помощь в максимальном объеме вызывает большие сомнения, т.к. при этом не учитывается мнение самого пациента.
В настоящее время паллиативная медицинская помощь осуществляется в соответствии с идеями концепции качества жизни и предполагает использование в соответствии с конкретной ситуацией экстраординарных и ординарных средств медицинской помощи. Эксперты ВОЗ и Римско-католическая церковь (в лице Папы Пия XII) признали нецелесообразным применять экстраординарные медицинские средства в случаях, когда пациент находится в терминальном состоянии. Это новое понимание гуманного отношения к умирающему пациенту – не использовать имеющиеся в арсенале медицины методы и средства для продления процесса умирания человека, который, как правило, сопровождается физическими и душевными мучениями. Оказание паллиативной помощи не должно оттягивать наступление смерти умирающего человека.
Считается, что выбор между ординарными и экстраординарными мерами медицинской помощи должен осуществляться в соответствии с принципом пропорциональности, согласно которому польза от медицинского вмешательства для больного должна превышать степень причиняемого при этом вреда. «Концепция разграничения ординарного и экстраординарного лечения и исторически, и как таковая лежит в основе философии современной паллиативной медицины, призванной способствовать реализации права человека на достойную смерть. …Прежняя тактика ведения умирающих больных (продления их жизни во что бы то ни стало), если речь идет о безусловно безнадежных случаях, теперь трактуется как унизительное для больных, бессмысленное пролонгирование умирания, превращение участи тех, кому выпал «ужасный конец», в «ужас без конца». …Этическая максима безусловного уважения жизни пациента в паллиативной медицине приобретает …следующий вид: если невозможно прервать или даже замедлить развитие болезни, если больной обречен, качество жизни, по логике вещей, становится более важным, чем ее продолжительность» . При данном подходе решение о том, что важнее для больного – продолжение его жизни вообще или продолжение жизни определенного качества – решает фактически не сам человек, а кто-то другой за него. В связи с этим возникает вопрос о праве этого другого (врача, родственников) на такое решение.
В случае с умирающими больными, когда необходимо сделать выбор между экстраординарными и ординарными методами, осуществляется моральный выбор между возможностью дать пациенту умереть сейчас или продлить его жизнь еще на некоторое время. Выбор для любого медработника, принявшего для себя моральный долг следовать всем принципам и нормам профессиональной морали, мучительный, т.к. это выбор между жизнью и смертью другого человека, который в твоей власти.
Паллиативная помощь умирающим основывается на одном из ведущих принципов врачебной деятельности: врач даже при невозможности излечить больного обязан предпринять все меры для облегчения его страданий. Врач обязан делать все, чтобы продлить жизнь больного, но больной имеет право отказаться от медицинской помощи, ускоряя при этом наступление своей смерти. Отказ от медицинской помощи при понимании больным всех последствий этого и есть форма добровольной пассивной эвтаназии.
В отечественной медицинской этике продолжает действовать традиционный принцип оказания медицинской помощи: долг врача (и других медицинских работников) состоит в том, чтобы облегчать страдания больного всеми доступными и разрешенными способами, причем без всяких условий и прогнозов относительно продолжительности жизни больного.
Отечественный подход к решению этических проблем оказания медицинской помощи умирающим и находящимся в критическом состоянии больным основан на глубоких исторических традициях русской религиозно-философской мысли, православного христианства, традиционной медицинской этики Гиппократа и обширном практическом опыте медицины. Медицинская практика полна примерами случаев, когда совершенно безнадежные, умирающие больные, вопреки прогнозам врачей, начинали поправляться и выздоравливали. Среди этих случаев есть ошибки диагнозов, а есть и необъяснимые современной наукой случаи выздоровления от правильно диагностированного неизлечимого заболевания. Они очень редки, но они есть, и никакой медицинский работник не может предугадать, кто из больных окажется таким «редким случаем».
Главным этическим принципом при оказании паллиативной помощи пациентам является принцип уважения прав и достоинства пациента. В соответствии с этим принципом и концепцией оказания паллиативной помощи умирающим, врачи и медсестры должны различать ординарные и экстраординарные медицинские средства и методы. Они должны не только владеть современными методами лечения хронической боли, купирования тягостной симптоматики, сопровождающей, как правило, умирание, но и понимать психологическое состояние больного, уметь оказать моральную поддержку человеку, завершающему свою жизнь.
Серьезной этической проблемой, связанной с процессом умирания человека, являются случаи персистирующих вегетативных состояний (ПВС). В Заявлении ВМА о персистирующем вегетативном состоянии (1989 г.) отмечается, что «вследствие совершенствования интенсивной терапии (искусственной вентиляции легких, методов искусственного кровообращения, парентерального питания) и лечения инфекционных заболеваний у лиц с тяжелыми повреждениями мозга, число больных, находящихся в ПВС, прогрессивно нарастает». Коматозные состояния, тяжелые повреждения полушарий головного мозга, прогрессирующие неврологические заболевания являются причиной возникновения персистирующего вегетативного состояния, при котором тело сохраняет вегетативные функции, необходимые для поддержания жизни, но сознание не возвращается. При адекватном питании и уходе, лица с ПВС могут существовать годами, но вероятность выхода из него тем меньше, чем больше времени прошло с момента его возникновения, причем чем старше пациент, тем меньше вероятность выхода из ПВС. В связи с этим ВМА рекомендует считать гарантированным критерием необратимости ПВС 12 месяцев бессознательного состояния, а для лиц после 50 лет – 6 месяцев. ВМА считает, что «риск прогностической ошибки приведенного критерия практически отсутствует, что позволяет основывать на нем врачебное решение о прекращении жизнеподдерживающего лечения лица, находящегося в ПВС. Если семья пациента поднимает вопрос об отключении систем жизнеобеспечения до рекомендуемого срока, последнее слово должно остаться за врачом, которому придется учесть местные юридические и этические нормы»
Всемирная медицинская Ассоциация посвятила один из своих документов вопросам оказания медицинской помощи больным, находящимся в терминальном состоянии. Это Венецианская декларация о терминальном состоянии, принятая в 1982 г. В ней говорится: «Врач не продлевает мучения умирающего, прекращая по его просьбе, а если больной без сознания – по просьбе родственников, лечение, способное лишь отсрочить наступление неизбежного конца… Врач должен воздерживаться от применения экстраординарных способов терапии, которые, по его мнению, не окажут реальной пользы больному».
В 1989 г. Комитет экспертов ВОЗ по обезболиванию при раке и активной поддерживающей терапии дал системное определение понятия «паллиативное лечение». «Паллиативное лечение: поддерживает у больного стремление к жизни, рассматривает смерть как естественный процесс; не торопит смерть, но и не оттягивает ее наступление; обеспечивает уменьшение боли и смягчение других беспокоящих больного симптомов; включает психологическую и духовную поддержку больного; предлагает систему, поддерживающую у больного способность как можно более длительно вести активную жизнь вплоть до самой его смерти; предлагает систему оказания помощи семье больного во время его болезни, а также после его кончины» . В своем докладе эксперты ВОЗ отметили также, что «…агрессивное поддержание жизни по неприемлемой для больного цене нельзя считать правильным».
В католической Хартии работников здравоохранения, принятой Папским Советом по апостольству для работников здравоохранения в 1994 г. в разделе «Умирание» сказано: «При неизбежности и неминуемости смерти, несмотря на все употребленные средства, дозволительно принять по совести решение об отказе от лечения, которое обеспечивало бы только хрупкое и тяжкое продление жизни, однако, не прерывая при этом нормальные виды лечения…» .
Таким образом, этической нормой провозглашено оказывать медицинскую помощь умирающему больному в соответствии с их интересами, что означает оказание ее в разумных пределах, не препятствуя естественным процессам жизни и смерти. Продление жизни терминального больного при помощи современных реанимационных средств признано не благом для больного, а вредом. Если медицина не может избавить человека от смерти и процесс умирания уже начался, то негуманно его затягивать при помощи современных медицинских технологий.
