Что такое народ Божий? Наши думы о народе Божьем.

Протоиерей Игорь Прекуп

Речь не только о рождении Христовой Церкви, когда Дух Святой в виде огненных языков сошел на Апостолов, но и о ветхозаветной Пятидесятнице, которую праздновали Апостолы, собравшиеся в сионской горнице – о празднике, посвященном дарованию Закона народу Божиему, принятию им этого дара и его вступлению в Завет (ברית<берит > (евр.) – союз, договор) с Богом, а значит – созданию ветхозаветной Церкви.

То, что при ветхом завете было приготовлением, прообразом, в новозаветную эпоху раскрылось в полноте своего предназначения и силы. И как Закон был «детоводителем ко Христу» (Гал. 3; 24), так и ветхозаветная Церковь, состоявшая из народа Израиля, была своего рода рассадой нового Израиля – Церкви Христовой.

Древний Израиль – религиозная община, связанная кровными узами. Если потомок Иакова тайно или явно отступал от своего Бога, то пусть он даже и не подвергался за это казни, однако, тем самым все равно духовно ставил себя вне Израиля, лишь номинально продолжая оставаться его членом, ибо Израиль не столько народ, сколько Церковь. А к Церкви принадлежат не в силу кровного родства, но в силу соблюдения установленного Завета с Богом и в силу соответствующего исповедуемого мировоззрения. Кровное родство – лишь дополнительное вспомогательное связующее средство в процессе религиозного единения Древнего Израиля, тогда как основной признак Израиля – пребывание в Завете с Богом . Поэтому и говорит апостол Павел: «не все те Израильтяне, которые от Израиля; и не все дети Авраама, которые от семени его… То есть не плотские дети суть дети Божии; но дети обетования признаются за семя» (Рим. 9;6–8). Поэтому не все евреи, с точки зрения христианского богословия, могут считать себя израильтянами, но лишь те, кто пребывают с Ним в Завете. Уточним: в Новом Завете, так как время Ветхого истекло. Как пишет свт. Феофан Затворник, через слово благовестия из среды потомства Израиля было сделано видимое выделение недостойных обетования: «Не приявшие благовестия выделены, а уверовавшие приняты».

Не принявшие и не принимающие Нового (обновленного и раскрытого в полноте вечного Завета) не состоят с Богом и в Ветхом (который был приготовительным этапом того же Завета вечного) – ни в каком. Однако «дары и призвание Божие непреложны» (Рим. 11; 29); Завет вечный с их стороны нарушен, но Бог от Своих обетований не отрекается, а потому «в отношении к избранию», они остаются «возлюбленными Божиими ради отцов» (Рим. 11; 28), «отломившимся природными ветвями хорошей маслины», призываемыми Отцом Небесным привиться обратно.

Церковь Христова – Новый Израиль, соединяющий всех людей, состоящих в Завете с Богом. И если в первые десятилетия церковной истории большую часть истинного Израиля составляли израильтяне не только по духу, но и по плоти, то в дальнейшем евреи-христиане растворяются в среде иноплеменников, вступивших с Богом в Завет Новый, о наступлении которого пророчествовал Иеремия (Иерем. 31; 31–34). Язычники не создавали нового Израиля взамен старого. Просто количественно большая часть Древнего Израиля отпала от единства с Богом, меньшая же пребыла Израилем, который пополнился за счет обратившихся язычников . «Новым Израилем» называется он потому, что Завет, который с ним заключил Бог – это Новый Завет, установленный в условиях глубокого религиозного кризиса. Завет, в котором человек становится по слову того же Апостола «новой тварью» (Гал. 6;15).

При Синае в основу Завета, как условие его соблюдения, кладется Закон, основные десять заповедей которого произносятся Богом вслух всему народу. Моисей вступает «во мрак, где Бог» (Исх. 20; 21), получает законы Завета, возвращается к народу и сообщает ему «все слова Господни и все законы» (Исх. 24; 3). Народ в один голос отвечает: «Все, что сказал Господь, сделаем (и будем послушны)» (3). После чего Моисей записывает все слова Господни и воздвигает жертвенник из двенадцати камней (по числу колен Израилевых), а затем кровью закланных тельцов кропит жертвенник. Читает вслух народу только что написанную книгу Завета, народ подтверждает свое согласие находиться всецело в послушании у Бога, и тогда только Моисей кропит народ той же кровью, говоря: «Вот кровь завета, который Господь заключил с вами о всех словах сих» (Исх. 24; 8). Так был установлен Завет; так был основан Израиль – народ-Церковь.

И уже только после этого акта Бог призывает Моисея взойти на гору, чтобы получить каменные скрижали Завета, которые… будут им в гневе разбиты (Исх. 32; 19), когда он, по возвращении с ними, застанет народ совратившимся в идолопоклонство, да еще и с помощью его же брата Аарона, который, как бы исходя из принципа, что Церковь должна всегда быть со своим народом, не утруждая себя богословскими тонкостями, «с пониманием» отнесся к единодушному людскому порыву удовлетворять религиозные нужды (Исх. 32; 1–6).

Кстати, ко всем «требоисполнителям», не обременяющим себя борьбой с народными суевериями, по недоразумению воспринимаемыми как местные религиозные традиции, или политическими поветриями, тоже иной раз влияющими на взгляды и настроения в церковной среде; ко всем, кто смысл своего служения видит в ритуальном обслуживании «заказчиков», независимо от обстоятельств, которые еще сравнительно недавно (не говоря уже о Древней Церкви) рассматривались как принципиальные препятствия для крещения, причащения или восприемничества, например, или венчания, или отпевания, или совершения иного какого священнодействия; кто весь долг пастырства сводит к «безотказности» (эвфемизм знакомого девиза «клиент всегда прав»), а иерархическое сознание – к безответственному повиновению начальству; кто свое пренебрежение экклезиологией и принципиальный и последовательный отказ от апологетики прикрывает пафосным «отказываться не вправе» – к таковым обращены слова, сказанные Моисеем своему брату Аарону, который не счел себя вправе отказаться , и вполне адекватно тому языческому духу, который был близок его пастве в силу длительного пребывания в Египте, удовлетворил ее «религиозные нужды»: «Что сделал тебе народ сей, что ты ввел его в грех великий? » (Исх. 32; 21). Причем такая важная ремарка: Аарон оправдывается («ты знаешь этот народ, что он буйный» (22)), рассказывая, как он допустил нечестие, и Моисей «увидел, что это народ необузданный, ибо Аарон допустил его до необузданности , к посрамлению пред врагами его» (25).

Казалось бы, какая связь между произошедшим тогда богоотступничеством Израиля и, пусть даже, иной раз слишком снисходительным отношением паствы и пастырей к «преподобным обычаям», а то и явным суевериям в церковной среде? Там явное, можно сказать, хрестоматийное, идолопоклонство, а наши-то люди иному богу ведь не кланяются, когда, например, кладут в гробы своим покойникам бутылки водки и блоки сигарет («а покойник любил…»), не говоря уже о носовых платочках им в руки, которыми усопшие «слезки вытирать будут» и монетках, которые они должны будут на мытарствах давать бесам, чтобы пропустили (вот чем, пожалуй, бесы точно не грешны: они мзды не берут – им «за державу обидно») – ну это же мелочи, правда? Стоит ли из-за этого смущать людей, которым и без того тяжко?..

Вопрос риторический, и что примечательно, риторичен он для сторонников противоположных взглядов. Что ж, не будем разворачивать апологию борьбы с языческими пережитками в православной среде, но продолжим излагать информацию к размышлению.

Итак, Церковь начинается с народа, взятого Богом в удел; с народа, избранного и призванного Богом (Церковь – ἐκκλησίᾳ <экклисия > от ἐκκ α λ έω <эккалео > – призывать, созывать). Тема богоизбранности мало кого оставляет равнодушным, а некоторых настолько тревожит, что хоть санитаров вызывай. Когда заходит речь об этом понятии применительно к евреям, рождается море версий. Кто-то склонен преувеличивать их национальные добродетели, кто-то, напротив, выдвигает оригинальную версию, что Бог специально избрал себе самый грешный, самый скверный народ, чтобы именно в нем воплотиться, тем самым явив предельное истощание Своего Божества (в подтверждение этой оригинальной, чтоб не сказать кощунственной, версии ссылаются на слова апостола Павла: «когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Рим. 5; 20)), а кто-то искренне, смущенно недоумевает: почему, за что Бог избрал именно евреев?!..

Об этом не раз уже сказано и писано, конечно, и все же повторю: да не избирал Бог евреев!!! Он их вывел , селекционировал , если вам угодно… Проследите, как это показано на страницах книги Бытия, с кем Он последовательно заключает завет: от одного праведника к другому, Иакова нарекает Израилем («борющийся с Богом», по другому толкованию «видящий Бога») и производит от него родовую основу будущего народа, которому надлежит размножиться в Египте, а затем выйти из «дома рабства», чтобы, после добровольного (см. выше) вступления в Завет с Богом, устроить на территории, обещанной еще Аврааму (Быт. 12; 7), теократическое государство, смыслом которого было бы сохранение Божественного Откровения, Боговоплощение и заключение Нового Завета со всем человечеством, начиная с дома Израилева. Заключение Завета при Синае – лишь заключительный этап этой промыслительной селекции, а не избрание одного из многих, естественным образом сформировавшихся, народов. Он не лучше и не хуже, он просто специально создан как орудие Домостроительства нашего спасения.