Основываясь на положениях отечественных и международных этико-правовых документов можно в обобщенном виде выделить следующие этические нормы деятельности медработников по оказанию медицинской помощи умирающим и находящимся в критическом состоянии больным:
1. медработник должен облегчать страдания умирающего всеми доступными и разрешенными способами, независимо от медицинского прогноза исхода болезни;
2. медработник не должен прекращать лечебных действий у постели умирающего больного до тех пор, пока пациент добровольно не выразит своего компетентного информированного решения о прекращении проведения у него активной лечебной терапии и перехода на паллиативную помощь или отказ от лечения вообще. Пациент не только должен получить полную, достоверную информацию о своем заболевании, проводимом лечении и вероятном прогнозе в доступной для него форме, но он должен и психологически принять факт приближающейся смерти. Пациент имеет право использовать оставшееся время своей жизни по своему усмотрению (подвести итог в своих делах, изменить режим питания, отказаться от какого-то вида лечения и т.д.);
3. изменения в тактике лечения могут проводиться без согласия пациента только в том случае, если он находится в коматозном, персистирующем вегетативном состоянии или имеет такие изменения психики, которые не позволяют ему принимать самостоятельные компетентные решения.
Паллиативная помощь является реальной альтернативой эвтаназии для неизлечимых больных, находящихся в терминальной стадии заболевания и испытывающих страдания. В зарубежных странах широко распространена такая форма паллиативной помощи больным как хоспис, которая начинает распространяться и в нашей стране.
Хоспис – это медико-социальное учреждение, в котором больным, находящимся в терминальной стадии заболевания оказывается не только паллиативная медицинская помощь, но и создаются комфортные социальные и психологические условия жизни. В хосписе обеспечивается достойное завершение жизненного пути человека, которое предполагает максимальное удовлетворение его физических, социальных, психологических и духовных потребностей.
Идеология хосписов зародилась в первые века христианства, то есть свыше полутора тысяч лет назад. История сохранила имя римской матроны Фабиолы, которая еще в 1У веке открыла свой дом для страждущих, голодных и больных, подсмотрев существование таких домов, когда она путешествовала по святым местам Палестины. Первый хоспис, предназначенный только для умирающих от рака больных, был открыт в г.Лионе в 1842 г. Хоспис, в котором оказывалась помощь умирающим больным в современном ее понимании, впервые появился в Великобритании в 1967 г. благодаря усилиям доктора Сесилии Саундерс. Большой вклад в дело организации хосписов во всем мире внес журналист Виктор Зорза. Благодаря его усилиям и помощи известных людей (Элизабет Тейлор, Эдвард Кэннеди, Генри Киссинджер и др.) была создана целая сеть хосписов в США. В настоящее время в США существует Национальная Ассоциация хосписов. К началу 90-х годов в США насчитывалось более полутора тысяч хосписов.
К концу XX века хосписы распространились по всему миру и существуют из расчета 1 хоспис на 500 000 населения. В настоящее время России и странах СНГ насчитывается около сотни хосписов и отделений по оказанию паллиативной помощи. Первый хоспис в нашей стране был открыт в 1990 г. на базе больницы г.Лахты Ленинградской области, в Москве – в 1997г. В 1996 г. в Москве был организован Фонд «Паллиативная медицина и реабилитация больных», который разработал программу содействия подготовке кадров по паллиативной медицине.
Паллиативная помощь в хосписах основывается на следующих принципах: поддерживать жизнь и способствовать выработке отношения к смерти как к естественному процессу; не ускорять и не оттягивать наступление смерти; устранять боль и другие тягостные симптомы; сочетать физическую и духовную поддержку; предлагать систему поддержки с целью помочь пациенту; насколько это возможно, обеспечивать ведение активного образа жизни до самой смерти; предлагать поддержку семье больного.
Медперсонал хосписа должен создавать и поддерживать отношения с пациентами на основе уважения прав и достоинства личности, ее автономии. В соответствии с этими принципами пациент должен иметь возможность реализовать свое право выбора места смерти – в хосписе, дома, в больнице или другом месте.
При оказании медико-социальной и психологической помощи терминальным больным исходят из того, что у них имеются следующие проблемы: физические страдания, обусловленные заболеванием; социальные, связанные с потерей работы, изменением социальных ролей, возникновением зависимости от окружающих; психологические – депрессия, страх, отчаяние, неопределенность, чувство вины (перед родственниками, окружающими); экзистенциальные – переоценка жизненных ценностей, смысла жизни и др.
В.Зорза, которого по праву можно считать одним из основоположников дела организации хосписов во всем мире, считал хоспис альтернативой эвтаназии, настаивал на строго территориальном принципе их работы, поскольку люди мучительно умирают от неизлечимых болезней везде, на бесплатности их услуг для больных. Он считал, что хоспис должен не просто облегчать смерть, а обеспечить возможность достойно жить до самого конца.
В США был проведен опрос 988 тяжелых больных, находящихся дома или в больницах. 60% из них поначалу высказали желание подвергнуться эвтаназии, однако, когда их поместили в хосписы со сносными условиями жизни, этот процент упал до 10 . Данные этого опроса подтверждают мнение о том, что желание умереть у больных с тяжелыми, причиняющими страдания, неизлечимыми заболеваниями, связано с отказом от именно такой жизни, а не от жизни вообще. Поэтому единственной альтернативой эвтаназии является организация хосписов и предоставление качественной паллиативной помощи, хотя этико-философские основания современной паллиативной медицины являются по ряду вопросов спорными.
Поздняя зрелость - последний этап жизненного пути человека, в связи с чем встает ряд вопросов, связанных с концом жизни, с отношением к смерти. Нужно ли готовиться к концу жизни? Как человек его переживает? Смерть всегда трагична и страшна или это естественный процесс завершения жизни? Проблема конца жизни - это собственно психологическая проблема, хотя с ней тесно связаны проблемы философские, религиозные.
Отношению к смерти уделялось особое внимание в философии с античных времен. Так, Эпикур полагал, что страх смерти является одним из главных источников страданий человека. Преодолеть его можно, относясь к нему как к простому предрассудку: «Приучай себя к мысли, что смерть не имеет к нам никакого отношения. Ведь все хорошее и дурное заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущения... Когда мы существуем, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем... Люди толпы то избегают смерти, как величайшего из зол, то жаждут ее, как отдохновения от зол жизни. А мудрец не уклоняется от жизни, но и не боится не-жизни, потому что жизнь ему не мешает, а не-жизнь не представляется каким-нибудь злом».
Помочь избежать страха смерти или смягчить его может вера в бессмертие души и загробную жизнь. Известный православный священник А. Мень так представлял себе земную жизнь человека и ее значение: «...Мы на самом деле берем отрезок нашего земного бытия только как момент развития... И. вот этот наш пробег по миру является важным элементом нашего вечного духовного развития и раскрытия... Более того, если здесь человек не осуществил многого, это и означает, что у него будет множество возможностей в иных измерениях... А это значит - наше развитие не имеет границ, и в этом земном плане бытия зачинается нечто очень важное... В этом есть идея Человека, вселенская, космическая идея Человека. «Я связь миров». Связь миров - вот что надо человеку знать. Мы связываем два мира. И поэтому Церковь учит нас не просто бессмертию души, которое знает множество других религий... но учит нас о «воскрешении мертвых и жизни будущего века».
Вера в бессмертие души и в загробную жизнь в некоторых случаях действительно может избавить от страха смерти. Но и глубоко религиозный человек тоже может бояться смерти - как самого процесса умирания, так и своей дальнейшей судьбы, жизни в ином мире. Как отмечал Н.А. Бердяев, «сама идея вечных адских мук превращает жизнь в судебный процесс, грозящий пожизненной каторгой». С другой стороны, вера в загробную жизнь при определенных обстоятельствах может и просто девальвировать земную жизнь, превратить ее в «перевалочный пункт», обратить все помыслы на то, что будет потом.
Страх смерти может возникнуть и у человека с атеистическим мировоззрением; далеко не для всех, как для Эпикура, «не-жизнь не представляется каким-нибудь злом».
Отношение человека к смерти может зависеть от множества различных факторов, в том числе от внешних обстоятельств. Но в основном, в главном оно, как и отношение к жизни, определяется направленностью его личности и, в конечном счете, реальным содержанием самой жизни. Содержание же жизни, тип мотивации человека не обусловлены жестко общими мировоззренческими установками, тем, является ли он материалистом или идеалистом, религиозен или нет.
Альберт Швейцер обращает внимание на то, что этика (представления о нравственности, моральных ценностях) позднего стоицизма (Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий) и христианства почти идентичны, хотя общие мировоззренческие позиции их непримиримы. И несмотря на противоположность идеологий, на непримиримость во взглядах на общую картину мира, Сенека впоследствии объявляется христианином, а жизнь языческого императора Марка Аврелия, гонителя христиан, основатель церкви Августин преподносит в качестве образца.