И уже на этом этапе Церковь Божия, будучи еще относительно однородной в этническом плане (очень даже относительно, если вспомнить, что Иаков переселился не только с сыновьями, их женами и детьми, но и со слугами, а уж сколько египтян вышло вместе с евреями?..), являет собой народ Божий как единство не столько в кровном, сколько в религиозном отношении. Тем более, понятие «народа Божия» утрачивает свою этническую составляющую в Новом Завете, что было крайне тяжело переварить некоторым христианам из иудеев, которые мыслили обращение язычников по старой схеме: принятие истинной веры вместе со всей древнееврейской этно-культурной спецификой и приоритет не только этнических евреев перед прозелитами, но евреев, проживавших на родине, перед евреями диаспоры (что, кстати, при всей духовно-нравственной высоте Древней Церкви, не могло не породить нестроений уже в самом начале обустройства ее общинной жизни (Деян. 6; 1)).

Объединяющее этническое начало, служившее вспомогательным связующим элементом единства ветхозаветной религиозной общины, в Новом Израиле – это уже рудимент религиозного сознания. Однако к рудиментам следует осторожно относиться. Вспомним, как лихо одно время в США удалялись аппендиксы младенцам, что впоследствии было признано ошибкой, поскольку аппендикс (как и миндалины, кстати) – деталь нашей иммунной системы. Аналогичную роль играют и рудименты языческого или иудейского религиозного сознания в новозаветном мировоззрении. За ними надо наблюдать, стараться, по возможности, нейтрализовать, опасаясь лишний раз травмировать, но ни в коем случае не относиться к ним как жизненно важным органам и, при необходимости, решительно их удалять (как говорится, «резать… не дожидаясь перитонита!»). Склонность христиан объединяться по каким-то второстепенным с точки зрения вечности признакам – такой же рудимент, который требует к себе подобающего отношения. Пренебрежение этой склонностью провоцирует ее обострение, но ее возведение в ранг церковной нормы – аналогично перитониту.

Как бы мы ни стремились возвыситься над земными отличиями и церковными разделениями на их почве, нам все равно приходится с этим соприкасаться, вникать и разбираться (в том числе, вновь и вновь возвращаясь к теме национального достоинства, национального чувства), дабы принимать верные решения. Мы определенно можем сказать, что бытие любого народа как такового есть ценность. И его интересы – ценность. И его наследие, и его настоящее, и его будущее – тоже ценность. И хотя ценность не абсолютная, но все же высокая. Высокая не в силу чьих-либо чувств, а потому что разделение человечества на множество племен – не просто закономерное следствие демографических процессов, но проявление Промысла Божия. Об этом в книге Деяний Апостольских свидетельствует Апостол язычников (Рим. 11; 13), обращаясь к афинянам среди ареопага, говоря, что Бог «от одной крови… произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы их обитанию, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас » (Деян.17; 26–27). Итак, смысл многообразия народов именно в том, чтобы единство этого многообразия осуществилось в Боге. А значит забота об индивидуальности, о национальной самобытности приобретает большой вес. Богоискательству способствует, разумеется, не родоплеменная рознь, а некоторое разделение в силу индивидуального своеобразия , которая не дает очередному Интернационалу, этому мнимому общечеловеческому единству подменить собою единство в Духе Святом, в истине и любви. Но … забота о национальной самобытности, о защите политических прав того или иного народа является богоугодным служением лишь до тех пор, пока не начинают попираться заповеди Божии, пока эти права и самобытность не становятся чем-то вроде идолов, которым приносятся жертвы, и зачастую кровавые. Ибо хотя эти ценности велики, но все же нельзя забывать, что они не абсолютны.

«Вознесыйся на Крест волею, тезоименитому новому жительству щедроты Твоя даруй, Христе Боже », – обращаемся мы ко Господу словами крестовоздвиженского кондака. «Тезоименитому» – соименному, а вот, о каком таком соименном Ему «новом жительстве» там говорится, которому испрашиваются щедроты? Что такое «жительство»?

В Послании к Филиппийцам апостол Павел пишет: «Наше же жительство (τό πολίτευμα <то политевма > ) – на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа…» (Флп. 3; 20). Греческое словоπόλις < полис > означает «город» или «государство», но не столько в смысле населенного пункта, геополитического пространства, сколько обустройства жизни, совокупности всех граждан. Отсюда слово πολίτευμα <политевма > , которое переводится как «жительство», и означает некий политический принцип, способ управления государством, государственное устройство. Отсюда: πολίτης <политис > – «гражданин». Вспоминая в Послании к Евреям о предках Спасителя, говоривших о себе, что они странники и пришельцы на земле, апостол Павел объясняет, что «те, которые так говорят, показывают, что они ищут отечества. И если бы они в мыслях имели то отечество, из которого вышли, то имели бы время возвратиться. Но они стремились к лучшему, то есть к небесному; посему и Бог не стыдится их, называя Себя их Богом: ибо Он приготовил им город (πόλις < полис > )» (Евр. 11; 14–16).

Ценность земного патриотизма Церковью никогда и нисколько не принижалась, но ключевым принципом устроения ее жизни было понимание, что отечество наше на небесах, во Христе – ни эллина, ни иудея и все мы – граждане небесного отечества.

Но ведь и Церковь не только на небе, но и на земле… Значит, мы граждане небесного отечества, временно проживающие в мире, законы которого нам указ только до той черты, с которой они начинают противоречить законам нашего «небесного жительства». Небесное гражданство – это не «потом», это «сейчас или никогда». И древние христиане, пребывая в мире, жили в соответствии со своим политическим устройством, с тем самым «небесным жительством» соименным Христу. Язычники по-своему замечали эту особенность, недоумевая по поводу равнодушия христиан к общественно-политической жизни. Христиане казались им «genus tertium; „это какой-то третий род, род особенный“,- говорили про них язычники» (В.В. Болотов). Им невозможно было понять, что аполитичность христиан – это не равнодушие безответственных и беспринципных обывателей, а принципиальная аполитичность граждан, преданных политическому единству не от мира сего – единству, вторгающемуся в этот мир и противопоставляющему миру сему свой принцип жизни, свои ценности, но, одновременно, что важно, не навязывающему эти принципы и ценности миру.

«Егда снизшед языки слия, разделяше языки Вышний; егда же огненныя языки раздаяше, в соединение вся призва, и согласно славим Всесвятаго Духа », – говорится в кондаке Пятидесятницы. Очень простые, ясные слова, но мы привыкли как-то чересчур метафорически, что ли, воспринимать священные тексты, будь то Ветхий или Новый Завет, будь то молитвословия. Местами так и надо, только всему есть мера. Отдаем ли мы себе отчет, насколько реальны эти слова: «…в соединение вся призва »? В нисхождении Святого Духа на Апостолов созидая Церковь, Бог призывает «в соединение вся »: всех нас – весь род человеческий, заблудившийся, прячущийся от Него, мечущийся и ради преодоления одиночества перебирающий какие-то суррогаты, торгующийся и дерущийся за них. Но в первую очередь Вышний призывает к единению тех, кто уже откликнулся на Его призыв и родился в жизнь вечную в Таинстве Крещения, принял печать дара Духа Святого, приобщается Тела и Крови Господних – тех, кого, казалось бы, призывать уже не надо, ибо они и так уже пребывают «в соединении», составляя Церковь Христову.

Печально, конечно, а все же приходится констатировать, что многим людям, которые осознанно откликнулись на призыв Божий и соединились с Ним сакраментальным путем, непросто дается сохранение этого единения, потому что осуществляется оно через ближних; с ближними в Нем, а с Ним через ближних. И никак иначе. Будь ты хоть отшельником, хоть Робинзоном без Пятницы. Потому что, принимая Крещение, человек соединяется не только с Богом, но и с Церковью, в которой пребывает до своего преставления в иную жизнь.

Наше соработничество с Богом (1 Кор. 3; 9)– соборно. Оно характеризуется целостностью центростремительного единения во Христе. «Представьте себе круг, – предлагает прп. Авва Дорофей, – середину его – центр, и из центра исходящие радиусы – лучи. <…> Таково и свойство любви: насколько мы находимся вне и не любим Бога, настолько каждый удален и от ближнего. Если же возлюбим Бога, то сколько приближаемся к Богу любовью к Нему, столько соединяемся любовью и с ближними, и сколько соединяемся с ближними, столько соединяемся и с Богом». Отсюда также следует, что по нашему отношению к ближнему, по нашему с ним единению во Христе, мы отчасти можем судить о том, на пути ли к Богу мы вообще находимся. Если мы сознаем, что по каким-то причинам того или иного человека (особенно, когда речь о единоверце) мы вычеркнули из числа тех, на кого распространяется заповедь о любви, не признак ли это, что мы куда-то основательно откатились от Бога?