Мотивация человека нередко сложна и противоречива. Зачастую его реальная жизнь, его реальные этические принципы не совпадают с его мировоззрением и этическими аспектами последнего. Но именно реальное содержание жизни определяет отношение как самого человека к своей жизни и к своей смерти, так и отношение к его жизни других людей.
Одному из авторов довелось услышать на Кубе предание о конце жизни Атуэя, вождя кубинских индейцев, пытавшихся противостоять испанским конкистадорам. Атуэй в конце концов был схвачен завоевателями; его долго убеждали, что он вместе с остатками своего племени должен принять христианство. В заключение произошел следующий диалог между Атуэем и испанским священником:
Ты обязательно должен стать христианином!
Зачем мне это?
Ну, хотя бы для того, чтобы попасть в рай.
А ты сам попадешь туда?
Конечно!
Тогда я - не хочу!
Христианский священник, носитель высокогуманного мировоззрения, в своих реальных делах (истребление непокорявшихся завоевателям людей), оказался в нравственном отношении несравненно ниже, чем менее цивилизованный, но обладавший твердой этической позицией индейский вождь.
Опросы показывают, что далеко не все пожилые люди боятся смерти. При этом чаще встречается страх не самой смерти, а предшествующих ей физических страданий.
Если человек тяжело и безнадежно болен, конец жизни представляет собой более или менее длительный процесс умирания. Э. Кюблер-Росс описала его как 5 следующих друг за другом стадий:
1) Отрицание (возможность смерти не признается, сохраняется надежда на ошибочность диагноза).
2) Гнев (осознание близкой смерти приводит к фрустрации, крушению надежд и планов).
3) Торг (поиски возможностей продлить жизнь, диалог с Богом или врачом).
4) Депрессия (чувство безнадежности).
5) Принятие (смирение и ожидание неизбежного финала).
Разумеется, не существует универсальной последовательности стадий, не все эти переживания присущи каждому человеку. Нередко процесс умирания вообще может происходить совсем по-другому. Кроме того, многое зависит от условий, в которых находится больной. Американские психологи отмечают позитивную роль хосписов, создаваемых для умирающих от СПИДа и рака.
Еще раз подчеркнем, что и характер самого процесса умирания, ухода из жизни, определяется главным образом личностью человека. Напомним, что Илья Ильич Обломов, человек с чисто гедонистической направленностью личности, ввиду близкого конца «становился все молчаливее и задумчивее, иногда даже плакал. Он предчувствовал близкую смерть и боялся ее». У людей с эгоистической направленностью перед неминуемой смертью часто возникает отчаяние, страх смерти сочетается с нравственными страданиями, показанными Л.Н. Толстым в повести «Смерть Ивана Ильича».
По-другому уходят из жизни люди с духовно-нравственной и сущностной направленностью личности. Даже при наличии тяжелой болезни может до конца продолжаться личностный рост. Вспомним М.М. Пришвина, умевшего радоваться жизни до своих последних дней. Гораздо более молодой А. П. Чехов, умиравший от туберкулеза и как врач знавший об этом, в последние годы своей жизни много пишет и, обычно вскользь упоминая в письмах о нездоровье, сетует на периоды, когда из-за этого не может работать. Только в письме к И.А. Бунину в связи с тяжелым физическим состоянием и одиночеством в Ялте он замечает: «Поживаю я недурно, так себе, чувствую старость». Но тут же добавляет: «Впрочем, хочу жениться». Замечательно обращение к М. Горькому: «Вы человек молодой, сильный, выносливый, я бы на Вашем месте в Индию укатил, черт знает куда, я бы еще два факультета прошел. Я бы, да я бы - Вы смеетесь, а мне так обидно, что мне уже 40, что у меня одышка и всякая дрянь, мешающая жить свободно». А в последний месяц своей жизни А.П. Чехов дорабатывает «Вишневый сад» («Мне хочется прибавить еще характеристику действующих лиц»), продолжает заботиться о чужих делах, шутит, пишет сестре: «Меня неистово тянет в Италию».
Только при духовно-нравственной и сущностной направленности личности человек приходит к «осознанию безусловного значения жизни перед лицом самой смерти» (Э. Эриксон). Он знает: то, чем он жил и что, несмотря ни на что, остается с ним до конца его дней, - самая высшая из всех возможных ценностей; ничто, никакие страдания не могут перечеркнуть ее.
Поздняя зрелость - последний отрезок жизненного пути человека. Если зрелость окончательно выявляет характер, суть различных линий онтогенеза, то поздняя зрелость подводит их итоги. Люди с гедонистической направленностью личности, теряя физические возможности, быстро заканчивают свое существование. Для эгоистической направленности свойственно интенсивное психологическое старение, связанное с резким сокращением психологического будущего либо с его полной потерей. В последнем случае поздняя зрелость превращается в дожива-ние. У людей с духовно-нравственной и сущностной направленностью личности основное содержание жизни нередко сохраняется; сохраняется и прежний психологический возраст. Если происходит смена ведущей деятельности, она не приводит к принципиальным изменениям жизненного пространства.
Направленность личности в значительной мере определяет и сам конец жизни, процесс умирания человека. При гедонистической направленности характерны отчаяние и страх смерти; для лиц с эгоистической направленностью они часто сопровождаются нравственными страданиями, обесцениванием достигнутого, ощущением пустоты прожитой жизни. Люди с духовно-нравственной и сущностной направленностью сознают высшую ценность основного содержания своей жизни, которую не могут перечеркнуть ни физические страдания, ни сама смерть.
шыт культуры. 2017
В.М. Розин
Завершение жизни и культура старости (начало)
Аннотация. В статье старость рассматривается в рамках авторской концепции «культур жизни человека». Каждая культура жизни человека характеризуется особенностями жизнедеятельности и видения (сознания), а также характером социализации. Разбираются проблемы, стоящие относительно старости (расставание с привычным образом жизни, болезни, потеря смысла жизни и другие), а также традиционные способы, с помощью которых пожилые люди пытаются бороться с этими проблемами. Автор высказывает гипотезу, что сущность культуры старости - это выстраивание концепции старости и ее реализация. В свою очередь, последняя предполагает, с одной стороны, изменение реальности и нахождение смысла своей жизни, с другой - возобновление жизни в новых условиях.
Ключевые слова. Старость, возраст, концепция, смысл жизни, кризис, культуры жизни, болезни, страх, здоровье, смерть.
Три «культуры жизни человека»
Единым человек является только в биологическом плане, как культурное и, возможно, духовное существо, человек - не един. Существует несколько «культур жизни человека» (мы предлагаем ввести такое понятие как «культура жизни»): «культура детства», «культура отрочества и юности», несколько «культур взрослого человека». Каждая культура жизни человека характеризуется особенностями жизнедеятельности и видения (сознания), а также характером социализации; в первых двух культурах важное место занимает образование.
Детство - это не только самостоятельная культура жизни, но и начало трудного перехода от одной жизни к другой (от «прамы» к личности ). В детстве два основных способа освоения мира: игра и становление первых социально значимых практик (умения есть, пить, говорить, одеваться, общаться с взрослыми, помогать им и т.п.). В «Я» ребенка имплицитно входят и его родители, которые могут быть рассмотрены как его «социальное тело» . Смысл кризиса детства, о котором сегодня много говорят, - это прежде всего кризис нашей, взрослой жизни. Современный человек создал жизнь, которая разрушает и его самого и детей . Родители не живут вместе со своими детьми, передают их на воспитание другим. Сегодня чуть ли не главный воспитатель - среда, гедонистически ориентированная культура. Мы, взрослые, сами не знаем, как жить. Отсюда, детство - это «переход в переходы», в неопределенность.
Можно различить две разные зоны детства. В первой («безопасной») мы по-прежнему ведем ребенка и являемся его способностью. Во второй («опасной») родители учатся жить вместе со своими детьми. Выясняют для себя и детей, что можно, а что нельзя. Ответственные родители вынуждены кардинально пересматривать свою жизнь. Их направляют - любовь к детям, разум, осмысление последствий наших поступков и поступков детей.
Отрочество и юность - не менее самостоятельная культура жизни. Ее центральный процесс - становление личности (не развитие личности, а только постепенное ее складывание через пробы и ошибки). Подростковая культура начинает формироваться, когда родители (общество) посылают ребенка в школу, где от него требуют действовать самостоятельно . В значительной степени и школа и родители блокируют теперь для отрока возможность решать свои проблемы в сфере игры и фантазии (сказки). Напротив, объем обучения постоянно возрастает, а требование действовать рационально становится основным. Существенно изменяются и социальные отношения: вместо родительской опеки и поддержки складываются двусторонние властные (с педагогами и значимыми взрослыми) и равноправные (с друзьями) отношения.
Под давлением взрослых и школы распадается прамы, отрок начинает переходить к самостоятельному поведению, учится управлять сам собой (планирует свои занятия, позиционируется по отношению к другим, центрирует мир на своем Я, разделяет внутреннее и внешнее и прочие метаморфозы, достаточно хорошо описанные в художественной и психологической литературе). Отрочество неотделимо от школы и образования, в связи с чем на первый план выдвигается не игра, а рациональные типы поведения (учеба, рассуждения, первые анализы последствий своих поступков и пр.).
Хотя объективное наблюдение показывает, что образ себя (своего Я) складывается при отождествлении себя с привлекательным (значимым) образом «Другого», субъективно подросток считает, что Я - это он сам. Целый ряд признаков своего «Я» у подростка и юноши обусловлены влиянием школьного обучения и образования, это объясняет, почему образ себя отчасти представляет собой рациональное построение. При этом стоит отметить, что процесс освоения образа себя включает план игры и фантазии. Подросток (юноша, девушка) как бы играет во взрослого, но осознаются им эти игры вполне серьезно, как его настоящая жизнь.
У подростка самостоятельное поведение, опирающееся на образ себя, часто, входит в противоречие с его реальным поведением и отношениями, которые сформировались в этот период. Возникшие при этом проблемы вызывают как негативные переживания, так и особые формы поведения - упрямство, конфликты, отрицание взрослых, самоуничижение, стремление любой целой доказать свою значимость и т.п. . Но рано или поздно эти проблемы приводят к уточнению или смене образа себя, в результате чего начинается новый цикл развития подростка. Через такую неоднократную смену образа себя подросток нащупывает более реалистическую позицию в мире взрослых и осваивает более реалистические формы поведения .
Стоит отметить и такой момент. В плане образования основная задача сводится пока к освоению «интеллектуальных, телесных и обычных техник». Учащиеся младшей и «первых классов» средней школы учатся правильно читать, писать, рассказывать, считать, решать задачи, рисовать, петь, бегать, прыгать, ходить на лыжах, дисциплинированно вести себя в школе, мыть посуду, забивать гвозди, пилить и пр. Только по мере того, как складывается полноценная личность, учащийся, освоивший техники, начинает в старших
классах средней школы самостоятельно мыслить и реализовывать себя в разных сферах школьной и внешкольной жизни.
Взрослая культура (фактически две культуры: зрелости и старости, включающей также и пожилой возраст) - это время развития и завершения ставшей личности. Обратим внимание на такую интересную закономерность: если в период становления личности идет освоение техник (семиотических, телесных и обычной техники), то на развитие личности (старшие классы средней школы, высшая школа и работа после школы) приходятся собственно процессы деятельности и мышления . Не означает ли это, что личность выступает как необходимое условие мышления и деятельности (практической, познавательной, художественной и др.)? И действительно, мои культурно-исторические исследования подтверждают это предположение. С одной стороны, именно становление личности (т.е. человека, разрывающего с традицией, переходящего к самостоятельному поведению, пытающегося выстраивать свою жизнь) в античной культуре потребовало создание «личностно ориентированных практик» (новое судопроизводство, мышление, искусство, платоническая любовь и т.д.), с другой - появление личности и ее развитие, в свою очередь, обусловило бурное развитие античной философии, науки, искусства, юриспруденции и прочих социальных практик. Техники могут быть взяты ребенком и подростком, а деятельность и мышление предполагают личность. Два слова, касающиеся образования.
Образование нельзя понимать как усвоение знаний. Так думают сторонники теории отражения, считающие, что существует неизменный мир, который отражается в знании. Мир, как он дан человеку, порождается в деятельности и изменяется. Отвечая на вызовы времени и новые социальные условия, человек изобретает «семиотические машины» (заданные в языке или схемах системы культурных норм деятельности и мышления). Оестествление и проецирование последних на мир и человека ведут к их новому пониманию и видению, а фактически постепенно способствуют формированию нового мира и человека.
Образование со стороны включенного в него человека можно понимать как одновременный процесс построения (разворачивания) деятельности и мышления, а также изменения (становления и развития) самого человека.
Развитие человека процесс дискретный. Подобно превращению гусеницы в куколку и последней в бабочку, человек в своем развитии обновляется несколько раз - один человек в детстве, другой (отрок и юноша) - в юности, третий - во взрослом существовании (причем тоже неоднократно).
Проблемы старости
Понятно, что по отношении к старости особенно трудно (если возможно вообще) провести точку зрения развития единой психики человека. В заключении книги «Практическая психология старости» Марина Ермолаева пишет: «О старости много написано, но мало известно. Осталась нераскрытой величайшая тайна старости, которая заключается в том, что хронологические ровесники этого возраста могут относиться к различным психологическим возрастам: один пожилой человек переживает любовь - он вернулся в период юности; другой продолжает свою творческую профессиональную деятельность - он пребывает в зрелом возрасте; третий посвятил свою жизнь заботам о собственном угасающем здоровье (его удел - разговоры о докторах и лекарствах) - это действительно старость. Анализ литературы о психологии старости и старения, анализ
биографий и автобиографий творческих людей, доживших до преклонных лет, показал, что старость как психологический возраст может и не наступить в жизни человека» .
Возникает естественный вопрос: если все так индивидуально и уникально, можно ли в таком случае что-то сказать о старости по существу или, скажем, в плане закономерности? Думаю, все же можно, для этого, правда, нужно последовательно реализовать культурологический и гуманитарный подходы. Культуролог с подобной установкой, с одной стороны, старается в гуманитарном ключе понять феномен старости, с другой -охарактеризовать его как идеальный объект (т.е. приписать старости контролируемые характеристики, позволяющие его мыслить непротиворечиво и решить проблемы, которые волнуют исследователя). Здесь опять можно согласиться с Ермолаевой. «Этот возраст, - пишет она, - отличает особое предназначение, специфическая роль в системе жизненного цикла человека: именно старость очерчивает общую перспективу развития личности, обеспечивает связь времен и поколений. Только с позиции старости можно глубоко понять и объяснить жизнь как целое, ее сущность и смысл, ее обязательства перед предшествующими и последующими поколениями» .
Эта постановка вопроса не столько психологическая, сколько культурологическая и научная, но также ценностная, гуманитарная. Дело в том, что в реальной жизни есть много чего: старость и такая и сякая, и удовлетворительная (иногда даже счастливая) и несчастливая, но вот культуролог-гуманитарий должен уяснить и схематизировать «желательную старость». Именно в этом ключе можно понять последнюю строчку книги Ермолаевой: «Если бы жизнь завершалась старостью-катастрофой, старостью-деградацией, то она не имела бы смысла. Жизнь может и должна завершиться старостью-гармонией, старостью-мудростью, и для этого стоит жить» .
Это так сказать в идеале, а опыт говорит, что «старость не радость»; кроме того по отношению к последней культуре жизни человека встает много вопросов. Например, чем заполнить жизнь, чтобы она не теряла смысл, или в другой версии - это проблема нахождения в этом возрасте смысла жизни. «Общество, - пишет священник Роман Бацман, - может освободить пожилого человека от его гражданских обязанностей, но оно не может освободить человека от обязанностей по отношению к самому себе. Речь идет о самой главной обязанности человека - решении вопроса о смысле жизни и осуществлении его на практике. Важно не только понять свое предназначение, но еще исполнить его. Такая задача стоит, безусловно, перед всеми людьми, а не только перед пожилыми. Просто с течением времени нарастает острота вопроса о смысле жизни, т.к. времени и сил, отведенных для его решения и осуществления, с течением жизни остается все меньше» . Одно из условий нахождения смысла жизни состоит в том, чтобы нащупать и выстроить правильный образ жизни. Вопрос, как это сделать?
Вторая проблема - как преодолеть страх перед смертью? Избежать, если не старости, то смерти, люди мечтали с древнейших времен. О желании бессмертия, например, замечательно пишут поэты и «ученые» народа Нагуа, населявших в древнем мире большую Мексиканскую долину.
(Если) за один день мы уйдем
И за одну ночь спустимся в область тайны,
И здесь мы только, чтобы узнать себя,
А на земле мы лишь мимоходом.