Даже, когда речь о необходимых мерах защиты чьей-то жизни и благополучия, когда решается вопрос о благе Церкви, Родины, даже когда приходится идти на крайние меры – всегда, насколько только возможно, надо смотреть, на каком основании, в необходимых ли пределах мы говорим и действуем. И это будет делом любви, это будет хранением устремленности в ответ на призыв Божий «в соединение ». Одно дело отсечь нечто омертвевшее и не только нежизнеспособное, но и грозящее гибелью всему организму, и совсем другое – резать по живому все, что по какой-то причине доставляет неудобство (а иногда ведь и голова мешает: она, бывает, болит, а то и просто перхоть надоела…). Со своим телом так поступает лишь глубоко психически больной человек.

В день праздника Пятидесятницы, праздника дарования Закона, заключения Завета и, таким образом, создания из народа Израиля – ветхозаветной Церкви, Бог, начиная с Апостолов, призвал «в соединение вся ». И призывает поныне.

Обратите, пожалуйста, внимание. Призывает всех , никого не выделяя по какому бы то ни было расовому, национальному, половому, социальному, политическому, профессиональному, культурному, нравственному или индивидуальному признаку. Всех , потому что мы все – Его чада. И даже нравственные недостатки, порочные склонности, хотя бы и укорененные, не отменяют Божиего призвания, потому что всем открыта дверь покаяния. Если человек в своих пороках кается, если с Божией помощью пытается их преодолеть, такой, наоборот, еще и в первую очередь призывается, как «нуждающийся во враче» (Мф. 9; 12), т.е. сознающий нужду в исцелении.

Всех призывает, не говоря уже о таких особенностях, которые не являются порочными, но на почве которых нередко возникают разделения. Например, расовые или национальные отличия, или государственные интересы. Национальное чувство, как и государственный наднациональный патриотизм – это естественное добро, которым следует дорожить, и которое надлежит уважать в других людях, даже если интересы не совпадают. Но уважать мало. Надо опасаться поставить в зависимость от этого, все же относительного, добра – добро абсолютное, коим является соединение , в которое призываемся мы все .

Что особенно важно иметь в виду, когда мы говорим о патриотизме православном – это его существенная специфика, о которой очень точно сказал митр. Антоний (Храповицкий): «Существенное различие патриотизма русского да и вообще патриотизма восточных народов и культур, от патриотизма племен и государств западных, выросших на началах римского язычества, заключается в том, что для последних самосохранение и внешнее усиление государства или племени является конечным предметом их вожделений, высшей целью их деятельности. <…> Самосознание русское, народное – есть самосознание не расовое, не племенное (можно добавить, не исказив сути: не геополитическое, не партийное. – И.П .), а вероисповедное, религиозное».

Это слова человека, выстрадавшего свое русское патриотическое самосознание, потому что вот у кого-кого, а у него голос крови очень явно проступает во многих речах. Живой же человек, не киборг какой-нибудь с заданной программой. Но тем и ценно его свидетельство, что оно исходит из опыта преодоления кровного притяжения, воцерковления своего национального чувства и преображения во Христе; он говорит о том, что познал как истину, которая сделала его свободным (Ин. 8; 32). Для него нет вопроса, должна ли быть Поместная Церковь со своим народом. Как нет вопроса и в том, допустимо ли отождествлять народ Поместной Церкви с титульной нацией, с той или иной (пусть даже количественно преобладающей) этнической группой, с тем или иным государством и его политическими интересами.

К сожалению, слова владыки Антония актуальны по-прежнему. Услышал бы их кто…

Речь не только о рождении Христовой Церкви, когда Дух Святой в виде огненных языков сошел на Апостолов, но и о ветхозаветной Пятидесятнице, которую праздновали Апостолы, собравшиеся в сионской горнице - о празднике, посвященном дарованию Закона народу Божиему, принятию им этого дара и его вступлению в Завет (ברית<берит> (евр.) - союз, договор) с Богом, а значит - созданию ветхозаветной Церкви.

Древний Израиль - религиозная община, связанная кровными узами. Если потомок Иакова тайно или явно отступал от своего Бога, то пусть он даже и не подвергался за это казни, однако, тем самым все равно духовно ставил себя вне Израиля, лишь номинально продолжая оставаться его членом, ибо Израиль не столько народ, сколько Церковь. А к Церкви принадлежат не в силу кровного родства, но в силу соблюдения установленного Завета с Богом и в силу соответствующего исповедуемого мировоззрения. Кровное родство - лишь дополнительное вспомогательное связующее средство в процессе религиозного единения Древнего Израиля, тогда как основной признак Израиля - пребывание в Завете с Богом. Поэтому и говорит апостол Павел: «не все те Израильтяне, которые от Израиля; и не все дети Авраама, которые от семени его… То есть не плотские дети суть дети Божии; но дети обетования признаются за семя» (Рим. 9;6-8). Поэтому не все евреи, с точки зрения христианского богословия, могут считать себя израильтянами, но лишь те, кто пребывают с Ним в Завете. Уточним: в Новом Завете, так как время Ветхого истекло. Как пишет свт. Феофан Затворник, через слово благовестия из среды потомства Израиля было сделано видимое выделение недостойных обетования: «Не приявшие благовестия выделены, а уверовавшие приняты».

Не принявшие и не принимающие Нового (обновленного и раскрытого в полноте вечного Завета) не состоят с Богом и в Ветхом (который был приготовительным этапом того же Завета вечного) - ни в каком. Однако «дары и призвание Божие непреложны» (Рим. 11; 29); Завет вечный с их стороны нарушен, но Бог от Своих обетований не отрекается, а потому «в отношении к избранию», они остаются «возлюбленными Божиими ради отцов» (Рим. 11; 28), «отломившимся природными ветвями хорошей маслины», призываемыми Отцом Небесным привиться обратно.

Церковь Христова - Новый Израиль, соединяющий всех людей, состоящих в Завете с Богом. И если в первые десятилетия церковной истории большую часть истинного Израиля составляли израильтяне не только по духу, но и по плоти, то в дальнейшем евреи-христиане растворяются в среде иноплеменников, вступивших с Богом в Завет Новый, о наступлении которого пророчествовал Иеремия (Иерем. 31; 31-34). Язычники не создавали нового Израиля взамен старого. Просто количественно большая часть Древнего Израиля отпала от единства с Богом, меньшая же пребыла Израилем, который пополнился за счет обратившихся язычников. «Новым Израилем» называется он потому, что Завет, который с ним заключил Бог - это Новый Завет, установленный в условиях глубокого религиозного кризиса. Завет, в котором человек становится по слову того же Апостола «новой тварью» (Гал. 6;15).

При Синае в основу Завета, как условие его соблюдения, кладется Закон, основные десять заповедей которого произносятся Богом вслух всему народу. Моисей вступает «во мрак, где Бог» (Исх. 20; 21), получает законы Завета, возвращается к народу и сообщает ему «все слова Господни и все законы» (Исх. 24; 3). Народ в один голос отвечает: «Все, что сказал Господь, сделаем (и будем послушны)» (3). После чего Моисей записывает все слова Господни и воздвигает жертвенник из двенадцати камней (по числу колен Израилевых), а затем кровью закланных тельцов кропит жертвенник. Читает вслух народу только что написанную книгу Завета, народ подтверждает свое согласие находиться всецело в послушании у Бога, и тогда только Моисей кропит народ той же кровью, говоря: «Вот кровь завета, который Господь заключил с вами о всех словах сих» (Исх. 24; 8). Так был установлен Завет; так был основан Израиль - народ-Церковь.

И уже только после этого акта Бог призывает Моисея взойти на гору, чтобы получить каменные скрижали Завета, которые… будут им в гневе разбиты (Исх. 32; 19), когда он, по возвращении с ними, застанет народ совратившимся в идолопоклонство, да еще и с помощью его же брата Аарона, который, как бы исходя из принципа, что Церковь должна всегда быть со своим народом, не утруждая себя богословскими тонкостями, «с пониманием» отнесся к единодушному людскому порыву удовлетворять религиозные нужды (Исх. 32; 1-6).

Кстати, ко всем «требоисполнителям», не обременяющим себя борьбой с народными суевериями, по недоразумению воспринимаемыми как местные религиозные традиции, или политическими поветриями, тоже иной раз влияющими на взгляды и настроения в церковной среде; ко всем, кто смысл своего служения видит в ритуальном обслуживании «заказчиков», независимо от обстоятельств, которые еще сравнительно недавно (не говоря уже о Древней Церкви) рассматривались как принципиальные препятствия для крещения, причащения или восприемничества, например, или венчания, или отпевания, или совершения иного какого священнодействия; кто весь долг пастырства сводит к «безотказности» (эвфемизм знакомого девиза «клиент всегда прав»), а иерархическое сознание - к безответственному повиновению начальству; кто свое пренебрежение экклезиологией и принципиальный и последовательный отказ от апологетики прикрывает пафосным «отказываться не вправе» - к таковым обращены слова, сказанные Моисеем своему брату Аарону, который не счел себя вправе отказаться, и вполне адекватно тому языческому духу, который был близок его пастве в силу длительного пребывания в Египте, удовлетворил ее «религиозные нужды»: «Что сделал тебе народ сей, что ты ввел его в грех великий?» (Исх. 32; 21). Причем такая важная ремарка: Аарон оправдывается («ты знаешь этот народ, что он буйный» (22)), рассказывая, как он допустил нечестие, и Моисей «увидел, что это народ необузданный, ибо Аарон допустил его до необузданности, к посрамлению пред врагами его» (25).