Мирно и радостно проведем жизнь:
Приходите и наслаждайтесь,
Пусть не приходят те, кто живет в злобе:
Земля очень широка!
Вот бы всегда жить,
Вот бы никогда не умереть! .
Вряд ли найдется много людей, которые стали бы утверждать, что они бессмертны. Тем не менее, большинство из нас живут, как будто мы бессмертны. Верующие прямо считают, что, поскольку душа бессмертна и Бог существует, то рано или поздно они воскреснут, подобно тому, как воскрес древнеегипетский бог смерти и жизни Озирис или Христос . Неверующие стараются не думать о смерти и - главное - жить. Вопрос, правда, как жить в старости при условии, что ты уже вышел на пенсию, болеешь и чувствуешь себя одиноким, а впереди ничего нет? Кстати, это и есть третья проблема старости: многие из нас болеют и одиноки, не видят перспективы в будущем и, спрашивается тогда, как жить?
Конечно, не все, достигая преклонного возраста, не работают, болеют и одиноки. Многие стараются работать до конца, именно как бессмертные существа. Многие тратят все свои силы, чтобы быть здоровыми и чувствовать себя хорошо, но, как известно, еще никому не удалось избежать смерти. Многие не одиноки, поскольку работают и имеют поддержку в семье или со стороны друзей.
Если же все же, как у большинства, человек достиг пожилого возраста, вышел на пенсию и оказался перед вопросом, как жить, он часто не то, чтобы старается обмануть жизнь, а выстраивает ее, как может, одновременно в душе чувствуя, что эта жизнь как бы не совсем настоящая. Один способ, пожалуй, из лучших (исключая веру), найти себя в творчестве. Начать писать мемуары, картины, сочинять музыку и прочее. Как бы здесь в том, что впереди маячит «дама с косой», криво усмехающаяся над твоими усилиями. Другой способ, особенно распространенный в нашей цивилизации, - развлечения. Пожилые люди не отрываются от телевизора, ходят на выставки и концерты, если позволяет здоровье, путешествуют, осваивают курорты и т.д. и т.п. Как бы здесь в конечности всех этих занятий и неотступном вопросе: а в чем смысл всего этого, зачем это, ведь не просто ради удовольствия и заполнения (убиения) времени жизни? Если же смысл не находится, то развлечения во многом теряют свою привлекательность, превращаясь в пустое занятие, в антижизнь. Еще один способ, тоже неплохой, начать помогать бездомным собакам и кошкам, а также всем, кто готов принять твою помощь. Как бы в данном случае в том, что человек не решает своих собственных проблем, оправдывая это занятостью и тем, что ведь он помогает. В каком-то смысле оправдание своей жизни (как много я сделал, взял от жизни, любил, наслаждался и прочее), один из способов утешения и осмысления прошедшей жизни. Но опять как бы, ведь прекрасно прожитая жизнь перед лицом вечности и смерти перестает казаться прекрасной.
Есть еще один способ - просто жить, не размышляя, зачем и почему. «Среди отечественных ученых наиболее полно Н.Ф. Шахматов описал переживания стариков, связанные со смертью. На основании обзора многочисленных экспериментальных исследований он показал, что в основной своей части пожилые люди не боятся и не
избегают разговоров о собственной смерти. Беседа с пожилым человеком на эту тему не носит для него травмирующего характера (конечно, при условии соблюдения такта и осторожности). Пожилые люди внешне не проявляли интереса к вопросам смерти. Обычными их ответами на вопросы соответствующего рода были: «стараюсь не думать о смерти, какой в этом прок», «зачем думать о ней, какой в этом прок», «если буду чувствовать себя, как чувствую физически сейчас, готов жить сколько угодно», «боюсь не смерти, а физических страданий, которые могут ей сопутствовать». В высказываниях, отражающих отношение старых людей к смерти, можно увидеть личное решение основного вопроса, определяющего их жизненную позицию, - «живи, пока живется». «Несмотря на, казалось бы, наивный философский характер заключения, его значение не может быть преуменьшено, так как именно в этом можно увидеть итог жизненного личного Опыта» . Но, заметим, что говорит собеседник: «Стараюсь не думать о смерти», - не означает ли это, что он о ней очень даже думает и, возможно, боится смерти, но, как выбраться из своих страхов, не знает?
Сущность культуры старости
Как культура жизни старость складывается при условии, что общество признает своеобразие жизни пожилых людей и создает специальные условия для такой жизни (пенсии, социальное и медицинское обслуживание, определенные законы, льготы, забота со стороны семьи и пр.). Другое условие - усилия и работа самих пожилых людей и стариков: выстраивание своего рода концепции старости и ее реализация. Третье осмысление старости в культуре (литература, музыка, наука и прочее), создание, так сказать, «семиотики старости». Создавая условия для старости, общество может и перегнуть палку. Так, например, английский врач и писатель А. Комфорт пишет: «Мы можем сделать людей социально старыми, отправив их на пенсию, можем даже этим способом сделать старыми физически, ибо у человека психические, физические и общественные факторы влияют друг на друга в такой мере, которая будет постоянно удивлять нас, даже в эпоху психосоматической медицины» .
Если сравнить культуру старости с детской, то можно указать на существенные различия. Ребенок только идет к самостоятельной жизни и поведению, а пожилой человек исходно самостоятелен. Ребенок осознает себя вместе с родителями (феномен прамы), а пожилой человек даже в семье, которая может о нем заботиться, ощущает себя самостоятельной личностью, не сливающейся с его родными. Ребенок стремится к миру взрослых, а пожилой человек является взрослым; другое дело, что ему приходится заново устанавливаться по отношению к миру и другим людям. Стихия ребенка - игра и фантазия, а пожилой человек давно ушел от этих форм жизни. Ребенок не озабочен поиском смысла жизни, а пожилой человек нередко вынужден решать эту проблему. В чем же тогда специфика и сущность старости? Послушает Карла Юнга.
«По мнению К. Юнга, потребность выработать целостный взгляд на свою жизнь, обращенность внутрь себя, самосозерцание являются долгом и необходимостью в старости. Результатом этой психологической перестройки является появление новой жизненной позиции, рационального взгляда на свое существование и вместе с тем созерцательного, устойчивого психического и нравственного равновесия. К. Юнг считал, что закат человеческой жизни должен иметь собственное значение, а не быть жалким придатком к заре жизни. В связи с этим К. Юнг считал непоправимой ошибкой "проводить сумерки жизни в соответствии с программой ее зари", нести "в сумерки закон утра". Успешность, адаптивность старения определяется тем, насколько человек оказывается подготовленным к вступлению в новую фазу жизни, к тем задачам, которые несет с собой поздний возраст. Поэтому, рассуждая об учащении нервных срывов при
старении, К. Юнг видел их причину в том, что во вторую половину жизни люди вступают неподготовленными» .
В каком смысле люди оказываются неподготовленными? А в том отношении, что они начинают жить в новых условиях (перестают работать, не знают, чем себя занять, все больше болеют, не понимают, как осмыслить конечность своей жизни и смерть и т.д. и т.п.), но представления о жизни и самих себе у людей старые. Чтобы жить по-новому, пожилой человек должен перестроиться, увидеть мир и себя иначе, чем прежде, нащупать новый образ жизни, который бы позволял справляться с болезнями, преодолевать страх перед смертью, заполнить свою жизнь интересными занятиями и делом. Сделать это невозможно, не выстроив концепцию старости, т.е. новое представление о реальности (ведь старая реальность как бы отделяется от человека и уходит в будущее), новое ощущение себя (ну вот я пожилой, старый человек и во многом один, поскольку старею и буду умирать, в то время как другие будут жить), не определив новый сценарий и стратегию жизни (например, надо «сбавить обороты», больше заниматься здоровьем, подумать о душе, найти посильное и интересное занятие и прочее).
«Возраст, - пишет Ермолаева, - в полной мере заявляет о себе как адаптогенный фактор именно в тот момент, когда человек в связи с уходом на пенсию лишается обязательной поддержки общества и системы определенных социальных связей, обусловленных профессиональной деятельностью, занимаемым в обществе местом. Уходя на пенсию, человек не только теряет общественные связи; отчуждение от социально значимой деятельности и соответствующее положение одновременно «уравнивают» людей в их пенсионном (оторванном от производительного труда) состоянии. Социальные приобретения в прошлом, достигнутый за время работы материальный уровень жизни не избавляют человека от выбора стратегии старения. По сути, человек на пороге старости решает для себя вопрос: пытаться ли ему сохранять и формировать новые сферы своих социальных связей или перейти к жизни, ограниченной кругом своих житейских интересов и интересов близких, то есть перейти к жизни в целом индивидуальной. Это решение определяет две основные стратегии адаптации - сохранение себя как личности и сохранение себя как индивида» . «Вопрос о ведущей деятельности в старости остается открытым для обсуждения и изучения. Существует точка зрения А.Г. Лидерса, согласно которой ведущей деятельностью пожилого человека является особая «внутренняя работа», направленная на принятие своего жизненного пути» (курсив мой. - В.Р.).