Казалось бы, какая связь между произошедшим тогда богоотступничеством Израиля и, пусть даже, иной раз слишком снисходительным отношением паствы и пастырей к «преподобным обычаям», а то и явным суевериям в церковной среде? Там явное, можно сказать, хрестоматийное, идолопоклонство, а наши-то люди иному богу ведь не кланяются, когда, например, кладут в гробы своим покойникам бутылки водки и блоки сигарет («а покойник любил…»), не говоря уже о носовых платочках им в руки, которыми усопшие «слезки вытирать будут» и монетках, которые они должны будут на мытарствах давать бесам, чтобы пропустили (вот чем, пожалуй, бесы точно не грешны: они мзды не берут - им «за державу обидно») - ну это же мелочи, правда? Стоит ли из-за этого смущать людей, которым и без того тяжко?..

Итак, Церковь начинается с народа, взятого Богом в удел; с народа, избранного и призванного Богом (Церковь - ἐκκλησίᾳ <экклисия> от ἐκκαλέω<эккалео> - призывать, созывать). Тема богоизбранности мало кого оставляет равнодушным, а некоторых настолько тревожит, что хоть санитаров вызывай. Когда заходит речь об этом понятии применительно к евреям, рождается море версий. Кто-то склонен преувеличивать их национальные добродетели, кто-то, напротив, выдвигает оригинальную версию, что Бог специально избрал себе самый грешный, самый скверный народ, чтобы именно в нем воплотиться, тем самым явив предельное истощание Своего Божества (в подтверждение этой оригинальной, чтоб не сказать кощунственной, версии ссылаются на слова апостола Павла: «когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Рим. 5; 20)), а кто-то искренне, смущенно недоумевает: почему, за что Бог избрал именно евреев?!..

Об этом не раз уже сказано и писано, конечно, и все же повторю: да не избирал Бог евреев!!! Он их вывел, селекционировал, если вам угодно… Проследите, как это показано на страницах книги Бытия, с кем Он последовательно заключает завет: от одного праведника к другому, Иакова нарекает Израилем («борющийся с Богом», по другому толкованию «видящий Бога») и производит от него родовую основу будущего народа, которому надлежит размножиться в Египте, а затем выйти из «дома рабства», чтобы, после добровольного (см. выше) вступления в Завет с Богом, устроить на территории, обещанной еще Аврааму (Быт. 12; 7), теократическое государство, смыслом которого было бы сохранение Божественного Откровения, Боговоплощение и заключение Нового Завета со всем человечеством, начиная с дома Израилева. Заключение Завета при Синае - лишь заключительный этап этой промыслительной селекции, а не избрание одного из многих, естественным образом сформировавшихся, народов. Он не лучше и не хуже, он просто специально создан как орудие Домостроительства нашего спасения.

Объединяющее этническое начало, служившее вспомогательным связующим элементом единства ветхозаветной религиозной общины, в Новом Израиле - это уже рудимент религиозного сознания. Однако к рудиментам следует осторожно относиться. Вспомним, как лихо одно время в США удалялись аппендиксы младенцам, что впоследствии было признано ошибкой, поскольку аппендикс (как и миндалины, кстати) - деталь нашей иммунной системы. Аналогичную роль играют и рудименты языческого или иудейского религиозного сознания в новозаветном мировоззрении. За ними надо наблюдать, стараться, по возможности, нейтрализовать, опасаясь лишний раз травмировать, но ни в коем случае не относиться к ним как жизненно важным органам и, при необходимости, решительно их удалять (как говорится, «резать… не дожидаясь перитонита!»). Склонность христиан объединяться по каким-то второстепенным с точки зрения вечности признакам - такой же рудимент, который требует к себе подобающего отношения. Пренебрежение этой склонностью провоцирует ее обострение, но ее возведение в ранг церковной нормы - аналогично перитониту.

Как бы мы ни стремились возвыситься над земными отличиями и церковными разделениями на их почве, нам все равно приходится с этим соприкасаться, вникать и разбираться (в том числе, вновь и вновь возвращаясь к теме национального достоинства, национального чувства), дабы принимать верные решения. Мы определенно можем сказать, что бытие любого народа как такового есть ценность. И его интересы - ценность. И его наследие, и его настоящее, и его будущее - тоже ценность. И хотя ценность не абсолютная, но все же высокая. Высокая не в силу чьих-либо чувств, а потому что разделение человечества на множество племен - не просто закономерное следствие демографических процессов, но проявление Промысла Божия. Об этом в книге Деяний Апостольских свидетельствует Апостол язычников (Рим. 11; 13), обращаясь к афинянам среди ареопага, говоря, что Бог «от одной крови… произвел весь род человеческий для обитания по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пределы их обитанию, дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждого из нас» (Деян.17; 26-27). Итак, смысл многообразия народов именно в том, чтобы единство этого многообразия осуществилось в Боге. А значит забота об индивидуальности, о национальной самобытности приобретает большой вес. Богоискательству способствует, разумеется, не родоплеменная рознь, а некоторое разделение в силу индивидуального своеобразия, которая не дает очередному Интернационалу, этому мнимому общечеловеческому единству подменить собою единство в Духе Святом, в истине и любви. Но… забота о национальной самобытности, о защите политических прав того или иного народа является богоугодным служением лишь до тех пор, пока не начинают попираться заповеди Божии, пока эти права и самобытность не становятся чем-то вроде идолов, которым приносятся жертвы, и зачастую кровавые. Ибо хотя эти ценности велики, но все же нельзя забывать, что они не абсолютны.

«Вознесыйся на Крест волею, тезоименитому новому жительству щедроты Твоя даруй, Христе Боже», - обращаемся мы ко Господу словами крестовоздвиженского кондака. «Тезоименитому» - соименному, а вот, о каком таком соименном Ему «новом жительстве» там говорится, которому испрашиваются щедроты? Что такое «жительство»?

В Послании к Филиппийцам апостол Павел пишет: «Наше же жительство (τόπολίτευμα <то политевма>) - на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа…» (Флп. 3; 20). Греческое словоπόλις<полис> означает «город» или «государство», но не столько в смысле населенного пункта, геополитического пространства, сколько обустройства жизни, совокупности всех граждан. Отсюда слово πολίτευμα<политевма>, которое переводится как «жительство», и означает некий политический принцип, способ управления государством, государственное устройство. Отсюда: πολίτης<политис> - «гражданин». Вспоминая в Послании к Евреям о предках Спасителя, говоривших о себе, что они странники и пришельцы на земле, апостол Павел объясняет, что «те, которые так говорят, показывают, что они ищут отечества. И если бы они в мыслях имели то отечество, из которого вышли, то имели бы время возвратиться. Но они стремились к лучшему, то есть к небесному; посему и Бог не стыдится их, называя Себя их Богом: ибо Он приготовил им город (πόλις<полис>)» (Евр. 11; 14-16).

Ценность земного патриотизма Церковью никогда и нисколько не принижалась, но ключевым принципом устроения ее жизни было понимание, что отечество наше на небесах, во Христе - ни эллина, ни иудея и все мы - граждане небесного отечества.

Но ведь и Церковь не только на небе, но и на земле… Значит, мы граждане небесного отечества, временно проживающие в мире, законы которого нам указ только до той черты, с которой они начинают противоречить законам нашего «небесного жительства». Небесное гражданство - это не «потом», это «сейчас или никогда». И древние христиане, пребывая в мире, жили в соответствии со своим политическим устройством, с тем самым «небесным жительством» соименным Христу. Язычники по-своему замечали эту особенность, недоумевая по поводу равнодушия христиан к общественно-политической жизни. Христиане казались им «genus tertium; „это какой-то третий род, род особенный“,— говорили про них язычники» (В.В. Болотов). Им невозможно было понять, что аполитичность христиан - это не равнодушие безответственных и беспринципных обывателей, а принципиальная аполитичность граждан, преданных политическому единству не от мира сего - единству, вторгающемуся в этот мир и противопоставляющему миру сему свой принцип жизни, свои ценности, но, одновременно, что важно, не навязывающему эти принципы и ценности миру.

«Егда снизшед языки слия, разделяше языки Вышний; егда же огненныя языки раздаяше, в соединение вся призва, и согласно славим Всесвятаго Духа», - говорится в кондаке Пятидесятницы. Очень простые, ясные слова, но мы привыкли как-то чересчур метафорически, что ли, воспринимать священные тексты, будь то Ветхий или Новый Завет, будь то молитвословия. Местами так и надо, только всему есть мера. Отдаем ли мы себе отчет, насколько реальны эти слова: «…в соединение вся призва»? В нисхождении Святого Духа на Апостолов созидая Церковь, Бог призывает «в соединение вся»: всех нас - весь род человеческий, заблудившийся, прячущийся от Него, мечущийся и ради преодоления одиночества перебирающий какие-то суррогаты, торгующийся и дерущийся за них. Но в первую очередь Вышний призывает к единению тех, кто уже откликнулся не Его призыв и родился в жизнь вечную в Таинстве Крещения, принял печать дара Духа Святого, приобщается Тела и Крови Господних - тех, кого, казалось бы, призывать уже не надо, ибо они и так уже пребывают «в соединении», составляя Церковь Христову.

Наше соработничество с Богом (1 Кор. 3; 9)- соборно. Оно характеризуется целостностью центростремительного единения во Христе. «Представьте себе круг, - предлагает прп. Авва Дорофей, - середину его - центр, и из центра исходящие радиусы - лучи. <…> Таково и свойство любви: насколько мы находимся вне и не любим Бога, настолько каждый удален и от ближнего. Если же возлюбим Бога, то сколько приближаемся к Богу любовью к Нему, столько соединяемся любовью и с ближними, и сколько соединяемся с ближними, столько соединяемся и с Богом». Отсюда также следует, что по нашему отношению к ближнему, по нашему с ним единению во Христе, мы отчасти можем судить о том, на пути ли к Богу мы вообще находимся. Если мы сознаем, что по каким-то причинам того или иного человека (особенно, когда речь о единоверце) мы вычеркнули из числа тех, на кого распространяется заповедь о любви, не признак ли это, что мы куда-то основательно откатились от Бога?

Даже, когда речь о необходимых мерах защиты чьей-то жизни и благополучия, когда решается вопрос о благе Церкви, Родины, даже когда приходится идти на крайние меры - всегда, насколько только возможно, надо смотреть, на каком основании, в необходимых ли пределах мы говорим и действуем. И это будет делом любви, это будет хранением устремленности в ответ на призыв Божий «в соединение». Одно дело отсечь нечто омертвевшее и не только нежизнеспособное, но и грозящее гибелью всему организму, и совсем другое - резать по живому все, что по какой-то причине доставляет неудобство (а иногда ведь и голова мешает: она, бывает, болит, а то и просто перхоть надоела…). Со своим телом так поступает лишь глубоко психически больной человек.

В день праздника Пятидесятницы, праздника дарования Закона, заключения Завета и, таким образом, создания из народа Израиля - ветхозаветной Церкви, Бог, начиная с Апостолов, призвал «в соединение вся». И призывает поныне.

Обратите, пожалуйста, внимание. Призывает всех, никого не выделяя по какому бы то ни было расовому, национальному, половому, социальному, политическому, профессиональному, культурному, нравственному или индивидуальному признаку. Всех, потому что мы все - Его чада. И даже нравственные недостатки, порочные склонности, хотя бы и укорененные, не отменяют Божиего призвания, потому что всем открыта дверь покаяния. Если человек в своих пороках кается, если с Божией помощью пытается их преодолеть, такой, наоборот, еще и в первую очередь призывается, как «нуждающийся во враче» (Мф. 9; 12), т.е. сознающий нужду в исцелении.

Всех призывает, не говоря уже о таких особенностях, которые не являются порочными, но на почве которых нередко возникают разделения. Например, расовые или национальные отличия, или государственные интересы. Национальное чувство, как и государственный наднациональный патриотизм - это естественное добро, которым следует дорожить, и которое надлежит уважать в других людях, даже если интересы не совпадают. Но уважать мало. Надо опасаться поставить в зависимость от этого, все же относительного, добра - добро абсолютное, коим является соединение, в которое призываемся мы все.

Что особенно важно иметь в виду, когда мы говорим о патриотизме православном - это его существенная специфика, о которой очень точно сказал митр. Антоний (Храповицкий): «Существенное различие патриотизма русского да и вообще патриотизма восточных народов и культур, от патриотизма племен и государств западных, выросших на началах римского язычества, заключается в том, что для последних самосохранение и внешнее усиление государства или племени является конечным предметом их вожделений, высшей целью их деятельности. <…> Самосознание русское, народное - есть самосознание не расовое, не племенное (можно добавить, не исказив сути: не геополитическое, не партийное. - И.П.), а вероисповедное, религиозное».

К сожалению, слова владыки Антония актуальны по-прежнему. Услышал бы их кто…

Протоиерей Игорь Прекуп

Народ Божий это вся Церковь Христова в лице ее зримой и незримой частей. У Бога нет мертвых, и Он глава Своему народу - как на земле, так и на небе. Наиболее емко охарактеризовал эту «народность» апостол Павел: «Вы есте церкви Бога Жива, якоже рече Бог: яко вселюся в них, и похожду, и буду им Бог, и тии будут Мне людие» (2 Кор.6,16).

Земная часть народа Божия едина и неделима в лице духовенства и мирян. Попытки механически разделить его на «мы» - миряне и «они» - духовенство, даже в сознании, есть не что иное, как происки дьявольского духа разделения, провокации демонов-мучителей, стремящихся расчленить и умертвить этот живой организм через совращение недостаточно зрелых христианских умов. Как и органы любого живого тела, части и клетки народа Божия составляют единое целое, и, будучи отсечены одна от другой, погибают. Впрочем, здесь и далее, говоря о народе Божьем, мы будем в основном рассматривать тот его отряд, который апостолы называли «царственным священством мирян». Это делатели правды Божией, люди социально-активные и, вместе с тем, стремящиеся жить по Христу. А жить по Христу это значит следовать путем крестных страданий и не подчиняться стихиям мира сего. Если бы вы были от мира, - предупреждает Господь своих последователей, - то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир. Помните слово, которое Я сказал вам: раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас… В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир (Ин. XV, 19-20; XVI, 33).

В нынешние судьбоносные и поворотные времена миряне не вправе отсиживаться в «келье под елью», рассматривая храм лишь как укрытие или утешение от скорбей мира. У нас, к сожалению, многие приходы по-прежнему живут от службы к службе, от праздника к празднику, так что порой прихожане толком и не знают друг друга, не общаются вне ограды храма, не работают Богу в миру. Отчасти, возможно, это вызвано нехваткой кадров священников с «миссионерской жилкой», способных организовать деятельных мирян, пробудить в них дух творчества и дерзновения. Отчасти же - леностью самих мирян и подспудным стремлением многих из них сделать свою христианскую жизнь «более удобной». Причин много, но их рассмотрение не входит в нашу задачу. Мы лишь констатируем сам факт, и стараемся наметить пути выхода из сложившейся ситуации. Церковному сообществу мирян как самому многочисленному и самому, увы, «проблемному» отряду народа Божия, и на десятую долю не раскрывшему своего истинного духовно-светского потенциала, пора ощутить равную со священством ответственность за судьбы вселенской Церкви, почувствовать себя телом Христовым и воинством Его. Только став организованными и просвещенными во Христе, миряне смогут неодолимой живой стеной окружить Матерь-Церковь, чтобы защитить ее от посягательств кощунников и нигилистов, на дальних подступах отражать все более изощренные и наглые вылазки ее врагов. Мы живем в миру, и пребываем в повседневном общении с неверами и язычниками. От нашего примера, от нашего «обыденного миссионерства» в громадной мере зависит обращение ко Христу тех, кто еще не определился со своим духовным выбором. Наконец, именно миряне, среди которых есть немало авторитетных людей, добившихся общественного признания в различных сферах жизни, могли бы возвысить голос церкви там, где их братьев-священников сдерживает церковный сан или устав. Часто духовной оценки требуют явления и события, относящиеся к сугубо профессиональным сферам деятельности, требующим специальных знаний. Из мирян, ведомых Духом Святым, выйдут новые Леонтьевы и Хомяковы, Суворовы и Нахимовы.

Важным представляется и то, что термин «народ Божий» весьма созвучен глубинным настроениям и чаяниям церковного общества. Он облегчает мобилизацию мирян в свете, с одной стороны, их известной незрелости; а с другой - непрекращающихся попыток либеральной пропаганды очернить в глазах паствы репутацию священноначалия РПЦ. Для столь массового и, вместе с тем, столь неоднородного и горизонтально-разобщенного отряда нашей Церкви, каким являются миряне, их восприятие себя народом Божиим послужит, несомненно, вдохновляющим и укрепляющим мотивом. Канонически этот термин вполне выверен, в массовом же сознании он может стимулировать пробуждение в верующих людях недостающего им сегодня боевого духа, навыков солидарности, взаимодействия, сплочения, взаимовыручки и жертвенного служения.

Скажем прямо: у нашего движения есть политическая составляющая, Это возрождение России. Вместе со всем миром мы катимся в пропасть, и, если наш вагон отцепился от общего состава, застрял («уступил в глобальном соревновании») на запасном пути, может, и не стоит так уж убиваться по данному поводу? Не правильнее ли воздать хвалу Господу, в который уже раз уберегающему Россию от катастрофы. Каким образом? В том числе и силами церковно-общественной организации священства и мирян, именуемой народом Божьим.