Концепциям старости несть числа, начиная от оптимистических, кончая пессимистическими и нулевыми (т.е. отсутствием таких концепций вообще). «Быть старым, - пишет Герман Гессе, - такая же прекрасная и необходимая задача, как быть молодым, учиться умирать и умирать - такая же почтенная функция, как и любая другая, - при условии, что она выполняется с благоговением перед смыслом и священностью всяческой жизни. Старик, которому старость, седины и близость смерти только ненавистны и страшны, такой же недостойный представитель своей ступени жизни, как молодой и сильный, который ненавидит свое занятие и каждодневный труд и старается от них увильнуть. Короче говоря: чтобы в старости исполнить свое назначение и справиться со своей задачей, надо быть согласным со старостью и со всем, что она приносит с собой, надо сказать ей "да". Без этого "да", без готовности отдаться тому, чего требует от нас природа, мы теряем - стары мы или молоды - ценность и смысл своих дней и обманываем жизнь» .
«В то же время в отечественной геронтологической литературе описаны варианты неадекватных установок в отношении собственной старости, вплоть до полного неприятия ее. В качестве таких вариантов описывают регрессию (возвращение к прошлым формам
поведения, проявляющееся в форме «детского» требования помощи, независимо от состояния здоровья), добровольную изоляцию от окружающих (пассивность и минимальное участие в общественной жизни), бунт против процессов старения (отчаянные попытки сохранить уходящую зрелость, выражающиеся в манере одеваться, сексуальном поведении, проведении досуга). При неадекватном отношении к старости у пожилых людей возникает ощущение неудовлетворенности жизнью, оскудение чувств, что вместе с хроническим недомоганием и прогрессирующей утратой интереса к окружающему провоцирует негативные изменения личности в форме "заострения" личностных черт» .
«Работы С. Грофа и Р. Моуди подтверждают, что принятие жизни и смерти в целом не только снимает страх смерти, но и украшает поздние годы жизни, придает им особый смысл, особые краски. Приняв неизбежность смерти, люди становятся более сосредоточены на состоянии своего разума, чем физического тела, в связи с чем они сами могут оказывать умиротворяющее воздействие на окружающих. Мысли о смерти вызывают у них стремление завершить незаконченные дела, позаботиться о близких» . «Хорошее физическое здоровье, умеренный характер общих возрастных изменений, долгожительство, сохранение деятельного образа жизни, высокое общественное положение, наличие супруга и детей, сегодняшний материальный достаток не являются залогом и гарантией осознания старости как благоприятного периода жизни. И при наличии этих признаков, каждого в отдельности и вместе взятых, пожилой человек может считать себя ущербным и полностью не принимать свое старение» .
ПРИМЕЧАНИЯ
«Прамы» - термин Л.С. Выготского, призванный подчеркнуть единство ребенка со своими родителями.
В чем культурный смысл детской игры? Это доступный ребенку способ освоения взрослого мира и первая репетиция свободы личности. Родители для своих детей являются настоящей способностью («социальным телом»), как только дети сталкиваются с проблемами, которые не могут решить, то тут же прибегают к помощи родителей. Мы со своими детьми - одно целое. Я не только отец для своего ребенка и субъект, с которым он общается, но и его органическая способность, позволяющая решать недетские задачи.
Соблазн желаний, соблазн техникой.
«При том биологическом понимании детства, которое установилось в нашей науке после Гроса, - пишет Зеньковский, - детство (в широком смысле слова) обнимает все те годы, когда человек еще не подготовлен к самостоятельной жизни, к самостоятельной борьбе за существование» (Зеньковский В.В. Психология детства. Ред. Golden-Ship.ru 2012. Текст публикуется по изданию: Зеньковский В.В. Психология детства. Лейпциг: Изд-во «Сотрудник», 1924. С. 57).
«Впервые, - отмечает Зеньковский, - в зреющей душе появляется настоящий интерес к своей собственной личности, подросток чрезвычайно занят самим собой, своими замыслами, своей внешностью, своими переживаниями, погружается в свои мечты. Именно к этому времени наблюдается чрезвычайное развитие фантастики, сознательного ухода из реальности. Отрок идет еще дальше, чем это наблюдается во втором детстве, в противоположении внутреннего и внешнего мира, - но в новом периоде его внимание
всецело обращено к внутреннему миру. Крайний и ясно сознаваемый субъективизм кладет печать на всю активность подростка, которая нередко бывает отмечена некоторым вкусом к авантюре. Несбыточность мечтаний, нереальность планов, неблагоразумие избираемого пути вовсе не смущают подростка, а часто даже психически поднимают в нем вкус к движению в данном направлении. Подросток как бы обретает в самом себе, в своих порывах и устремлениях, единственное руководящее начало, всякие авторитеты теряют в это время свое влияние, подросток начинает верить только самому себе, своему личному опыту. Моральное развитие обыкновенно принимает характер критического отношения ко всему тому, что доныне освещало путь жизни, ко всей моральной традиции, к нравам и обычаям; подросток от гетерономной моральной психологии переходить к стадии морального аномизма и чистого субъективизма. В отношении к окружающим начинает часто сказываться какое-то нарочитое неуважение, запальчивая небрежность, заносчивость, нередко переходящая в форму навязчивого желания поучать других людей. Подросток преисполнен особой веры в то, что ему удастся то, что не удавалось другим. Игра не выпадает из активности подростка, но принимает уже новый оборот. Игры в техническом смысле слова мало уже привлекают юное существо, быть может, в силу ясного сознания отличия сферы игры и сферы реальности, - но тем сильнее развивается игра в более скрытой и утонченной форме. Не следует забывать, что в это время просыпается сексуальное сознание, вносящее в душу такую неровность, беспокойство, внутреннее возбуждение» (Там же. С. 71).
Освоение подростками реалистических форм поведения в современной культуре затруднено рядом обстоятельств. Здесь роль искусства и СМИ, стирающих границы между разными реальностями, а также вымыслом и реальностью, приучающих рассматривать виртуальную жизнь как обычную, а обычную как виртуальную, здесь новые, допускающие относительность и плюрализм, способы понимания и истолкования жизни, права и морали, здесь и значительно расширившиеся возможности (и соблазны) социальной жизни, наконец, свой вклад в проблему вносит также общее ощущения кризиса современной культуры, не оставившего в стороне как семью, так и буквально каждого человека.
На одном полюсе мышление представляет собой свободный поиск, который мы схватываем, говоря о креативности, на другом полюсе мышление - это действие методов и средств, что нами понимается как мыслительная деятельность. Для деятельности характерны такие механизмы, как воспроизводство, трансляция, коммуникация, кооперация позиций, рефлексия. Для мышления - поиск решения проблем и задач, изобретение средств решения, выстраивание дискурсов, реакция на понимание-непонимание.
Ермолаева М.В. Практическая психология старости. М.: Эксмо-Пресс, 2002. Цит. по: URL: http://www.syntone.ru/library/books/content/7315.html7current_book.
«Очень сложной, - отмечает Ермолаева, - является проблема выделения границ старости. Границы между периодом зрелости и началом старости трудноуловимы. Один из основоположников отечественной геронтологии - И.В. Давыдовский - категорически заявлял, что никаких календарных дат наступления старости не существует. Обычно, когда говорят о старых людях, руководствуются возрастом выхода на пенсию, но последний далеко не одинаков в разных странах, для различных профессиональных групп, мужчин и женщин. По мнению ВОЗ (Всемирной организации здравоохранения), более удобным представляется термин «стареющие», указывающий на постепенный и непрерывный процесс, а не на определенную и всегда произвольно устанавливаемую возрастную границу» (Ермолаева М.В. Указ. соч.).