Александр Нотин

Итак, становясь Христианином, человек выходит из своего народа (языка) и входит в состав народа Божия.

Народ Божий – это не русский народ и никакой другой народ мира. Русский народ – это лишь один из народов (языков, гои), часть которого вошла в Церковь Христову.

Народ Божий – это Вселенская Православная Церковь Христова. Вначале он включал в себя одну общину прав. Авраама; потом – один народ Израильский; а теперь – Церковь Христову, собранную из выходцев разных народов, странствующую в этом мире.

«И прибегнут к Господу многие народы в тот день, и будут Моим народом» (Зах. 2, 11).

«Вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел… некогда не народ, а ныне народ Божий» (1 Пет. 2, 9-10).

«Вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу» (Еф. 2, 19).

Т. о., Израилю в Новом Завете соответствует не Россия, не Византия, и никакая другая страна, а Церковь Христова, которая и есть та самая община прав. Авраама, тот самый Израиль, народ Божий, но вобравший в себя представителей от всех народов.

Ведь, Израиль и был не этническим народом, но религиозной общиной, народом Божиим. Просто, в Ветхом Завете состав народа Божия ограничивался одним этническим народом. Да и тогда в Израиль могли входить на равных правах и иноплеменники (Руфь, Раав, Урия и т. д.).

Т. о., плач израильтян на реках Вавилонских – это не патриотизм, это тот же плач, как у Христиан о разрушенных храмах. Ведь, Сион был религиозным центром, местом служения Единому Богу.

И плач Спасителя о Иерусалиме – это плач не об отечестве, а о падении сердца народа Божия, которым являлся Иерусалим как место служения Богу. Иерусалим был религиозным центром. А земным отечеством для Христа была Галилея и Назарет.

Народ Божий (Церковь) не имеет какой-то конкретной территории, но рассеян по территории народов земли, как соль в пище. Это народ-странник, странствующий по территории стран и государств мира. «Ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13, 14).

Для Церкви весь мир, включая Россию, – чужбина, земля странствия, то же, что для Израиля в Ветхом Завете языческие народы, по территории которых он проходил, когда странствовал по пустыне, и которые окружали его.

Сщмч. Ириней Лионский: «…В нашем истинном исходе, т. е. в вере, в которой мы состоим и чрез которую мы отделились из числа язычников… все исшествие народа из Египта по устроению Божию было типом и образом имевшего быть из язычников происхождения Церкви, и поэтому Он в конце (времени) изводит ее отсюда в ее наследие, которое не Моисей раб Божий, но Иисус Сын Божий дает в достояние. И если кто внимательнее рассмотрит слова пророков о конце и то, что Иоанн ученик Господа видел в откровении, то найдет, что народы примут те же самые казни вообще, какие тогда поразили Египет по частям» («5 книг против ересей», кн.4, гл.30).

Русская Православная Церковь

Т. о., Русская Православная Церковь – не часть России, но часть иного народа, Божия, который странствует в т. ч. и в России.

Россия для Русской Православной Церкви – то же, что Египет для Израиля во время Исхода; или что территории тех стран, через которые проходил Израиль во время странствования по пустыне.

Церковь - не от мира сего. Она не может быть «русской» или какой-либо иной национальной. Церковь одна - Христова.

Православный Христианин должен веровать согласно Символу веры. Т. е. в »Единую, Святую, Соборную (Вселенскую) и Апостольскую» Церковь. А не в «Русскую».

Придавать территориальному, чисто практическому, делению Церкви идеологическое значение - ошибка, грех против Символа веры, непонимание неотмирной природы Церкви.

Надо понимать, что единство – это цель (в смысле: с самого начала уже реализованная); а существование отдельных поместных Церквей - это данность (которая не является ценностью, но имеет чисто практическое, внешнее значение, для порядка, чина и внешнего устройства). И направление церковного сознания, естественно,- от данности к цели, а не наоборот. Таким образом, Единая Вселенская Церковь преодолевает это наличное земное деление через единую веру, единую молитву, единую Евхаристию.

Подменять же это чисто практическое значение территориального разграничения идеологическим, придавая какой-то ценностный смысл существованию отдельных поместных Церквей, – значит дробить Единую на поместные. Это вопреки церковному сознанию, стремящемуся к единству, к преодолению поместного деления. Такое направление сознания ведет к расколу, чему яркий пример – Армянская поместная Церковь, предпочитающая свое «армянство» единству со Вселенской Церковью.

Т. о., в словосочетании «Русская Православная Церковь» слово «Русская» - чисто технический термин, указывающий натерриториальную принадлежность (а не на национальную, и не на культурную). Поскольку каноническая структура Церкви предполагает деление только по территориальному признаку (деление по национальному признаку, Церковь диаспоры – это антиканонично). Придавать этому слову идеологическое значение, понимать его в национальном или культурном аспекте – ошибка и грех против Символа веры, следствие невежества, местечковости и языческого менталитета.

В таком случае получается, что Русская Церковь наделяется некоей ценностной составляющей, неприсущей другим поместным Церквам. Налицо - раскольническая, и даже языческая психология.

Придавать национальному в Церкви идеологическое значение - противоречит Слову Божию о том, что в Церкви »Нет ни Еллина, ни Иудея…варвара, Скифа…но все и во всем Христос» (Кол. 3, 11).

Свт. Филарет Черниговский: «По самому свойству Христовой истины, как истины всеобщей, Церковь Христова, как хранительница и выражение истины, не может ограничиваться каким либо местом или народом… Церковь Христова – Церковь вселенская по свойству учения и духа ея» («Православное Догматическое Богословие», т. 2).

Сщмч. Горазд Чешский: «Церковь предназначена для всех людей без различия национальности, страны и времени, ибо Господь Иисус Христос сказал: “Итак идите, научите все народы” (Мф. 28:19)… Церковь ко всем обращенным в веру людям и народам относится одинаково и предоставляет каждому народу одинаковую возможность применять свои силы и способности в церковной жизни к чести и славе Божией» («О Православной вере. 1168 вопросов и ответов»).

Прп. Иустин (Попович):

«Как Богочеловеческая по своей сущности Церковь предназначена для всех народов, для всех людей и для всех времен (ср.:Мф.28, 18-20)… так что в ней нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос (Кол.3,11)» («Собрание творений…, М.: Паломник, 2006, с. 486).

«Церковь - это Богочеловеческая вечность, воплощенная в границах времени и пространства. Она в этом мире, но «не от мира сего» (Ин.18:36). В этом мире она для того, чтобы его воздвигнуть до горнего мира откуда и она сама.Она - вселенская, соборная, богочеловеческая, вечная, поэтому хула, непростительная хула на Христа и Духа Святого делать из нее национальный институт, сужать ее до мелких, преходящих, временных национальных целей. Цель ее над-национальная, вселенская, всечеловеческая, - соединить всех людей во Христе, всех, не взирая на национальность, расу, класс. »Нет уже иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал.3:28), ибо «все и во всем Христос» (Кол.3:11)» (Внутренняя миссия нашей Церкви).

«Церковь – это Личность Богочеловека Христа, Богочеловеческий организм, а не человеческая организация. Церковь неделима и как Личность Богочеловека, и как Тело Христово. Поэтому в самой основе ошибочно неделимый Богочеловеческий организм делить на мелкие национальные организации. На своем историческом пути многие поместные церкви склонялись под ярмо национализма, под гнет национальных целей. Многие церкви и среди них – наша Церковь формировалась по отношению к народу, хотя естественным является обратное: народ должен формироваться по отношению к церкви. И в нашей церкви часто допускалась эта ошибка. Но мы знаем, что это плевелы нашей церковной жизни, плевелы, которые Господь не выдергивает, а оставляет до жатвы расти вместе с пшеницей (Мф.13:25-28)…

Уже время, уже пошел двенадцатый час, пора нашим отдельным церковным представителям перестать быть исключительно слугами национализма и политики, все равно какой и чей, и стать первосвященниками и священниками Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви. Заповеданная Христом и осуществляемая святыми отцами миссия Церкви состоит в следующем: насаждать и взращивать в душе народной чувство и сознание того, что каждый член Православной Церкви – личность соборная и вселенская, личность вечная и богочеловеческая, что он – Христов и потому брат всех людей и слуга всех людей и твари. Эта данная Христом цель Церкви, а всякая другая цель не от Христа, а от антихриста. Чтобы быть Христовой, соборной и вселенской, наша поместная церковь должна непрестанно осуществлять эту цель в нашем народе…

…Нужно выработать в народе чувство того, что Христова вера – подвиг над-национальный, вселенский, троичный и что веровать во Христа значит: служить Христу и только Христу через всю свою жизнь.

…Третий подвиг – богочеловеческий подвиг любви. Эта любовь не имеет границ, не вопрошает, кто достоин, а кто нет, но любит всех и вся: любит друзей и врагов, любит грешников и преступников, но не любит их грехи и злые дела; она благословляет проклинающих ее, подобно тому, как солнце светит и злым и добрым (Мф.5:45-46). Эту богочеловеческую любовь необходимо взращивать в народе, ибо этой соборностью и вселенскостью христианская любовь отличается от всех других видов самозваной и условной любви: фарисейской, гуманистической, альтруистической, национальной, животной. Любовь Христова – это всегда совершенная любовь. Эта любовь достигается молитвой, ибо она – дар Христов. И православное сердце с восхищением молится: Господи Вселюбезный, дай мне любовь Твою ко всем и ко всякому…» (“Христианская жизнь”, 1928 г. № 9).

Св. Николай II писал свт. Николаю Японскому в конце 1905 г.: «…Вы явили перед всеми, что Православная Церковь Христова, чуждая мирского владычества и всякой племенной вражды, одинаково объемлет все племена и языки…»

Осуждение ереси этнофилетизма Константинопольским собором 1872 г.: «Мы отвергаем и осуждаем племенное деление, то есть племенные различия, народные распри и разногласия в Христовой Церкви, как противные евангельскому учению и священным законам блаженных отцов наших, на коих утверждена Святая Церковь и которые, украшая человеческое общество, ведут к Божественному благочестию. Приемлющих такое деление по племенам и дерзающих основывать на нем небывалые доселе племенные сборища, мы провозглашаем, согласно священным канонам, чуждыми Единой Кафолической и Апостольской Церкви и настоящими схизматиками».

Послание глав Поместных Церквей 12 октября 2008 г.: «Православная Церковь, авторитетно истолковывая учение Апостола языков в мирные и трудные времена ее двухтысячелетнего исторического пути, может и должна представить современному миру учение не только о восстановлении во Христе единства всего человеческого рода, но и о всемирности Его искупительного дела, которым преодолеваются все расколы мира и утверждается общая природа всех людей. Достоверное свидетельство Его спасительной вести предполагает преодоление и внутренних противоречий в Православной Церкви через избавление от националистических, этнофилетических или идеологических напряженностей, потому что только таким образом слово православной веры найдет надлежащий отклик в современном мире».

Т. о., Церковь не может быть для России «своей». Она не принадлежит России, не является её частью.

Попытки сделать Церковь «своей» у нас перед глазами. Это: Армянская поместная Церковь, которая в расколе; Филаретовский раскол на Украине; Англиканская «церковь» во главе с королевой и т. д. Это всегда раскол.

Церковь - не от мира сего. Попытки сочетать её с миром сим оканчиваются разрывом со Христом.

Русская Православная Церковь есть часть Вселенской Православной Церкови и принадлежит единственно и исключительно Господу Иисусу Христу, Который является её Главой и Женихом.

Т. е., Россия и Русская Православная Церковь – это разные вещи. Русская Православная Церковь – это то, что выделено из России, не является её частью. Это уже не Россия. Но, Русская Православная Церковь странствует по территории России.

Россия для Русской Православной Церкви – то же, что земля для стопы. С которой стопа соприкасается, опираясь на неё, но не смешиваясь с ней. Смешение Церкви с миром, обмирщвление Церкви, – это грех.
Россия – мир сей

А Россия – это сугубо земная реалия, часть мира сего. Одна из стран земли, не более того. Как и любая другая страна мира. Нет никакой «небесной России», как фантазируют патриоты. И в вечности России не будет. Ни о России или Руси, ни о каких других земных родинах в Вечном Царстве Божием никто уже и не вспомнит. Все они и память о них сгорят в огне Второго Пришествия.

Стоит заметить, что выражение «Святая Русь» относится не к России. Святая Русь – это поэтическое наименование Русской поместной Церкви.

Иначе, если под этим выражением понимать что-то за пределами Русской поместной Церкви (Россию или что-то от России), тогда придётся признать существование святости вне Церкви, что противоречит смыслу евангельского благовестия о возможности спасения (святости) только в Церкви.

Если же под этим понимать какую-то «небесную Русь», тогда это противоречит стихире «Русь Святая, храни веру Православную». Как это обращение может относиться к Церкви Небесной, когда она веру уже сохранила?

И противоречит Слову Божию. Которое не говорит о «небесной Руси», но говорит о «вышнем Иерусалиме», который есть«матерь всем нам» (Гал. 4, 26).

Россия же сгорит в огне Второго Пришествия вместе со всем остальным миром, частью которого она и является. Поскольку весь мир, включая Россию, осуждён на гибель в огне Второго Пришествия: «Земля и все дела на ней сгорят» (2 Пет. 3, 10) (как видим, для России не сделано исключения).

Причём, осуждение на гибель в огне Второго Пришествия – закономерное следствие реальных нынешних злодеяний. Закономерное и для России, как и для остального мира. За злодейства, которыми наполнена Россия, как и остальной мир, за кровь мучеников, которая лилась в России, как и везде в мире, за неправды в отношении Церкви Христовой, в которых погрязла Россия, как и остальной мир. За отнятие и осквернение храмов. За кровь убитых младенцев. За разврат. За рабство.

Вспомним «православную» Россию. Её крепостное право, покрывающее произвол и разврат помещиков и бесправие простого народа, бесчеловечное отношение к собственному народу как к быдлу.

Вообще рабство – это позор человечества, греховное явление. Потомок Адама порабощает потомка Адама, т. е. своего брата по крови.

«Откуда же рабство, и зачем оно явилось в жизни человеческой…: от любостяжания произошло рабство, а также от зависти, от ненасытной алчности…Потом (к появлению рабского сословия) способствовали войны, сражения, где стали брать пленных…» (Свт. Иоанн Златоуст, «Беседы на послание к Ефесянам»).

А когда «православный» порабощает своего единоверца, который причащается с ним из одной Чаши, т. е. своего брата по Крови Христовой, – это самый позорный вид рабства. Крепостное право – это явление мерзкое, гнусное, позорное клеймо на лице русской истории.

Крепостное рабство ставило людей в личную зависимость, делало их беззащитными, открывало дорогу таким беззакониям как жестокость, насилие, разврат, разлучение семей, непомерная эксплуатация. Как можно это оправдывать?! Это очевидное злодейство.

Наличие в России крепостного рабства прекрасно показывает различие понятий «Россия» и «Русская Православная Церковь». И то, что Россия, какой бы «православной» она ни называлась, есть ни что иное как мир сей, пропитанный грехом, как и весь остальной мир, а никакая не «Святая Русь».

И никогда Россия не была «святой». Даже в самые «благочестивейшие» времена Церковь терпела даже от «православного» государства.

Например, до революции государство предписывало нарушить тайну Исповеди в случае покушения на государственные интересы. Это – грубое попрание Божьего ради «кесарева». Это грех. Это недопустимо. Конечно, наличие гос. предписания не означает, что священники его выполняли. Поскольку, нарушение тайны Исповеди недопустимо ни в каком случае.

В России в некоторых губерниях со стороны царской администрации запрещалась проповедь Христа среди мусульман. Это позор для «православной» страны.

Вспомним упразднение патриаршества, грубое вмешательство государства в дела Церкви через обер-прокурора, стремление сделать Церковь «государственным ведомством».

Стоит заметить, что обер-прокурор – это не управление Церковью, а грубое и незаконное вмешательство в дела Церкви со стороны государства. Поэтому, нельзя сказать, что он «возглавлял Синод» или «управлял Церковью». Церковью всегда управлял и управляет Господь Иисус Христос через своих архиереев. А обер-прокурор - это для Церкви была просто обуза, соглядатай, инородное тело.

Фактически, вся история Церкви периода «симфонии» с государством наполнена претензиями власти на некий идеологический статус, на некое место в Церкви, грубым вмешательством в дела Церкви, стремлением приспособить Церковь к интересам государства. Что наблюдалось на протяжении всей истории Византии и России. И есть явление порочное и ненормальное.

Это можно расценить как форму гонений на Церковь, характерную для периода, когда нет открытых гонений. Ведь, Церковь на земле всегда гонима, будучи тем, что взято от мира: «Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир» (Ин. 15, 19).

Даже благочестивый царь страстотерпец Николай ll не был свободен от порочного отношения к Церкви в духе цезарепапизма. Незадолго до революции архиереи два раза обращались к царю с просьбой созвать Поместный собор в т. ч. для восстановления патриаршества. Оба раза царь отклонял просьбу архиереев. Что, заметьте, подводит его под прещение 6-го правила Седьмого Вселенского Собора: «…единожды в лето быти собору… и аще обрящется некий начальник возбраняющий сие, да будет он отлучен…». Но, «Бог поругаем не бывает (т. е. над Богом нельзя посмеяться)» (Гал. 6, 7). Третий раз Поместный собор всё-таки состоялся (1917-18 гг.). Но уже без царя. И патриаршество Бог всё-таки восстановил. Но уже без царя.

И можно ещё многое вспомнить об отношении «православного» государства к Церкви. И многие всё никак не могут понять,- что же произошло в 1917-м году. Ведь, «Бог поругаем не бывает» (Гал. 6, 7).