Бацман Р. Духовные проблемы пожилых людей // Проблемы старости: духовный, медицинский и социальный аспекты. М.: Свято-Дмитриевское училище сестер милосердия, 2003. С. 53. Данное размышление можно лучше понять по М. Бахтину, утверждавшему, что только смерть (в данном случае ее приближение) создает место для «точки вненаходимости», позволяющей завершить жизнь человека и впервые понять ее смысл. Другое дело, что в течение жизни некоторые люди, осмысляя свою жизнь, пытаются понять ее смысл и далее реализовать его. Подобное понимание-конструирование жизни личностью - необходимый момент ее осуществления в европейской культуре.
Леон-Портилья М. Философия нагуа. М.: Изд-во иностранной литературы, 1961. С. 159.
Но не надо думать, что верующие не боятся смерти. «Для христианина, - пишет Р. Бацман, - смерть великое таинство. Она - рождение человека из земной, временной жизни в вечность. В то же время - "что для человека всего ужаснее? - пишет святой праведный Иоанн Кронштадтский. - Смерть? Да смерть. Всякий из нас не может без ужаса представить, как ему придется умирать и последний вздох испускать". Истинно христианское отношение к смерти заключает в себе элемент страха, неуверенности, именно тех эмоций, которые хочет упразднить наша современная безбожная цивилизация. Однако в христианском отношении к смерти нет ничего от низкого страха, который могут испытывать умирающие без надежды на вечную жизнь, и христианин с умиротворенной совестью приближается к смерти, по Божией милости, спокойно» (Бацман Р. Указ. соч.).
Ермолаева М.В. Указ. соч.
Герман Гессе. О старости. 1952. Цит. по URL: http://www.lib.ru/GESSE/starost.txt
Ермолаева М.В. Указ. соч.
Розин Вадим Маркович,
доктор философских наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института философии РАН e-mail: rozinvm@gmail. com
Окончание жизни человека
Хочу с вами поговорить о том, о чем человек обычно боится говорить и думать. Сразу же хочу сказать, что эта тема не возникла сама собой или по моему желанию.
Ко мне приходит очень много писем с вопросом: что нас ждет по ту сторону жизни?
И если раньше этот вопрос мне задавали очень пожилые люди, то теперь этот же вопрос задает и молодежь.
Вот, например, письмо Левкиной Маши из Петрозаводска: «Месяц назад я похоронила маму и папу. Им не было еще и 40 лет. Я никогда раньше не задумывалась о смерти, а про своих родителей думала, что они будут жить всегда.
В первые дни после их гибели я была в шоке. У меня даже не было слез, и кто-то, наверное, думал, что я бессердечная. Но теперь будто наркоз отошел. Я страдаю, и причем боль в моем сердце такая, что порой кажется, что еще немного, и я умру.
Я их жду, хотя умом понимаю, что этого не будет. Перебираю мамины вещи, гляжу на недорисованную папину картину. Вид маминой губной помады заставляет меня дрожать.
Мне плохо, я не хочу верить и знать, что мои родители ко мне больше не придут. Я мучаюсь виной. Мне все время кажется, что я перед ними в чем-то виновата: плохо себя вела, мало помогала, хитрила. Хотя я всегда хорошо училась и очень любила своих родителей.
Мамина подруга, тетя Валя, дала мне Вашу книгу, Наталья Ивановна, чтобы я полечила себя от тоски.
Меня потрясло до глубины души то, что Вы написали в разделе “У порога вечности”. Как я рада, что Вы об этом написали. В моей душе появилась надежда. Надежда на будущее после смерти. Я готова об этом говорить и говорить, только бы знать, что рано или поздно я снова встречусь со своими дорогими и любимыми родителями. Ведь я им никогда не говорила о том, какие они у меня хорошие, добрые и красивые и как я их сильно люблю.
Дорогая Наталья Ивановна, очень Вас прошу, говорите в своих книгах о том, о чем мы все боязливо молчим. Ведь, несмотря на молчание, это все равно случится.
Говорить об этом нужно, потому что среди нас нет бессмертных. Если бы люди об этом думали и говорили открыто, наверное, делали бы меньше плохого. Во всяком случае, пока это меня не коснулось так близко, я жила не совсем так, как надо.
И еще. Люди должны надеяться на то, что после их смерти для них не наступит забытье, иначе можно просто сойти с ума.
Спасибо Вам за то, что Вы взваливаете на себя эту ношу, этот непростой, но нужный разговор».
Письмо второе: «Мне 76 лет. Теперь я, как никогда, близка к тому, о чем я всегда боялась даже думать. Ничего с этим не поделаешь.
Молодые, глядя на меня, наверное, думают: “Какую долгую жизнь она прожила”. А я теперь знаю: даже долгая по летам жизнь пролетает, как одно мгновение. И она совсем не показалась мне долгой, и это касается любого из нас.
Что есть жизнь?
Не успеешь моргнуть глазом – вечер. Оглянешься – неделя долой.
А что есть год?
Посадил картошку – выкопал, а там глядишь – и года нет. Только и успеваешь отмечать: весна, лето, зима.
Люди умирают каждый день, надеясь, что еще поживут. В Ваших книгах я нахожу надежду и за это готова поклониться Вам в ноги. Вы не представляете, что значит надежда для тех, кому осталось жить год или пять лет. Время летит, и мы перед ним бессильны.
Когда я прочитала в Вашей книге раздел: “У порога вечности”, я разрыдалась. Не знаю, что со мной произошло, но мне стало намного легче!
Пишите, обязательно пишите. Дарите людям надежду. Я так жалею, что поздно узнала о Ваших книгах. Мозолила по ночам детективы, а к утру уже забывала, о чем читала.
А Ваши книги – это такая моральная поддержка, особенно для таких одиноких стариков, как я.
Может, некоторые пока не поймут то, что я сейчас скажу. Ваши книги дают Будущее, и спасибо всем тем, кто помогает выпускать эти книги.
С искренним уважением, Елесова Бронислава Сигизмундовна».
Эти и подобные письма подтолкнули меня к мысли еще раз поговорить о том, о чем рано или поздно начинает думать каждый человек. И тут же со страхом прогоняет эти мысли о смерти, как что-то ужасное и невыносимое. Люди боятся даже смотреть фотографии, с которых им улыбаются любимые, но умершие родные.
Человечество, живя в XXI веке и имея колоссальные знания, изобретения и финансовые возможности, ничего не предпринимает для того, чтобы как-то продлить долголетие человеку. Наоборот, во всем мире тратятся миллиарды на изготовление того, что способно уничтожить жизнь себе подобных.
Провоцируются и ведутся войны, обрывая неповторимую и до обидного короткую человеческую жизнь.
Сбесившаяся цивилизация безжалостно губит природу, за счет которой существует жизнь. И все это из-за сиюминутной денежной выгоды. Мало кто задумывается над рекламой, которая убеждает домохозяек, что без моющих средств им ни за что не вымыть посуду и унитазы. И миллионы тонн химических веществ, которые способны растворять все, что угодно, каждую секунду льются по канализационным трубам и уходят в землю. Вряд ли кто-либо из чиновников, разрешивших этот бизнес, задумывается над тем, что из года в год эти химические препараты идут в землю, постепенно нарушая ее состав. Льются и отходы производства, земля отравляется, поглощая в себя то, что ей чуждо.
Мы суетимся, торопимся все разрушить за свою недолгую жизнь вместо того, чтобы сообща, всем миром подумать, что можно сделать для каждого, кто родился по воле Божией.
Ученые утверждают, что по какой-то причине ядро Земли быстро и значительно расширяется. А это рано или поздно должно привести человечество к гибельной катастрофе.
Моя бабушка предсказывала:
– Если люди не одумаются, то случится беда. Сначала воды будут выходить на поверхность земли, образуя потопы и всевозможные катастрофы. Потом вода начнет уходить вглубь Земли, и тогда людям не хватит ее.
Те, кто качает из недр земли газ и нефть, не думает о том, что это напоминает выкачивание крови из тела Земли.
Ученые всего мира давно уже предлагают перейти от топлива к солнечным батареям. Тем более что это значительно дешевле, а главное, безопасней для людей. Но людям, чей бизнес связан с нефтью, это невыгодно, и потому они никогда этого не допустят.
Бог дал человеку разум и позволил ему думать и изобретать. Мы стали заложниками своего ума и прогресса. Живем так, будто мы бессмертны. Но никто еще не забрал с собой даже стула, на котором сидел.
Раскрыв рот, мы слушаем разглагольствования и сплетни с экранов телевизоров. Но нет темы, которая бы сподвигла человечество на переоценку своей жизни.