Все эти неправды и злодеяния, которые совершались и совершаются в России, наглядно показывают, что Россия - не более чем составляющая мира сего, осуждённая на сожжение в огне Второго Пришествия за свои реальные злодеяния, как и весь остальной мир. И показывают ошибочность одного из патриотических штампов, мол, «русский – значит православный» . Ничего подобного. Разве это православный народ разрушал храмы, осквернял святыни, оскорблял священников и верующих, убивал мучеников? Или это был не русский народ?

В том и дело, что понятия «народ» (например, русский) и «народ Божий» – не тождественны. И даже в «православной» России эти понятия не были тождественны. Никогда ни один народ не был на 100% православным. И Россия – не исключение. В состав любого народа фактически входят и Христиане, и состоящие вне Церкви. Следовательно народ (этнос, язык) не может являться частью Церкви, но лишь отдельные люди из этого народа.

Более того. Слово Божие предрекает о великом наступлении «Гога в земле Магог, князя Роша, Мешеха и Фувала» на «Землю, избавленную от меча, собранную из многих народов, на горы Израилевы… народ, собранный из народов»(Иез. 38, 8, 12) (т. е. на Церковь).

К какому народу относится Христианин русского происхождения: к народу Рош или к «народу, собранному из народов»?

На этом фоне, кстати, понятна неосновательность одного патриотического штампа, мол, «если человек не любит земное отечество, как он может полюбить Отечество Небесное?»

С какой стати?! Например, почему патриоты думают, что крестьянин, который вкалывает в помещичьем доме, или заключённый на строительстве какой-нибудь ГЭС, не может полюбить Небесное Отечество потому, что не любит окружающие его нечеловеческие условия, которые называются «земным отечеством»?!

Или, если человек родился, например, в ГУЛАГе, и, естественно, не любит эту свою «родину», с чего это он не сможет полюбить Небесное Отечество?!

Или, если родился в крепостной семье и всю жизнь видел, как его самые близкие люди гнули спину на помещика и получали розги, и сам гнул и получал, с какой стати нелюбовь к этой т. наз. «родине» помешает ему полюбить Небесное Отечество?!

Земное отечество – это место греха, место изгнания и бесславия и для нас, и для наших близких, братьев и сестер, где наши ближние страдают. Поэтому, для Христианина оно не может быть отечеством или родиной.

Россия для Христианина русского происхождения – место странствия. Не более того.

May 18, 2013

Не секрет, что вероисповедание отдельного человека трансформируется со временем – сильнее или слабее. Я знаю, что многие уважаемые и авторитетные верующие и служители церкви имеют взгляды, которые не совпадают с мнением большинства в их конфессиях или организациях. Однако молчат. C этим, конечно, ничего не поделаешь. Скорость развития личности многократно превосходит скорость развития общества. Мы должны хранить единство в главном и не ссориться по поводу второстепенных вопросов. Просто иногда нас всех мучает невозможность быть откровенным по тому или иному вопросу, невозможность выразить несогласие или просто недоумение по поводу ошибочных на наш взгляд воззрений окружающих. В глазах каждого разумного человека читается недосказанность. Однако, это легкое мучение от недосказанности, кажется, формирует нас, учит нас терпению.Лишь бы не перейти в фазу откровенного лицемерия! Уж лучше молчать, следуя “генеральной линии партии”.

В нашей обыденной мирской жизни (надеюсь современные христиане могут смело признать что таковая у них точно присутствует) мы смеемся вместе с сатирикам и юмористами, которые высмеивают многие явления в современном обществе. Жаль, что в христианстве нет подобных сатириков, Которым точно удалось бы “разрядить” напряженность в неулыбчивом христианском обществе. Об одном из “партийных ” лозунгов мне хотелось бы поговорить. Данный лозунг не только устарел, не только вызывает саркастическую усмешку, но и может принести вред. Это понятие “народа Божьего” в его классическом понимании.

Изначально, как известно, народом Божьим cчиталась этническая общность. Израиль был народом Божьим. Евреи верили (возможно и продолжают верить) что вся их нация отделена, посвящена Богу лишь по причине их этнического происхождения. B числе моих знакомых и друзей много представителей разных национальностей в том числе, есть и евреи. Могу уверенно сказать: они не лучше и не хуже остальных. Назвать их народом Божьим язык не поворачивается. Каждой национальности кроме достоинств присущи и недостатки. Глядя на недостатки еврейского менталитета назвать их народом Божьим я смогу только если мне ко лбу приставят пистолет. И когда я буду говорить, то буду улыбаться. Это обыкновенный народ. Да, талантливый. Однако судя по их поступкам Бы далек от мысли брать их под свою особую протекцию. Они и сами o себе хорошо заботятся. И всем это тоже достаточно очевидно. Поэтому часто в беседе верующего и неверующего когда упоминается o любом “народе Божьем” взаимопонимание умирает: что можно подумать если начать судить о Боге по “народу Божьему”? Упаси, Боже, как говорится. Ни одна нация на Земле не обладает достаточной святостью чтобы называться народом Божьим. Может быть Израиль и можно назвать избранным народом Божьим признавая, что независимо от их праведности хранил их как народ на протяжении веков. Тогда Божьими народами можно назвать и другие нации: например китайцев, ну, или скажем, индийцев, которых Бог “хранил” еще задолго до Моисея или Авраама.

В христианстве в слова “народ Божий” поверить много легче: здесь народ не идентичен национальности. это более обобщенное понятие: общность верующих баз определенных границ и “опознавательных” знаков. Апостол Петр, обращаясь ко всем язычникам в Новом Завете говорит: “Вы сейчас народ Божий”. Однако в один прекрасный день, избранным народом Божьим решили назваться люди в рясах. Не уверен в отношении католиков, однако в православии это было. Кто знает, может быть они и сейчас так думают. При словах о всех монахах и священниках как o сакральном народе Божьем возникает та же саркастическая улыбка, которая возникает при упоминании евреев. Не смешите меня! B троичность Бога верить гораздо легче чем в эту чушь.

Настоящий народ Божий можно увидеть только если посмотреть на всех с огромной духовной высоты: и чем ниже к Земле, тем виднее становится неоднородность, изменчивость, нестабильность людей, составляющих “народ Божий”. Поэтому термин “народ Божий” не имеет практической ценности: он слишком возвышен и теоретизирован. Иисус называл нас “детьми Божьими – это воистину самое точное определение. “Народ Божий” – Это скорее политизированный лозунг, приносящий пользу только если его не толковать буквально. Гораздо больше пользы мог бы принести термин “человек Божий”, Который использовал апостол Павел в одном из своих посланий. Что легче сказать: “я-человек Божий” или “я принадлежу к народу Божьему”? Последнее сказать легче. Однако всякий, кто решится cказать первое, будет вынужден доказать это своей личной жизнью. Праведные люди, впрочем, стесняются давать себе титулы. В общем, мы не можем увидеть “народ Божий”. Мы можем увидеть “человека Божьего”. Поэтому уже давно пора забыть о “групповой мистике” и политическиx лозунгах в среде христианства. Христианское учение должно перейти из среды под названием “мы” в среду под названием “я”. Ценность группы верующих, или церкви, определяется ценностью личностей, входящих в эту группу, а не наоборот. Церковь как организация решает проблемы земного порядка. В основном это бытовые проблемы. Самый важный вопрос- вопрос cпасения души- это вoпрос личности, a не группы. Бог не собирается спасать группы людей.

Каждый человек будет отвечать перед Богом исключительно за себя.

Tags: , ,

Четыре Евангелия достоверны. Как, в принципе, достоверна минималистская гравюра какого-нибудь средневекового сражения, написанная свидетелем битвы спустя пару лет после...

Как-то раз в одной из своих радиопередач я сказал что американцы должны бояться вмешательства русских во внутренние дела своей...

Наблюдая за архаичным празднованием 9 мая в России, в глаза бросается более сильная эмоциональная составляющая данного праздника по сравнению...

Евангелие от Иоанна содержит не только признаки редактирования, но и прямые утверждения о том, что его текст содержит слова...

Люди, как ни парадоксально в наше высоко-технологическое время, все так же испытывают потребность верить. Если не в потусторонние силы,...

Как и многие в Америке, я за сменяемость у власти республиканцев, представляющих в моем понимании “дикий капитализм” и христианский...

Удивительно, как подобный простой вопрос до сих пор не имеет ясного и исчерпывающего ответа. Поискав в интернете, каждый может...

О должнике В одном небольшом городке в Америке жил бизнесмен, которого завали Дональд. В один прекрасный день он решил...

В головах россиян, похоже, водится каша с ежиками, которые находятся в тумане. Речь даже не о моральных ориентирах. Дело...

Однажды выпускник христианского университета, где я учился, сказал не без огорчения: “Библию можно толковать как угодно. Определенности нет”. И...

Полностью понять фильм “Ведьма” можно только будучи знакомым с христианской историей: с молитвами, с духовными взглядами и практиками, а...

Теологические вопросы, ка ни удивительно, продолжают будоражить общество в самых разных областях социальной жизни. Протоиерей Чаплин недавно заявил в...