Каждый день с каждой минутой несколько миллиардов живущих на Земле неотвратимо приближаются к своей кончине. Причем никто из них не знает, какой будет их смерть и когда. Люди просыпаются, пьют чай или кофе, и многие не доживают даже до обеда. Тем не менее все относятся к своему времени, как к бесконечности. Не странно ли это? Наша жизнь напоминает автобус. Люди едут, и каждый сходит на своей остановке.
По статистике, каждый год на Земле умирает больше или чуть меньше 40 миллионов человек. Каждый из этих людей жил, радовался, любил и ненавидел, зарабатывал свои деньги и строил далеко идущие планы. Планы остались, а человека нет. Даже самый могущественный и богатый человек будет лежать в земле.
Каков же все-таки истинный конец умирающего человека? Всех ли примет Господь в Царствие Свое?
Все эти вопросы я читаю в ваших письмах, и я как смогу честно и искренне отвечу на них.
Помню, как на мои подобные вопросы бабушка зачитывала мне слова святого Иоанна Златоуста: «Не страшно ли? Когда ты отдаешь дочь замуж, ты ведь не почитаешь несчастьем, если она и ее муж уезжают в далекую сторону и живут там в счастье. И все лишь потом у, что скорбь разлуки облегчается слухом об их благополучии. А здесь, когда не человек, а сам Господь Бог берет к себе твоего родственника, ты печалишься и сетуешь!»
Смысл сказанного в том, что истинно верующий человек всегда должен быть в полном доверии к своему Богу. Веря в Бога, нужно помнить, что Бог и есть истинная жизнь.
И если тебе все-таки тягостно, и сердце твое печалится об умершем, скажем себе: «Житие наше на небесах есть».
Я слушала свою бабушку, а она, видя мое состояние, говорила:
– Я понимаю твое неверие. Когда-то и у меня тоже были сомнения, и тогда моя мать, а твоя прабабушка своим мастерством открыла мне всю мою жизнь. Я видела тогда и тебя, и смерть свою. И я назову тебе, кто и когда умрет из тех, кого ты сама знаешь. Со временем ты сможешь удостовериться в каждом мною сказанном слове, и тогда сомнения твои уйдут, и ты скажешь: Бог есть, а значит, и вечная жизнь после нашей кончины существует.
Еще я спросила свою бабушку: как люди умирают? Что они при этом чувствуют?
– Как умирают, – улыбнулась бабушка, – этого я пока не испытала. Но я присутствовала при кончине своей бабушки, твоей прабабушки. Так вот. В вере своей она была непоколебимой, и потому умерла спокойно и достойно.
Она говорила: «Вот начали мерзнуть стопы, а теперь холод леденит колени. Вот уже мороз дошел до локтей. Дуняша, читай по мне отходную. Скоро Господь примет мою душу. Не плачьте по мне, а радуйтесь за меня.
Ведь я прожила свою жизнь с Богом в сердце. Я знаю, что он ждет меня и примет меня к себе».
На мои вопросы, где мы потом будем, бабушка отвечала:
– Мне известно, что каждая душа находится в своем измерении. Все духи сильно тяготеют к покинутой земле и к тем, кого они здесь оставили. Вот почему они позволяют людям вызывать себя. Главное – ничего не напутать в заклинании, чтобы дух мог своевременно отправиться назад.
Бабушка мне много рассказывала, а потом и показывала то, что абсолютно подтверждает слова: человек вечен. Душа покидает временное тело и переходит в другое измерение. А там после Судного дня – как уж Господь повелит. Думаю, что все будут иметь свою по земной жизни заработанную награду. Другими словами, ваша новая жизнь будет зависеть от того, как вы прожили на земле.
Не нужно бояться смерти. Ее боятся только те, кто отрицает Бога. Вы еще встретитесь с теми, кто для вас был дорог и любим.
Теперь, когда я сама стала мастером и мне подвластны многие заклинания, я пользуюсь ими как ключом к двери, за которой возможно свидание с духами ушедших людей. Физический конец является лишь началом вечной жизни.
Все, что тогда говорила мне бабушка, она подтвердила мне и теперь. Дорогие мои, не печальтесь и не бойтесь смерти. Помните, что Бог своей смертью на кресте и своим воскрешением даровал нам великое счастье – быть бессмертными.
Из книги XX век: Хроника необъяснимого. Проклятие вещей и проклятые места автора Непомнящий Николай Николаевич Из книги Очерк тайноведения автора Штайнер Рудольф3. О жизни человека после смерти В этой книге говорилось о времени, в продолжение которого после наступления смерти астральное тело человека остается еще в соединении с эфирным телом. В течение этого времени остается постепенно бледнеющее воспоминание обо всей только
Из книги Личный численный календарь или Как жить в соответсвии со своими ритмами автора Зюрняева Тамара4. Ход жизни человека Жизнь человека, как она проявляется в последовательности состояний между рождением и смертью, можно вполне понять, только приняв во внимание не одно лишь чувственно-физическое тело, но и те изменения, которые происходят с сверхчувственными членами
Из книги Концепция развития и совершенствования человеческого существа автора Баранова Светлана ВасильевнаПрограмма круга жизни человека на уровне лет жизни В рассматриваемом примере для Марии, рожденной 29.08.1980 года, имеющей числовой ряд 298198, на уровне лет жизни числовая программа индивидуального ритма и круга жизни проявляется так:В первые два года жизни после рождения (1-й и
Из книги 7000 заговоров сибирской целительницы автора Степанова Наталья ИвановнаПрограмма круга жизни человека на уровне месяцев жизни На астральном уровне числовая программа будет проявлять себя в виде смены настроений и эмоциональных предпочтений в ритме месяцев календаря. Числовые энергии действуют через эмоциональную сферу жизни человека
Из книги Магия Судьбы автора Невский ДмитрийПрограмма круга жизни человека на уровне дней жизни На физическом уровне жизни числовая программа даты рождения проявляется в виде определенной последовательной взаимосвязи работы систем и органов человеческого организма и определяет законы здоровья человека.На
Из книги Йога и сексуальные практики автора Дуглас Ник3.12. События в жизни человека Развитие и совершенствование энергетической части человека осуществляется с помощью событий, в которые человек вовлекается в своём бытии. Каждое событие является частью воплощения Божественного предназначения человека. События содержат
Из книги Экстрасенсорика. Ответы на вопросы здесь автора Хидирян НоннаЗавершение жизни человека Хочу с вами поговорить о том, о чем человек обычно боится говорить и думать. Сразу же хочу сказать, что эта тема не возникла сама собой или по моему желанию.Ко мне приходит очень много писем с вопросом: что нас ждет по ту сторону жизни?И если раньше
Из книги Криптограммы Востока (сборник) автора Рерих Елена ИвановнаСТРУКТУРА ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА В ПЕРИОД ОТ 21 ДО 30 ЛЕТ (Начало взрослой жизни) Как вы уже поняли из предыдущего материала, начиная с 21 года, человек вступает «во взрослую жизнь». Теперь все радости и печали его на 100 %.А разве ранее они были «чужими» спросите вы? Не то чтобы чужими,
Из книги Прислушайтесь к своему лучшему другу – слушайте свое тело автора Виилма Лууле Из книги Аура дома автора Фад Роман Алексеевич3 эпохи в жизни человека Глубокий анализ жизни людей на основе экстрасенсорного видения выявил ряд нюансов, которые сокрыты от глаза, но очень важны в понимании своих возможностей и вектора движения.Еще раз повторюсь: все, что вы будете читать, – это результат
Из книги Причины страданий автора Секлитова Лариса Александровна3 эпохи в жизни человека. Продолжение Все тайное и явное выявляется с 42 до 48 лет, в той эпохе, которую я обозначила как «зона пожинания плодов».Если вы входите в «ЗПП» в долгах и проблемах, это говорит о том, что все время ДО вы выстраивали отношения на лжи и лицемерии.Если вы
Из книги автораВ чем смысл жизни человека? В вечном круговороте жизни, по мере продвижения эволюции, великое назначение человека как сотрудника Космоса – в поддержании равновесия космической жизни – будет становиться все более и более очевидным. Миры зарождаются и умирают, тогда как
Из книги автора Из книги автораГлава 12 Вода - одна из ключевых составляющих жизни человека. Вода ядовитая, вода целебная. Оздоровление дома и организма человека при помощи воды. Очищение амулетов и талисманов при помощи воды Вода - один из универсальных символов мироздания. Китайцы, например, считали
Из книги автораО роли страданий в жизни человека Лишения – это стимул развитияВетвистость кармы Можно ли победить
